* * *
Они беспрепятственно дошли до выхода из галереи, который незваный гость недавно считал недосягаемой. Бланка толкнула дверь, самую настоящую и привычную, сколоченную из потрескавшихся сосновых досок. Франческо остановился передохнуть, увидев, что впереди их ждет подъем по крутой лестнице, закрученной по спирали вокруг толстого кирпичного столба опоры. Значит, он в самом деле умудрился не заметить, как спустился вниз. Он оглянулся на галерею - теперь она выглядела, как ей и полагалось: заброшенным помещением, нуждающимся в хорошем ремонте или перестройке.
- Монна Бьянка, - окликнул он уже поднявшуюся на несколько ступенек девочку, замялся, представив, насколько глупо прозвучит его вопрос, но все же решился: - Скажи, дверь, которую просили открыть эти… голоса, она действительно существует? Мне кажется, я ее видел…
- Бронзовая, вся в патине и засиженная пауками? - Бланка присела на ступеньку, внимательно глядя на своего собеседника. - Нет, ее на самом деле нет. Я и Хайме облазили весь замок сверху донизу и не нашли ничего похожего. Но мне кажется, - она заговорщицки понизила голос и покосилась по сторонам, - эта дверь здесь и не здесь одновременно, понимаешь?
- Нет, - признался Франческо. - Дверь либо есть, либо ее нет. Почему твой отец ничего не сделает с этими голосами? Вдруг это демоны пытаются вырваться на свободу?
- В Ренне много странных вещей, с которыми приходится мириться, если хочешь прожить долго и счастливо, - как о само собой разумеющемся сказала девочка. - Ты говоришь: "Дверь либо есть, либо ее нет", а знаю тут такие двери, которые никуда не ведут и всегда закрыты. Что же до голосов… Папе все равно, он занят другими делами. Рамон хочет, чтобы они остались, а после отца Рамон здесь главный. Остальные просто обходят это место стороной. Да и как от них избавиться?
- Позовите священника, - уверенно предложил Франческо, и удивился, когда Бланка откровенно расхохоталась и сквозь смех выговорила:
- Какого, нашего капеллана Уриена, что ли? Ой, нет, лучше епископа из Алье! От него, когда он приезжает, всегда слышишь только одно: "Да, милорд граф", "Будет исполнено, милорд граф", "Всегда к вашим услугам, милорд граф!" Наверное, если бы отец велел ему почистить наши конюшни, он бы побежал вприпрыжку. Он трус, больше всего на свете он боится моего отца и Рамона.
- Как ты можешь так говорить? - возмутился Франческо, и осекся под спокойным, недоуменным взглядом:
- Но ведь это правда. Епископ сделает все, что ему прикажут. Этой весной его преосвященство попытался возразить отцу - то ли не отдал ему часть церковной десятины, то ли наложил лапу на налоги с рудников. Папа, конечно, возмутился, но ничего не сказал: он считает, что недостойно заводить свару из-за такой вещи, как золото. К несчастью епископа, на беседе присутствовал Рамон. Через седмицу Рамон вкупе с Тьерри подняли людей в окрестных деревнях и спалили одну из часовен епископства - ту, что звалась "Обитель Святого Креста на Пустошах", лигах в трех отсюда к полуночи. С тех пор епископ прячется в Алье, как мышь в норе. Извини, но я представила, как смешно будет выглядеть этот подлиза в мантии, крича на наших призраков: "Изыди!". Честное слово, он перетрясется от страха, но не рискнет даже носа сунуть в галерею.
- Твои братья сожгли часовню? - Франческо решил, что он ослышался. Бланка невозмутимо кивнула:
- Рамон там точно был, Тьерри - наверняка. Где Рамон, там поблизости околачивается его верный прихвостень Гиллем. У моего старшего братца нравы, в точности как у мавританского султана - он женился сразу на двоих. На госпоже Идуанне де Бланшфор и ее братце Гиллеме… Мессир Франсиско, вам нехорошо?
- Я посижу тут немного, ладно? - Франческо давно привык, что его имя постоянно коверкают на подходящий для языка собеседника лад, но легкомысленная болтовня девочки не желала укладываться в его голове. Бланка погрустнела:
- Я слишком много говорю, да? Хайме всегда повторяет, что я сую нос не в свои дела. Вы, наверное, слышали прозвище нашей семьи?
- Бешеная семейка, - онемевшим языком выговорил Франческо, снова начиная сползать вниз по стене. Бланка подняла указательный палец и горделиво поправила:
- Безумная. "Безумное семейство" - вот как нас называют в долине, и это тоже отчасти правда. Не спорю, неприглядная правда, но разве правда когда-нибудь бывает красивой? То, что я наговорила… Оно известно всякому, кто живет здесь - от наших родственников до вилланов. Извините, я не подумала, что вы, люди из другой страны, могли ровным счетом ничего о нас не слышать. Вы не сердитесь? Вам не понравилось, что я сказала? Но мне так скучно все время сидеть одной! Раньше Хайме часто разговаривал со мной, но недавно ему исполнилось восемнадцать, он уже взрослый человек и теперь я ему мешаю.
