А у меня и еще интереснее. Граница кожного покрова не ровный круговой срез, а неровный, как кожа росла. А росла она зубчиками такими, как корона получается. У всех нормальных - корона или на голове, или в шкафу в кладовке. А у меня на этом самом месте. Когда в рабочем состоянии - хорошо видно. Как сейчас.
Горбунью все это весьма заинтересовало. Не так сильно как если бы "Чёрные акулы" из нормального попаданского бонусятника строем "пеленг" над головой прошли, но все-таки.
Посидела-подумала, глядя в никуда. Потом хвать с пола овчину, которой я укрывался, швырьк мне её на голову. Я только собрался мычанием выразить своё недоумение, а она раз - и уселась мне верхом на бедра. Зашелестела своим тряпьём, сдвинулась и... наделась прямо на моё хозяйство. Тут я просто взвыл - девочка она что ли? Узко же, больно. Да вроде - нет. Просто, похоже, давно с мужиком не была.
Она вроде тоже застонала. Затихла. Посидела. Потом потихоньку, по чуть-чуть подвигалась устраиваясь и... поскакала. Хорошо что горбунья - угол наклона другой. Она не в ребра мне руками упёрлась, а в постель по обе стороны тела. И сама - не велика. А была бы полноразмерная баба типа "русская красавица" - поломала бы мне весь тазобедренный... Но и так... когда лобком об лобок... да со всего маху... А у меня-то кости детские. А её-то все круче разбирает... амплитуда, ускорение, частота, сила ударов - "все выше и выше и выше... стремим мы полет наших птиц...". Мне её из-под овчины не слышно, не видно, но по тактильным ощущениям...
Тут она рухнула. На меня. Плашмя. Дышать, когда на грудной клетке валяется тушка раза в полтора самого меня тяжелее... А она еще и овчину мне к лицу прижала... От восторга наверное... Правда, когда я под ней дёргаться начал - слезла быстро. Овчинку сдёрнула, меня по пропотевшей щёчке погладила. Довольная такая... Кончила значит. Успешно провела свой медицинский натурный эксперимент. На натуре. Верхом. А я - нет. Не в смысле эксперимента, а в смысле - успешно. Хозяйство стоит, болит, тянет. Будто - били-били и ... не отпустили. Опухло. И мешает там что-то. Тут хозяйка меня в очередной раз потрясла: подёргала мой член, чего-то сделала. У меня боль страшная резанула по всему низу аж до верха. А она вытягивает оттуда, из окрестностей моей задницы, шнурочек, а на шнурочке - крестик её. Который она тут же вешает себе на шею. Много чего видал, но чтобы крест нательный православный в качестве противозачаточного средства использовали... Получается, она вначале крестик с шеи сняла и его шнурком мне основание пениса перевязала. Дескать "Не люблю маленьких. Их и не будет".
Хозяйка за печку убежала, слышно - напевает чего. Довольная. Подмывается, горшками грохочет. А я лежу такой... оттрахнутый. В себя прихожу. "Ну Ваня, с почином. С дефлорацией".
Как-то её такое пристальное внимание к определённой части моего тела несколько .... А уж использование... А потом я сам себе криво усмехнулся и сложил логическое построение. Женщина одинокая. Страшненькая. Довольна молодая. Ну - зрелая. Судя по динамике - вполне в силах. А тут мальчишечка молоденький. Одинокинький. Беспомощненький. Сиротинушка. Она меня, считай, из под смерти вынула, вылечила, выходила. И влюбилась. Насчёт любви - это по литературному жанру, не по жизни. Тогда уж, если по жанру: "после первого поцелуя обернулась она прекрасной царевной". Мда... Ужас всех косметологов мира...
А по жизни опять имеем Высоцкого:
"Молодая вдова, верность мужу храня,
Ведь живём однова, пожалела меня,
... и взяла к себе жить".
И приспособит она меня для "подай-принеси", для работы домашней типа "у курей почисти". Ну и ... верхом покататься под настроение.
Её интерес - понятен. Поиметь и не залететь. А мой? А у меня простой интерес - выкарабкаться полностью из болячек, разобраться как-то с окружающим миром, "как тут ходят, как сдают". Потому что моё нынешнее состояние "А на что ты годен? - А не на что не годен" уж очень... да просто унизительно. И опасно.
Так что кое-какая ясность в "чем работать, кем заниматься" - наступила. Несколько смущало только, что у известных мне по литературе попадунов подобных ситуаций не было. В смысле "А чего ты можешь? - А ничего не можешь". Во всяком случае, с больного детского тельца они не начинали. И в "альфонсы-птичники"... Как-то таких увлекательных перспектив им не предлагали...
Реально получается, что все мои знания-умения-навыки взрослого мужика начала 21 века здесь - никому. Повесь на стенку чтоб не спотыкаться. И остаётся к исполнению только один "Основной инстинкт". Без права выбора. Коль ни головой, ни руками - работай головкой. Общественно-социальная роль - вибратор самоходный. И место твоё - ниже пояса.
