Рукоять, покрытая костяными пластинками, удобно легла в ладонь. Слишком удобно. Я подбросил кусунгобу и поймал его клинком к себе. Солнечный луч скользнул по стали, и нож словно улыбнулся, подмигивая и дразня меня.
"Ну что, парень, решился? Тогда ты будешь первым из Анкоров! Я уж заждался…"
Я задумчиво покачал нож на ладони.
- Придется тебе еще обождать, приятель, - невесело усмехнулся я в ответ, аккуратно кладя кусунгобу на прежнее место.
Нож разочарованно звякнул.
И ободряющим эхом отозвался с противоположной стены мой Единорог. Сквозняк, что ли?..
Повинуясь какому-то смутному порыву, я пересек зал и снял меч со стены. Прямой меч Дан Гьен. Фамильный клинок. Часть меня самого.
Держать меч в левой руке было несколько непривычно. А ну-ка, попробуем… тем более что тело меня слушается плохо, но все же слушается.
Для первого раза я замедлился и начал с самого простого. "Радуга, пронзающая тучи" у меня получилась довольно сносно, на "Синем драконе, покидающем пещеру" я два раза запнулся и остановился на середине танца, тяжело дыша. Конечно, усиленные занятия многое исправят, заново отшлифовав движения, но…
Мне и так было достаточно скверно, чтобы пытаться обманывать самого себя. Постороннему зрителю мои движения могли показаться почти прежними, но что-то было не так. Что-то неуловимое, настолько тонкое, что его невозможно было передать словами. И я чувствовал, что ЭТО, скорее всего, не удастся вернуть никакими самоистязаниями.
Хотя, может быть, дело в моем подавленном настроении?
Я хватался за соломинку.
Я еще раз исполнил "Радугу…", потом сразу перешел к очень сложным "Иглам дикобраза", скомкал все переходы между круговыми взмахами, до боли в деснах сжал зубы и рывком пошел на двойной выпад "Взлетающий хвост" с одновременным падением…
В дверях беззвучно возник мой дворецкий Кос ан-Танья, застыв на пороге и явно не желая меня прерывать.
Однако, я прервался сам. И сделал это с болезненной поспешностью. Я не хотел, чтобы Кос видел мой убогий "Взлетающий хвост", разваливающийся на составляющие его "иглы"…
Вот он и не увидел. Или увидел, но не подал виду. Ну что, Чэн Анкор, наследный ван Мэйланя, тебе от этого легче?
Нет. Мне от этого - тяжелее. Хотя, казалось бы, дальше некуда.
- К вам гость, Высший Чэн.
- Кто?
До гостей ли мне?!
- Благородная госпожа Ак-Нинчи, хыс-чахсы рода Чибетей.
По-моему, только Кос ан-Танья с его уважением к любым традициям мог научиться без запинки выговаривать полное имя той, кого я давно звал детским коротким именем Чин. Кос, да еще сородичи и земляки Чин из поросших лесом предгорий Хакаса. Ну, им-то сам бог велел, хотя бога их зовут так, что даже Кос себе язык свернет…
Нет, мне не стало веселей от прихода Чин. Чэн и Чин - так любили шутить близко знакомые с нами кабирцы. Ну что, Чэн-калека, улыбнись и отвечай бодро и спокойно, как приличествует воспитанному человеку!..
- Пригласи благородную госпожу войти.
Кос отошел в сторону, и почти сразу в дверях появилась Чин - слегка напряженная и взволнованная. А я на миг забыл о себе и просто стоял, любуясь ею, как любуются портретом работы великого мастера - только вместо резной рамы был дверной проем.
Черный облегающий костюм для верховой езды с серебряным шитьем на груди и рукавах лишь подчеркивал гибкость ее фигуры (многие в Кабире сочли бы ее излишне мальчишеской; многие - но не я). Вьющиеся каштановые волосы легко падали на обманчиво хрупкие плечи, и на лбу непокорные пряди были схвачены тонким обручем белого металла без обычных розеток с камнями - только еле заметная резьба бежала по обручу, и язык этой резьбы был древнее множества языков, на которых говорили, писали и пели в эмирате и окрестных землях.
Самый дорогой самоцвет мог лишь умалить ценность этого обруча - знака Высших рода Чибетей из Малого Хакаса; и самое дорогое платье не добавило бы маленькой Чин ни грана очарования.
И не спорьте со мной! Все равно я не стану вас слушать. Влюбленные и глупцы - безнадежны, как сказал один поэт, который не был глупцом, но был влюбленным…
Взгляд зеленых глаз Чин с тревогой метнулся ко мне - но тут она увидела Единорога в моей руке и, даже не успев сообразить, что рука - левая, тревога в ее глазах сменилась радостной улыбкой.
А я незаметно спрятал культю правой руки за спину.
- Я рада приветствовать вас, Высший Чэн, и вдвойне рада видеть вас на ногах и в полном здравии, судя по обнаженному мечу.