- Ни капли не сержусь. Скорее, я здорово озадачен, - оторопело признался Франческо. - Понимаете, монна Бьянка, я человек иного сословия. Ваши традиции…
- Скажи уж откровенно: ты не можешь решить, верить мне или нет, - сердито бросила девочка. - Верь, если хочешь… только не во всем. Я ведь тоже де Транкавель и, когда вырасту, наверняка стану ничуть не лучше моих братьев. Отец говорит: нам можно все, потому что… Потому что мы - это мы. Идем, - она рывком поднялась на ноги и побежала вверх по лестнице, нарочито громко стуча каблуками.
Франческо поковылял следом, не забыв тщательно закрыть дверь в галерею и тоскливо подумав, что многое бы отдал за умение с такой же легкостью прекращать размышлять над услышанным. Кажется, ему снова повезло - он наткнулся на единственного человека в замке, готового в обмен на капельку внимания и терпения ответить на любые вопросы о замке и его обитателях. Франческо умел быть хорошим собеседником, это признавали все. Вопрос в том, хочет ли он слушать, что ему говорят? Девочка ему нравилась, мысленно он сравнивал ее с ночной фиалкой, растущей в самых тенистых уголках лесов и расцветающей в поздних сумерках. Но ее речи, если вдуматься, сильно отдавали безумием и чем-то, чему Франческо пока не мог подобрать названия. Она говорила о призраках так, будто они приходились ей лучшими друзьями, об отце и братьях - как о врагах, с которыми вынужден жить рядом, смеялась над тем, что Франческо с рождения полагал незыблемым и достойным всяческого уважения, и, кажется, считала свое жилище живым существом с собственным характером.
С последним Франческо был склонен согласиться. Замок Ренн, хотя он успел повидать только его малую часть, отнюдь не заслуживал наименования "обычного строения" из камня, металла и дерева. Также как и монна Бьянка де Транкавель ничуть не походила на "невинное дитя", каким вроде представала на первый взгляд.
- Мы кажемся тебе странными? - через плечо спросила Бланка. - Эдакими надменными и самовлюбленными типами, что взобрались на вершину горы и знать не желают остальных смертных?
- Не думаю, что я вправе справедливо судить о вашей семье на основании того немного, что я узнал, - как можно дипломатичнее ответил Франческо, вовремя вспомнив никогда не подводившие заветы многих поколений своих предков: "Знай свое место!" и "Человеку, дорожащему своей шкурой, незачем без особой нужды встревать в дела аристократов". - Однако кое-что в ваших порядках и взглядах на мир действительно звучит для меня… скажем так, непривычно и неприемлемо. Похоже, ваш отец и братья - весьма своеобразные люди.
- "Своеобразные" - еще вежливо сказано, - не по-детски жестко хмыкнула девочка. - Спасибо за честный ответ. Не знаешь, почему взрослые увиливают или отмалчиваются, если их о чем-то спрашивает ребенок?
- Наверное, из опасения, что ребенку будет трудновато правильно истолковать их слова, - предположил Франческо. - Или потому, что знают - ответь на один вопрос, за ним посыплется еще десяток других, и вдобавок придется растолковывать такие вещи, о которых сам отвечающий старается лишний раз не задумываться. Причем отвечать нужно по возможности правдиво, а, как ты сама догадываешься, правда не только частенько непривлекательна внешне, но и утомительна.
- Красиво сказано, - Бланка остановилась на крохотной площадке, тускло освещенной падающими из узкой бойницы лучами, и задумчиво наклонила голову. - Ты сам придумал такую фразу или где-нибудь прочитал?
- Если скажу, что выдумал сам, получится, что солгу, но если скажу, что прочитал - это тоже будет неправдой, - бодро отчеканил Франческо. Личико девочки приобрело настолько озадаченно-растерянное выражение, что ему пришлось спешно подыскивать иной оборот речи: - Скажем так: эта мысль есть объединенный плод моих раздумий над прочитанным. Можно двигаться дальше?
- Можно… - Бланка стала подниматься по крутым ступенькам медленнее, погрузившись в сосредоточенные размышления над услышанным. Воспользовавшись моментом, Франческо поспешно спросил:
- Монна Бьянка, о какой тайне упоминали эти ваши… голоса?
- Не знаю, - ответ последовал настолько стремительно, что только глупец не распознал бы откровенной лжи. Однако Франческо предпочел довольствоваться услышанным. - Никто не знает. Рамону кажется, будто рано или поздно он сумеет завоевать доверие призраков и вынудит их проболтаться, но я думаю - он обманывает сам себя. Для голосов не имеет значения, с кем они разговаривают. Если у них есть разум, то в нем застряла одна-единственная мысль, и они повторяют ее на все лады… Мы почти пришли.