- Что-то она не торопится, - ответил Мулграв, сбросив овчинную безрукавку. Фехтовальщик подставил стул к камину и сел, протянув к огню руки.
- Как твое плечо?
- Почти зажило, - ответил Мулграв. - Все еще ноет, когда холодно.
- Неудивительно. Сколько тебе лет? - неожиданно спросил Эрмал.
Мулграв задумался от неожиданности.
- Тридцать четыре… почти тридцать пять, - наконец сообразил он.
- После сорока будет ныть в любую погоду.
- Воодушевил - слов нет.
- Попади пуля на два дюйма ниже, - рассмеялся Эрмал Стэндфаст, - и у тебя ничего бы уже не болело. Дюйм влево - и ты бы лишился руки. Учись быть благодарным боли, Мулграв. Она - напоминание, что ты еще жив. Готов вернуться в свой полк?
- Нет, хотя ненадолго придется. Я собираюсь просить Гэза об отставке.
- Но мне казалось, - удивился Эрмал, - что ты незаурядный солдат. Зачем отказываться от своего призвания?
- Убийство не должно быть призванием.
- Вот в чем дело?.. Серый Призрак расстроится. Когда он принес тебя сюда, то назвал лучшим другом. Два дня не отходил от твоей постели.
Мулграва укололо чувство вины.
- Гэз меня поймет. Я видел слишком много смертей. Ты когда-нибудь бывал на поле брани после битвы?
- К счастью, нет.
- Однажды Люден Макс сказал, что проигранная битва - худшее зрелище в мире. В списке перед ним идет выигранная битва.
- Цитируешь предводителя врагов?
- У меня нет врагов, - покачал головой фехтовальщик. - Просто я хочу уйти… - Он замолк, задумавшись.
- Домой? - подсказал Эрмал.
- У меня нет дома, - снова покачал головой Мулграв. - Там, где я родился, больше никто не живет.
- Где твоя семья?
Секунду Мулграв не отвечал, глядя на пляшущие языки пламени.
- Я родом из Шелсана, - признался он.
Эрмал внутренне содрогнулся и осенил себя знаком древа.
- Как тебе удалось выжить? - спросил он. - Тебе тогда было девять… от силы десять лет.
- Я гостил в холмах у старика-пасечника, помогал ему варить медовый напиток. Мы видели все, что там произошло. Потом старик увел меня в горы. - Мулграв взял обгорелую кочергу и разворошил угли в камине. - Единственное место, которое я могу называть домом, - на севере, горы Кэр-Друах. Там хорошо, легкий воздух, честные люди. Мне всегда нравились местные жители. Эрмал встал.
- У меня осталось немного ячменного отвара с медом. Я его разогрею.
Мулграв сел поудобнее и закрыл глаза. Разливаясь по всей руке, в левом плече пульсировала боль. Кончики пальцев слегка покалывало. В последнем бою ему очень повезло. Когда их стали осыпать картечью, первым залпом разорвало Тоби Вайнера слева. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Второй залп снес правый фланг. Мулграв получил лишь одну пулю, Гэз Макон - ни одной: огромный серый мерин неуязвимого генерала как ни в чем не бывало гарцевал на линии огня. Атака конницы разбила ряды вражеских канониров, и те попытались отступить. Конники Гэза ринулись в погоню. Мулграв подстегнул коня, но тот рухнул, всадника выкинуло из седла, и только тогда фехтовальщик понял, что летевшие в него осколки приняло на себя животное.
Небольшая и, казалось бы, несерьезная рана загноилась. Два дня спустя Мулграв впал в беспамятство.
В себя он пришел в этом доме. Эрмал Стэндфаст рассказал, что его сначала отнесли к полевому хирургу, который лишь пожал плечами и сказал: "Он не протянет и недели. Рана слишком запущена". Но Гэз Макон ничего не желал слышать, и, когда ему рассказали о лекаре, живущем в Шелдинге, в тридцати милях от лагеря, приказал отправить фехтовальщика туда.
Мулграв плохо помнил дорогу в Шелдинг. На память приходила только жгучая боль, мимолетные облака, проносившиеся высоко по далекому небу, и обрывки разговора:
- Он умирает, господин. Но Гэз Макон отвечал:
- Он не умрет, я этого не позволю, - и они ехали дальше. Повозку подбрасывало на ухабах. Больше Мулграв не помнил ничего.
Вернулся Эрмал с парой глиняных кружек в руках, протянул одну другу и снова занял место у камина.
- Так что ты решил, дружище?
- Ничего.
- Ты лишился веры в свое дело?
- Какой еще веры? - пожал плечами Мулграв и протер слипающиеся глаза.
Уже которую неделю ему не удавалось выспаться. Во сне поджидали кошмары, и фехтовальщик по нескольку раз за ночь просыпался с криком боли, злости или отчаяния.
- Говорят, короля избирает Исток, - назидательно сказал Эрмал, прервав тяжкие мысли. - Значит, те, кто воюет за короля, исполняют волю Истока. Неужели это не стоит веры?
- В это верят только те, кто не видел королевских Искупителей за работой.
- О жестокости солдат тоже ходит немало слухов, - нервно ответил священник.