Она шагнула за порог и вновь остановилась, обеими руками держась за свою неизменную Волчью Метлу - словно инстинктивно отгораживаясь ею от меня и от того невозможного, небывалого ужаса, который теперь незримо сопутствовал мне.
- И я рад вам, благородная госпожа Ак-Нинчи, - раскланялся я в ответ, стараясь держаться к ней левым боком. И, помолчав, добавил:
- Я всегда рад видеть тебя, Чин. Пусть весь эмират провалится в Восьмой ад Хракуташа - даже корчась на ледяной Горе Казней, я буду рад видеть тебя, когда ты пролетишь надо мной, направляясь в Западный Край лепестков. Ну как, похож я на записного сердцееда?
- Как я на эмира Дауда, - усмехнулась Чин и аккуратно поставила свою Метлу в оружейный угол для гостей. А я, сам не знаю почему, опустил рядом с ее пикой Единорога без ножен - хотя обычно мой меч висел совсем в другом месте, чуть поодаль.
Вездесущий Кос уже успел в считанные секунды накрыть легкий стол, расставив в кажущемся беспорядке поднос со сладостями, фрукты в приземистых вазах, две пиалы тончайшего фарфора - в дверь сунулся было кто-то из слуг, но Кос ан-Танья глянул на него, и слугу как ветром сдуло - и теперь мой чуткий и замечательный дворецкий ставил на центр стола керамический чайничек с подогретым вином.
Белым, лиосским - судя по запаху. Интересно, когда это он успел его подогреть, не выходя из зала? И камин совсем холодный…
- Что нового в Кабире? - осведомился я, безуспешно пытаясь взять чайничек правой рукой.
Улыбка медленно сползла с губ Чин. Я заметил, что она старается не смотреть на мою искалеченную руку, но, против воли, взгляд Чин то и дело скользил по культе - и тогда пальцы девушки судорожно сжимались в твердые кулачки.
И боль, боль, плывущая в зеленых волнах ее глаз - не моя боль, чужая, но лучше бы - моя…
Я взял проклятый чайничек левой рукой и неловко разлил дымящееся вино в пиалы, пролив немного на скатерть. Горячие капли расплылись, образовав уродливые пятна.
За это время Чин пришла в себя и даже смогла заговорить.
- О, Кабир - большой и шумный город. В нем происходит столько нового, что о половине узнаешь только тогда, когда оно успело уже стать старым. Что именно тебя интересует, Чэн?
О да, деликатная Чин постаралась ответить как можно уклончивей и беззаботней. Ну что ж, каков вопрос, таков ответ…
- Меня интересует, нашли ли человека, который…
Я тоже помимо воли глянул на свой обрубок и перевел взгляд в угол, где располагались Волчья Метла и Единорог. Почему-то вид оружия не успокоил меня, как бывало обычно. Не так блестела сталь, не так лежал меч, не так стояла разветвленная пика.
Все было не так.
- Он… - Чин запнулась и поспешно отпила из своей пиалы. - Он скрылся. Мне Фальгрим и Диомед рассказывали, а суматоху на турнире я и сама видела, только не понимала ничего. Но нашлись люди, которые вроде бы заметили похожего человека в караване, уходящем в Мэйлань…
Она вдруг резко замолчала, поняв, что сболтнула лишнего.
Да, наверное, мне действительно не стоило бы этого знать.
Наверняка - не стоило. Но что сказано - то сказано.
- После его… э-э-э… его бегства в городе больше не случалось ничего необычного? - как можно спокойнее поинтересовался я. Проклятье, все время приходится следить за своими руками…
Чин нахмурилась и плотно сжала губы. Она явно колебалась. Но сделавший первый шаг обречен на второй.
- Трое убиты и два человека ранены за последние две недели. Раненые дали описание двоих… - она долго не могла подобрать подходящего слова, так и не нашла его и тихо закончила. - Но их так и не обнаружили.
- Это не он?
- Нет. Даже не похожи. И оружие совсем другое. Я не понимаю, Чэн…
На глаза ее вдруг навернулись слезы, и от недавней сдержанности не осталось и следа. Передо мной сидела просто испуганная и растерянная девушка, и мне хотелось утешить ее, защитить от всех и вся - если бы не я сам был причиной испуга Чин, не сумев защитить себя самого…
Кто бы меня утешил?! Я смутно подозревал, что в том, что могло бы меня хоть немного утешить, крылось что-то темное и страшное - едва ли не худшее, чем уже случившееся.
- Чэн, я не понимаю, что происходит! Как… как может держащий оружие пойти на такое?! Ранить, искалечить, а тем более - убить! За что? И - зачем?! Это не прибавит к его имени ни гордости, ни почета, да и само имя придется вечно скрывать! Я не понимаю… не могу понять… не могу!..
Она закрыла лицо ладонями, и слезой блеснул бриллиант в перстне на безымянном пальце правой руки. Руки. Правой… О Изначальный кузнец Джангар, неужели я навечно обречен с завистью смотреть на чужие руки?! Даже если это руки любимой девушки…
Руки… и я успокаивающе погладил Чин по плечу уцелевшей рукой.