Порох хранился в отдельном помещении, куда не просто воспрещалось вносить что-либо металлическое, но даже входить человеку, чьи сапоги были подбиты подковками. Одна шальная искра, знаете ли, порой может принести гораздо больше вреда, чем целый вражеский тумен.
Были, конечно, и так называемые малые огневые, расположенные в подвалах всех десяти башен, но Святозар, пройдясь по ним, безапелляционно заявил, что за то время, пока подвалы прекратили отапливать, все их содержимое безнадежно отсырело и пользы от него теперь никакой.
- А в большом не отсырело? - недоверчиво спросил Бурунчи.
- Отсырело, но не все, - ответил князь и пояснил: - Представь, что ты оставил кошму под дождем. К утру она непременно намокнет, даже если дождь был совсем небольшой.
- Верно, - согласился темник.
- А теперь представь, что ты положил их целый десяток одну на другую и тоже оставил под дождем. Тогда те, что в середине, останутся сухие. Так и тут.
То, что лежало сверху, отсырело, а внутри еще нет. Мы переберем порох и отделим пригодный.
- Долго перебирать? - деловито спросил темник.
- Три дня, - подумав, ответил Святозар. - Если очень хорошо потрудиться, то два.
- Один! - отрезал Бурунчи. - Если хочешь, возьми больше пленников, но успей все за день.
- Чтобы успеть к завтрашнему полудню, мне придется работать всю ночь до утра, - вздохнул Святозар.
Темник равнодушно пожал плечами. В переводе на русский язык начала XXI века его красноречивый жест явно звучал так: "Это твои проблемы". Князь не жил в этом далеком будущем, но темника понял и попросил его лишь об одном:
- Сам я останусь и пробуду здесь до полудня, а вот людей ближе к ночи надо поменять, иначе они от усталости начнут все путать.
- Можешь быть спокоен. Поменяю и пришлю столько, сколько нужно, - заверил Бурунчи.
Разговор Святозара с первой партией пленных поначалу шел с трудом. Те глядели на него с явной враждой и отвечали грубо и односложно. Однако после того как князь-предатель проявил загадочную осведомленность, поинтересовавшись, слышали ли они слова молитвы, которую читал им отец Анастасий, и правильно ли они ее поняли, вражды у людей поубавилось, хотя настороженность осталась.
- А тебе откель ведомо? - первым делом спросил суровый Коскарь, а приземистый Покляп, криво ухмыляясь, заявил:
- Лишь бы ты ее не слыхал, а то мигом до басурман дойдет.
- У тебя и речь как имечко - вся с вывертами, - не удержался от ответной издевки Святозар.
Тот насупился, сжал кулаки, но его вовремя остановил Смага, еще один из пяти ратников, взятых князем в помощники. Краснолицый и широкоплечий, он как нельзя лучше соответствовал своему имени.
- Погоди, Покляп. Или ты впрямь запамятовал, что отец Анастасий в молитве сказывал?
- Да не до молитвы мне ныне, - отмахнулся тот.
- А ты вспомни, - посоветовал Смага. - И избави нас от лукавого, а от монгола вас князь избавит, коему поверить надобно. Правда, имени его священник не называл, но у нас в детинце других князей теперь и нет.
- Как же я могу ему верить, когда своими гляделками видал, как он… - возмутился Покляп, но Смага тут же перебил его:
- А я не видал. Да и на кой ляд нам в свару вступать, когда вот он, пред нами. Пусть сам скажет, яко оно было.
Рассказ Святозара был недолог, и восприняли его по-разному. Покляп откровенно не поверил - это было написано на его лице, Смага чесал в затылке, а вот молчаливый Кужель негромко произнес:
- Помнится, у нас в селище баба одна, чтоб мужика в соблазн ввести, настоем его опоила. Ведунья ей совет такой дала. Сказывала, влей ложку в чашку хмельного меда. Тогда он уснет, а наутро нипочем не вспомнит, что вечером творил. Ты же скажи, что он пред иконами клялся в женки тебя взять, ну и всякое прочее. Баба же решила для пущей надежности две ложки влить. Так мужик не уснул, а куролесить учал.
- Не зря говорят в народе - блажит, будто белены объелся, - заметил Коскарь.