Мулграв поднял глаза и заметил страх в глазах друга.
- Да, ты прав. Давай поговорим о чем-нибудь другом, - ответил он и увидел, что Эрмал успокоился.
Священник устроился на стуле поудобнее и отхлебнул похлебки. Огонь вдруг затрещал, и несколько угольков попытались выскочить за каминную решетку.
- Тебе все еще снится седовласая женщина? - Да.
- Так ничего и не говорит?
- Нет. Пытается, но я не слышу. Кажется, она в опасности.
- Почему ты так решил?
- В последних снах она карабкается вверх по склону горы. Потом замирает, оглядывается. Внизу какие-то… люди. Кажется, преследователи. Тогда-то она смотрит прямо на меня и что-то говорит. Но я ничего не слышу.
- Почему ты запнулся?
- О чем ты? - удивился Мулграв.
- Ты запнулся перед словом "люди". Это люди?
- А кто же еще? - огрызнулся фехтовальщик, неожиданно для себя встревожившись.
- Мулграв, это же сон, - развел руками священник. - Внизу может быть кто угодно, хоть окунь на коне.
- Понятно, - рассмеялся Мулграв. - Думаешь, это все шуточки моего уставшего разума? Что она ненастоящая?
- Я ничего не утверждаю. Когда-то я знал одного человека, его звали Аран Подермил. Чудак с золотыми зубами, ворюга и жулик. И при этом знал, где искать пропавшее. Однажды ребенок упал в давно заброшенный колодец. Подермил потребовал два чайлина за поиск, но нашел! Еще я знал женщину, которая общалась с душами умерших. Такое умеет не каждый. А мне однажды приснилось, что меня запекли в ежевичный пирог, причем не одного, а в компании с белым медведем. И никакой мистики, я просто объелся и завалился спать на медвежью шкуру. Иногда в снах приходят видения, гораздо чаще - просто снится всякая чушь. Ты когда-нибудь встречал ту женщину?
- Нет.
- А горы тебе знакомы?
- Да, это Кэр-Друах - Друахские горы.
- Наверное, тебе стоит туда съездить.
- Я тоже так думаю.
- Возможно, лучше будет подождать до весны. Многие города опустели из-за войны, а по селам, говорят, бродят банды головорезов.
- Весной вряд ли станет лучше. Война еще долго не закончится.
- Мне будет недоставать твоего общества. Никто из моих прихожан не умеет так хорошо играть в шамак.
- Да я выиграл единственный раз! - рассмеялся Мулграв.
- И еще три партии мы сыграли вничью. А я не люблю лишаться выигрыша.
Комнату наполнила уютная тишина. Мулграв посмотрел на пляшущие в камине огоньки, вздохнул и снова повернулся к священнику.
- Там были не люди, - признался он. - У них покрытые чешуей серые лица с кроваво-красными глазами.
Эрмал ответил не сразу.
- Должен быть еще железный обруч над бровями, - наконец произнес он.
- Верно, - поразился фехтовальщик.
- Подожди минутку, - сказал священник, сходил в кабинет и тут же вернулся с тонкой серебряной цепочкой в руке. На ней висел крохотный круглый медальон, тоже серебряный, с изображением дерева. С обратной, покрытой золотом, стороны была выдавлена древняя руна. - Такие носили друиды еще во времена империи Камня. Считается, что каждую монетку благословила Госпожа-в-Маске, а потом сам Персис Альбитан. - Он застегнул цепочку на шее фехтовальщика и спрятал медальон под его рубашкой. - Никогда не снимай ее, мой мальчик.
- Спасибо, Эрмал. Правильно ли я понял? Ты больше не считаешь мои сны игрой разума?
- Не знаю, - развел руками священник. - Эти существа описаны в древнейших сакральных свитках, там их называют Дежем-Бек. Не слышал раньше?
- Не слышал.
- Возможно, они снятся тебе потому, что ты слышал о них в детстве, в Шелсане. Надеюсь, что так.
- Что это за твари?
- Зависит от того, как к ним отнестись. Для тех, кто поклоняется Истоку всей Гармонии, Дежем-Бек - это люди, которые вступили на путь мрака, предались злу в обмен на огромную власть. В одних свитках их называют некромантами, в других - пожирателями душ. В переводе с древнего языка "дежем-бек" значит просто "ненасытные вороны". В других записях, оставленных, скажем так, философами, не пришедшими к пониманию Истока, Дежем-Бек описываются как люди, достигшие невероятно долгой жизни, а также силы и красоты, недоступных обычному человеку.
- Красоты? - рассмеялся Мулграв. - Ну нет, чешуя пока не в моде.
- Во сне тебе явилось их духовное обличье. Слышал когда-нибудь о державе Краноса?
- Разумеется, - ответил фехтовальщик. - Это какая-то ваза из незапамятных времен.
- Нет, не ваза, - возразил Эрмал. - Некоторые полагают, что это хрустальный шар, через который человеку открывается будущее. Другие утверждают, что раньше она была навершием магического меча. Я даже слышал версию, по которой держава - отрубленная голова некроманта. Считается, что Дежем-Бек - хранители державы, благодаря ей становились почти бессмертными.