На противоположной зданию суда стороне улицы располагался "Старбакс", и мы с Юсей, не сговариваясь, ломанулись прямо туда - хоть немного перекусить. В кафе мы успели ещё несколько раз, как следует полаяться из-за пустяков, и нашей спутнице это очень быстро надоело.
- Вот что, братцы-кролики, - сказала Барбара по-английски, предварительно хлопнув рукой по столу, чтобы привлечь к себе внимание. - Хватит выяснять отношения при посторонних, тем паче на своём языке, это просто невежливо. Что, так трудно уступать в мелочах?
Мы промолчали. Не потому, что нам нечего было сказать. Скорее наоборот - слов было слишком много.
Мы не умеем уступать. Постоянное напряжение уже стало естественным нашим состоянием. А это чревато последствиями.
Почти сто лет назад в Бостоне на спиртовом заводе произошла авария: из-за усталости материала лопнули одна за другой заклёпки, стягивающие стальные листы огромного, с пятиэтажный дом, резервуара. Стенки разошлись, и в город мощной волной хлынула патока. Её было так много, что волна достигала четырёх метров в высоту. Она даже опрокинула железнодорожный состав. Люди и животные, угодившие в сладкий плен, погибали от удушья. Правительство вынуждено было направить в город армию для устранения последствий катастрофы. Старые дома в этом районе Бостона и по сей день пахнут карамелью.
Мы с Юсей были сейчас похожи на этот чан с патокой: вот-вот заклёпки сорвёт, и мы затопим всё вокруг тягучей ненавистью. Хотя на самом деле мы не ненавидели, просто сильно вымотались, устали видеть одно и то же лицо что в зеркале, что повернув голову. Все люди могут уединиться, побыть хоть какую-то частичку времени в одиночестве, чтобы понять ценность другого человека. Нам такая медитативная практика недоступна.
Барбара, наверное, что-то такое понимала в жизни, потому что смягчилась.
- Ладно, извините - у вас стресс, и всё такое. Как вы вообще здесь оказались?
Вот тоже вопрос. Как рассказать в двух словах историю, которую сам до конца не понимаешь?
- Нас похитили, - ляпнул Юся.
- Кто? - удивилась Барбара.
- Дональд Дарк.
- Утка?
Мы объяснили, почему Дагласа зовут… звали Дональдом.
- Погодите, - Барбара помотала головой. - Как он мог вас похитить, если, по вашим словам, разбился в самолёте?
Пришлось разъяснять всё с самого начала.
Барбара слушала, раскрыв рот. Я и сам слушал, потому что Юся рассказывал в лицах, он вообще склонен к какой-то театральности. Он всегда перетягивал на себя внимание, в какой бы компании не находился. Не специально, просто ему нравилось общество, и он со всеми старался быть милым. Вот и сейчас, сам того не желая, он устроил маленький моноспектакль, в котором главным героем был он. Ну, и я довеском.
- Ты точно не кино сейчас пересказываешь? - спросила Барбара, когда Юся закончил.
Брат посмотрел на меня.
- К сожалению, нет, - подтвердил я.
- Вау, - сказала Барбара на американский манер.
Вообще, выглядела она сейчас куда лучше, чем пять лет назад. Будто помолодела. Думаю, на нашем фоне она вообще голливудской звездой выглядела.
- Вам надо драпать, - сказала она.
- Куда? - спросили мы.
- Не надо при мне хором говорить, пожалуйста. Если я правильно поняла, на вас началась охота. Видимо, вы чем-то опасны для кого-то.
- Это как раз не секрет, - сардонически усмехнулся Юся. - Любая транснациональная компания будет рада закатать нас в бетон. Мы же практически вырыли могилу двигателям внутреннего сгорания, а заодно нефтегазодобывающей промышленности, гидроэлектростанциям и атомной энергетике. Фактически, против нас должна быть вся мировая олигархия.
- Да это неважно, - отмахнулась Барбара. - Для вас первостепенная задача сейчас - исчезнуть.
- Блин, мне это что-то напоминает, - сказал я. - Вы мне примерно то же самое говорили, когда мы вас из могилы выкопали.
- Но ведь я оказалась права? Ты что, жалеешь о том, что с тобой с тех пор случилось?
Жалел я, честно говоря, только об одном - что вообще на свет появился.
- Это всё артефакты ваши, - сказал я Барбаре.
- Они-то здесь при чём?
Я одно время посвятил целые каникулы, чтобы поискать информацию по этим самым волшебным фиговинам. Если эти артефакты существуют, и как-то циркулируют между людьми, то скрыть такую информацию просто невозможно, рассуждал я. Эти фиговины обязательно должны оставлять информационный шлейф: кто-то что-то слышал, кто-то видел, кто-то трогал, а кто-то вообще владел. Да весь мир должен трещать о магических амулетах на каждом перекрёстке.
Правда, мы с Юсей не трещали - у нас форс-мажор был. Но форс-мажор не может быть у всех. Это не кладбище, где все умерли. Человек такая скотина - ему обязательно нужно похвастаться. Тщеславие - крючок дьявола, и клюёт на него каждый.
