Мальчишка с трудом его дотащил до челнока, ещё больше намучился, пытаясь загрузить в него раненого, но в конце концов справился и с этим. Отведя лодку немного от берега, для чего ему пришлось зайти в воду по колено, оттолкнулся и ловко запрыгнул внутрь. Некоторое время челнок покачивался на воде, сносимый течением. После недолгого раздумья мальчишка тряхнул головой, и работая однолопастным веслом, направил лодку вниз по Свияге в сторону Волги.
Так он двигался до вечера, когда найдя неприметную бухту и загнав туда челнок, занялся приготовлением еды. Воин, укрытый сверху тёплой шкурой, спал или вернее находился в бессознательном состоянии. И только когда лодка была вытащена на берег, открыл глаза.
- Мал, ты откуда здесь? - спросил он мальчишку. - И где мы находимся, что с поселением? Помню, напали враги, я сражался, а как здесь очутился?
- А нет больше нашего поселения, дядька Колот. Налетели чужаки, кого не убили, тех в полон увели. Я на рыбалке был, увидел дым, побежал домой, а там все уже убиты. Вот тебя нашёл, ты весь изранен был, еле-еле дышал, вокруг трупы лежали. Тебя видно мёртвым посчитали, добивать не стали. Я раны перевязал, до челнока дотащил и отправился вверх по Волге, хотел в соседнее городище добраться, в устье Цивиля.
- Что, никого в живых не осталось?
- Нет, дядька Колот, я всё селище обошёл, там одни трупы. Я их всех в дома затащил и потом поджёг. Вот только тебя нашёл чуть живого. Ты потерпи, дядька, сейчас буду повязки менять, подорожник как раз припас.
- Молодец, Мал, всё правильно сделал. А оружие там было?
- Нет, ничего не осталось, всё степняки забрали.
Раненый был очень слаб, даже состоявшийся короткий разговор потребовал от него много сил, и он закрыл глаза. Тем не менее, перевязку Мал сделал, наложил свежие листья подорожника на раны и замотал их окровавленными тряпками, других просто не было, после чего он занялся рыбалкой и готовкой еды. Вот с этим трудностей не предвиделось, у него имелись снасти, и вскоре на огне булькал котелок в ожидании рыбы.
На следующий день, после очередной перевязки и завтрака новой порцией ухи, движение продолжилось. Мал настолько был занят непосредственно управлением челноком, что даже вздрогнул от неожиданно раздавшегося крика:
- Ей, на челноке, кто такие и откуда будете?
Мал оглянулся, сзади подходила ладья, вёсла по обоим бортам ритмично поднимались и опускались, из-за них выглядывало несколько человек, решивших немного поболтать с неожиданным попутчиком.
- Местные мы, со Свияги, а сами откуда будете?
- А мы с Суры, туда и возвращаемся.
- Дяденька, возьмите нас с собой, я слышал, у вас там большие городища стоят, степняки туда не добираются. Они наше поселение сожгли, всех убили или в полон увели, вот только мы с дядькой Колотом спаслись, да и то не знаю, выживет ли он.
И Мал, откинув шкуру, показал всего перемотанного заскорузлой от крови тканью своего попутчика.
-Ох ты ж, грести не выгрести! И где это вас так?
- У нас поселение стояло в устье Свияги, когда степняки налетели, я на рыбалке был, а вот дядька с ними бился, но крепко ему досталось. Вот теперь пытаемся добраться к людям. Возьмите нас, дядьку полечить надо.
- А ну, молодцы, - скомандовал кормщик, - поднимайте их на ладью. Челнок сзади привяжите. А ты, малец, не боись, сейчас твоего дядьку посмотрим, а потом вас обоих довезём до нашего городища.
Река Сура, поселение Алатырь, три месяца спустя, Колот
При всех моих стараниях в лучшем случае получался не бег, а быстрый шаг. Да и нет в этом ничего удивительного, местная травница, бабка Елоха, до сих пор удивляется, как мне удалось выжить. Всё прошедшее время она меня поила какими-то отварами и прикладывала к ранам разные травы, всего несколько дней назад Елоха сказала, что своё дело она сделала, а уж дальше о себе я должен позаботиться сам.
Вот позаботиться было действительно необходимо, за эти месяцы я превратился из сильного, здорового воина в истощённого, еле двигающегося человека, с трудом способного просто присесть и встать. Ничего, как говорится, были бы кости, а мясо нарастёт. Как заморыша и дохляка превращать в нормального бойца, я знал не понаслышке, приходилось уже такое делать. Справлюсь и в этот раз.
Добравшись до берега, я сбросил порты с рубахой и полез в воду. И хоть она сразу обожгла холодом, но тело вскоре привыкло, и стало тепло. Далеко удаляться от берега я не рискнул, но на пару метров от него отплыл. Хорошо-то как чувствовать себя живым, а ведь совсем не надеялся в той схватке выжить, бился, как в последний раз. Если бы не Мал, то там бы и остался. А вот и он, кстати.