Неуютно как-то. Фактически имело место изнасилование несовершеннолетнего. С использованием служебного положения. Поскольку я -- больной, она - доктор. И я полностью в её власти. То есть понять её, конечно, можно... Но по действующему в моей России УК она бы срок подняла. И не мелкий. Ну ладно я, мне здесь исковое не писать... И тут как-то вспомнилось: а нету в здешнем законе таких статей. Нету в "Русской Правде" статей за изнасилование хоть взрослых, хоть детей. Эти все статьи оттуда, от "либерастов, дерьмократов, гумнонистов и общечеловеков". Не наше это, не исконное. А наше куда как проще: поймал, поял ... и гуляй себе. "Наше дело не рожать. Сунул, дунул и бежать". Интересно наши предки живут. То-то столько патриотов развелось. Особенно - патриоток.
Как-то дискомфортно мне. Я насильников не люблю. А уж применительно к детям... Давить таких надо.
Что хорошо - хоть и в детское тело, но в мальчиковое попал. А вляпалась бы моя психоматрица в что-нибудь "без архитектурных излишеств"... И "имели б меня как осенний листок". В смысле - "и до земли не долетая". А там, глядишь, рожать бы пришлось, грудью выкармливать... Искусственного питания здесь нет, даже коровье молоко без пастеризации для грудничка - смерть. А из противозачаточных - только крест православный. Точнее - шнурок от него. Тампонов с прокладками..., помыться - раз в неделю. Как-то сплошной "бр-р" получается. Правоверный еврей должен каждое утро благодарить господа за то, что не родился женщиной. Умные они конечно... "Но это наша родина, сынок" - сказал один глист другому...
Как-то сильно местные от меня отличаются. Головы рубят, опиумом кормят, на малолетках ... верхом скачут. Предки, ёкарный ушкуйник... Странные люди. Да и люди ли они? Если я - человек...
* * *
Продолжения сразу по утру не последовало. Как-то все тихо-мирно, так по-семейному. Супчик. О! Уже и с волоконцами. Отварчик. Перевязки. Включая интересующую часть тела. Потом чучело моё увеялось куда-то из избы. А я обнаглел, поднатужился и... пошёл на поправку. В смысле - на свою первую прогулку. Без штанов, но в мужской рубахе. В мужской - поскольку только до колен. Женская - по лодыжки. Или у меня теперь и рубаха обрезанная? Топ-топ. За стенки держась. Тараканы рты от изумления по-раскрывали. Сидят-смотрят. Даже с дороги уходить не хотели. Нас-с-секомые. Думали - сдохну? Затоптали-защекотали? А я вот - иду. У курей переполох: еще бы - главный куроед идет. Спокойно пернатые. Я не хорёк - к вам не полезу. Не хочу в птичник - "уж лучше вы к нам". В ощипанном и потрошённом...
Мы с приятелем как-то по-молодости подрядились птицефабрику закрывать. Там у них какая-то чумка случилась. Ещё задолго до птичьего гриппа. А в хозяйстве осталось тысяч шесть куриц. Надо их убить, сжечь и все продезинфицировать. Двор этой птицефабрики, такой большой - как поле футбольное. И по нему 6 тысяч пташек бегают. Их из помещений выгнали и кормить уже перестали. Чтобы уборкой помета не утруждаться. Конечно, птички несколько взволнованы. И мы тут. С инструментом. Колода деревянная и два топора. Директриса еще спрашивает:
-- А что вам еще для работы надо?
-- Водки. Побольше. Но - потом.
И началось. Курицы бегают по полю. Беспорядочно. Самопроизвольно. Хаотично. Как пробегает мимо колоды, ты ее хвать. За лапки перехватил, встряхнул. На плаху - шмяк. Топором по шее - хряп. И безголовую тушку в сторону, в кучу. А они ж, гадские пернатые, в куче лежать не хотят - вскакивают и разбегаются. И вскоре, в результате нашей активной ударной трудовой деятельности, бегает по полю охренительная толпа белых курочек. Без голов. Из некоторых еще кровь льётся. И - молча. Поскольку кукарекать им уже нечем. Сюр... "Всадник без головы" нервно курит в сторонке. Хотя... Ему же, бедняге, тоже... нечем дым пускать.
Директриса тогда, как из магазина вернулась и все это увидела, только и сказала: "Ну, вы и звери, ребята". Больше к нам и не подошла. А я лет десять курятину... избегал. А потом ничего, прошло.
Опа! Я уже и дверь открыл. Тяжело. Разбухла-то дверь. Некачественно сделано. Ничего. Подтешем. Во какой у меня хозяйский глаз прорезался. Ещё и нет ничего, кроме собственных умозаключений, а уже прикидываю - есть ли у моей горбушки (моей!) в хозяйстве рубанок. И вообще, как у них в этой эпохе с плотницком инструментом. А то по Тургеневу с Щедриным - забрось русского мужика хоть на Северной полюс, да дай топор да пару рукавиц, - он тебе и избу, и двор поставит. Может, я не настолько настоящий русский, работать люблю качественным инструментом. Поскольку корячится из-за того, что кто-то не додумал или там украл - не вдохновляет. Особенно на Северном полюсе.
Какой-то тулупчик нашёлся, обувка типа "прыгай с печки - не промахнёшься". Вторая дверь пошла легко. И я остолбенел.
Солнце. Небо. Снег искрится.
"Мороз и солнце. День чудесный.
Чего ж ты дремлешь, друг прелестный..."