Я перечитал в поисках свидетелей весь интернет, прошерстил всю жёлтую прессу, но нигде ни словечком, ни запятой не упоминается о магической фигне. Вернее, косвенных данных - выше крыши: есть такие ресурсы в сети, на которых обсуждается различная эзотерическая хрень - кармы, чакры и прочая галиматья, но конкретно об амулетах ничего не говорится. Всемирный жидо-масонский заговор. И только один смелый человек во всеуслышание объявил о существовании могущественного артефакта - и, кстати, именно петуха. И зовут этого человека?.. Правильно - Александр Сергеевич Пушкин. "Сказку о золотом петушке" читали? Логично так же предположить, что существуют артефакты в виде золотой рыбки, в виде белочки, зеркальца, ну и, наконец, просто кольца с зелёным камнем. Помните? - "храни меня, мой талисман…"
Словом, думал я найти социальную сеть супергероев, а пришёл к выводу, что все владельцы артефактов рано или поздно начинают страдать манией преследования, и никто-никто не обменивается информацией друг с другом. Основной источник информации об аномальных предметах - ошибка хозяина, которая стоит ему или жизни, или самого артефакта. Была, конечно, у Юси теория небольшая, что аномальные штуковины, подобно Кольцу Всевластья, самолично выбирают себе носителя. Вроде как у них есть изначальные хозяева, к которым они стремятся. Типа - предмет ищет реинкарнацию изначального владельца. Но это уже запредельный бред, согласитесь?
- Как ты сказал? - обалдело переспросила Барбара.
- Запредельный бред?
- Нет, раньше. Реинкарнация?
- Да.
Барбара рассеянно уставилась в пространство.
- Кажется, я знаю, кто вам может помочь, - сказала она вдруг.
Правый
Очевидно, Барбара думала, что мы начнём скакать от радости, но случилось ровно наоборот: Егор сказал, что ему артефактов хватило на Урале.
- Ничего хорошего из этого не выйдет.
- Погоди, - сказал я. - А что, может быть хуже, чем сейчас? Ты предлагаешь гордо сдохнуть?
- Я надеюсь, что кроме нас никто не сдохнет.
Опа! В ход пошла тяжёлая артиллерия. Ну, ладно, док, надеюсь, ты понимаешь, что это значит - война. Я мало жил, и жил в плену, таких две жизни за одну - это про меня!
В шахматах такая позиция называется "цугцванг", принуждение к ходу. Как витязь на распутье: налево пойдёшь - люлей огребешь, направо пойдёшь - люлей огребёшь, прямо пойдёшь - люлей огребёшь, и думай быстрее, а то прямо здесь люлей огребёшь.
А история, которую нам поведала Барбара, была на самом деле крайне интересна. Далеко-далеко, на Тибете, недалеко от Лхасы, стоит буддийский монастырь Вангъял - на местном диалекте это означало "Держатель силы". На самом деле это оплот тибетских сепаратистов, и китайские власти давно ищут подступы к этой твердыне, но в том и штука, что Вангъял недоступен боевой технике - это подземная обитель, и где конкретно она находится, на картах не найти, а наобум - придётся всю горную гряду бомбить. Войска КНР постепенно прочёсывают горы, но это всё равно, что иголку в стоге сена искать.
Раз в год туда тайными тропами добирается Его Святейшество Далай-лама, чтобы исцелить всех раненых бойцов за независимость Тибета. Далай-лама противник насилия, но отказать в исцелении не может. Дело в том, что Вангъял - это действительно "Держатель силы". Там хранится гидра - магический амулет, вот уже многие сотни лет, принадлежащий Великим Учителям. Именно гидру схватил в руки двухлетний Лхамо Тхондруб, когда странствующие монахи предложили ему выбрать любимые игрушки предыдущего Далай-ламы.
Свойства гидры доподлинно неизвестны, но люди, слышавшие о ней, утверждают, что она запускает процессы регенерации в организме. Чуть ли не мёртвых к жизни возвращает.
- То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет? - хмыкнул Егор. - Это утопия, я на это не подписываюсь.
- Понятно. Но разве это мешает рискнуть? Вас здесь что держит? Суд?
И тут до меня дошло. Егор боится! Боится, что ничего не получится. Боится, что умру я. Боится, что умрёт он. Боится, что мы оба выживем, а Викса выберет не его. Жить так, как мы живём, он уже привык, он двадцать лет так живёт, может и ещё двадцать прожить, его можно понять. Но с другой-то стороны - я хочу, наконец-то, узнать, каково это - спать, лёжа на боку или даже на животе. Хочу засесть в туалете с книжкой. Петь в душевой хочу. Хочу попробовать тёмного нефильтрованного пива. В конце концов, я готов… нет, за Виксу я ещё пободаюсь, тут уступать глупо и предательски по отношению к Виксе - вроде как продал за лишнюю ногу и руку. Что же мне предложить такого, чтобы Егор рискнул? Меня окончательно задолбал этот дуализм нашего существования. И вечное это старшинство Егора.
- Если ты рискнёшь, я больше никогда не буду влезать в ход эксперимента, - сказал я. - Обещаю, торжественно клянусь и зуб даю - больше никаких предчувствий.
Чёрт, картаво получилось, весь пафос коту под хвост.