- Дядька Колот, смотрю тебе бабка Елоха уже и купаться разрешила?
- И не только купаться, бегать и прыгать тоже. Теперь мне придётся учиться делать всё по новой. Это, конечно, будет нелегко, но занятие привычное, так что справлюсь.
- Дядька Колот, а если ты будешь всему учиться, разреши мне с тобой заняться. Я тоже хочу быть воем, научи, а? Мне тоже надо отомстить за тех, кто остался в поселении. Научи, дядька!
- Только не жалуйся потом, что тяжко. И кто нас кормить будет? Сейчас ты рыбу ловишь, а станешь учиться оружием владеть, времени на это не останется.
- Его много не надо, я ловушек наделал, они сами рыбу ловят. Вон смотри, только недавно уехал на рыбалку, а уже вернулся и целую корзину рыбы привёз.
- Это хорошо, давай-ка отбери нам пару штук, ушицы похлебаем, а остальное отнеси в селище, может хозяйки за неё хлеб или крупу дадут.
- Сейчас, дядька, только костёр разведу. А крупа у нас есть, немного, правда, но есть, я раньше выменял.
Пока Мал относил добычу в деревню, я почистил отложенную рыбу, поставил на огонь котелок с водой и нарвал травы для приправы. К моменту возвращения Мала уха была готова. Он, кстати, вернулся не один, его сопровождал старейшина Твердослав.
- Здрав будь, Колот. Смотрю, раны твои прошли, раз тебя Елоха на волю выпустила.
- И тебя пусть минуют беды. Присаживайся к нам, похлебай ушицы.
- С удовольствием.
У Мала, который и занимался нашим хозяйством, пока я лечился, нашлись деревянные миски, ложки и хлеб. Уха получилась не слишком густой, но добавленные травы придавали ей особый вкус. Так что поели мы с большим удовольствием, и только после этого Твердослав начал разговор, ради которого и пришёл.
- Скажи, Колот, чем заниматься будешь? Ты теперь птица вольная, можешь в любые края уйти или в родные места вернуться. Мы, кстати, отправляли туда ладью, Мал показал нам ваше уничтоженное поселение и рассказал, где что находилось. Видели мы и где ты сражался, мои вои там пятерых убитых нашли. Ничего не могу сказать, силён ты в воинском деле.
А поселение ваше действительно в хорошем месте стояло, и земля добрая, и река удобно подходит, жить бы там да радоваться. Может быть, со временем там люди опять заселятся?
- Может и заселятся, только вот я пока в те места возвращаться не буду. Тяжко мне там, пока не отомщу, не будет мне покоя. Вот тебе и ответ на твой вопрос, чем заниматься буду. Если разрешишь, поживу ещё у вас, пока силу не наберу, нет - так мы с Малом пойдём искать себе новое место. Я ведь хорошо могу только воевать и убивать, работать по хозяйству могу, но не в радость мне это. Мал тоже домашней работе предпочитает вольную жизнь - охотится и рыбачит.
- А расскажи мне, Колот, если нет здесь какой тайны, где ты воинское умение изучал?
- Да нет тут тайны, просто занимался я этим всю свою жизнь. Я тогда таким же был, как Мал, когда степняки пришли, то ли сарматы, то ли аланы, не знаю, но это в общем-то и не важно. Захватили они наше поселение, меня увезли в страну ромеев и продали в рабство. Там я сумел бежать, хотел добраться до родных мест, но так получилось, что прибился к одному наёмному воинскому отряду. Прожил я с ним двадцать с лишним лет и участвовал во множестве битв.
И при этих словах перед глазами встали картины моей первой схватки за свою жизнь, благодаря победе в которой я и стал наёмником. Да, мне удалось сбежать из рабского каравана, но хотя дорога домой была известна, как её пройти, я не знал. У меня не было ничего - ни воды, ни хлеба, ни даже обыкновенного ножа для выживания в безжалостной степи. Но тем не менее, я тронулся в путь, надеясь на лучшее.
Я двигался первое время по ночам, и прошло уже несколько дней с момента моего побега, мне очень хотелось есть, уже два дня во рту не было ни единой крошки, а тут как раз на пути оказалась стоянка какого-то воинского отряда, откуда просто мучительно пахло едой.
Я попытался пробраться внутрь лагеря, и конечно же, меня поймали. А потом был допрос и приговор, справедливый с точки зрения наёмников - я должен сразиться с одним из их молодых воинов. Если проиграю - умру, если сумею победить - стану одним из них. Это сейчас мне понятно, что они таким образом просто учили свой молодняк и не видели в происходящем ничего жестокого. Но для меня, голодного и обессиленного длительной дорогой в составе рабского каравана, такое решение казалось самым несправедливым.
Но тем не менее, вскоре я стоял на своеобразной арене, образованной наёмниками, выстроившимися кругом и пришедшими посмотреть на неожиданное развлечение. Против меня выставили молодого парнишку, по возрасту старше меня, ему было лет четырнадцать, и окружающие ему явно симпатизировали. Сражаться мы должны были голыми руками.