- Во-во, - подтвердил Кужель. - Так-то он тихий - мухи не обидит, а тут такие чудеса вытворял, что опосля, когда проснулся поутру, пред всем селищем на коленях ползал. Бабке Разлате он крышу снес, а…
- Погоди, - остановил его Смага. - Ты толкуешь, что и князя… того…
- Ну да, - простодушно подтвердил Кужель. - Ежели можно опоить, то чего бы и не накормить. - И предположил, сам того не зная, угодив в точку: - Не иначе как колдун какой постарался. Нехристи с кем угодно дружбу сведут, лишь бы по-ихнему вышло. Да и то взять - бояться-то им нечего, все равно креста на груди нет, так что, как ни крути - гореть им всем в геенне огненной.
Смага задумчиво поглядел на Святозара:
- А ты что молчишь, княже? Нешто и впрямь не ведал, что творил?
- Не ведал, - сумрачно подтвердил тот.
- А и впрямь могет быть, - неожиданно пошел на попятную Покляп. - Ну, в сговор с басурманами вступить, из-за корысти там, али просто из страху - одно, но чтоб смеяться, глядя, как те крещеный народ изничтожают, - тут даже не душегубцем надо быть, а и вовсе разума лишиться. Да ведь он не просто смеялся - закатывался весь, ажио за живот хватался. Не-ет, тут без колдовского зелья и вправду не обошлось.
- К тому же сейчас-то мне на что пред вами хитрить? - ободрившись, заметил Святозар. - Чтоб на погибель привести? Так будь я и впрямь Иудой, подошел бы к тому же темнику да и попросил бы, чтоб он всех изрубить повелел.
- Тоже верно, - согласился Смага. - Тогда сказывай, чего удумал.
И князь принялся сказывать. План его был такой. Ближе к вечеру они меняются. Только пусть объяснят суть дела тем, кого присылают на смену, чтоб не надо было ничего им растолковывать. Святозар в это время сходит в церковь и заберет у отца Анастасия ножи и прочее, что тот ему даст. К середине ночи монголы-охранники непременно захотят спать.
И Святозар, и прочие, не сговариваясь, дружно обернулись и посмотрели на терпеливо стоящего вдали коридора басурманина, который безмятежно болтал со своим товарищем.
- Лечь - не лягут, но бдить будут не так, - продолжал князь. - Хотя они и сейчас вон никакого подвоха не ждут. После этого мы все незаметно поднимаемся наверх, к своим. Отпираем дверь, выпускаем народ и бегом к церкви.
- А раненых? - строго спросил Смага.
- Кто легко - сам пойдет, ну а о прочих озаботиться надо. Пускай самые крепкие им подсобят.
- Двое встать не смогут, - задумчиво протянул Кужель.
- Попробуем нести, - предложил Святозар. - Своих бросать негоже.
- А тебя ведь и впрямь опоили, - заметил Смага. - Иуда такого нипочем бы не сказал. Ладно, излагай далее.
- К княжичу Николаю не пойдем, - после легкой запинки произнес князь, пояснив: - Далече он, чуть ли не на другом конце детинца. Да и охраны там не меньше десятка.
- А может, пробьемся? Как же мы его бросим?! - возмутился Покляп.
- Попытаться можно было бы, если бы он здоров был, - вздохнул Святозар. - А он недвижим вовсе. К тому же раны у него худые - уже и огневица приключилась. Не жилец мой братанич. День-два, от силы - три, и все. Говорить бы мог - сам отказался бы. Хотя если тихо пройти не выйдет, то двоим можно будет туда податься, чтобы поганых от остальных отвлечь.
- Верная смерть, - произнес Смага.
- Зато остальные спасутся, - возразил Святозар. - Одного вы выбирайте, а я сам вторым пойду.
- Ты - князь. Тебе людей за собой вести, а не под стрелы кидаться, - возразил Смага.
- На мне - вина, - не согласился Святозар.
- Невольная вина, - поправил Кужель.
- Какая бы ни была, а все едино - вина, - упрямо заявил Святозар.
- О том не думай, - посоветовал Смага. - Ты об ином мысли - о тех, кого спасти надобно.
То же самое повторил князю и отец Анастасий, когда Святозара под охраной четырех монголов отвели в церковь.
Бурунчи поначалу хотел отказать ему в этом, но Святозар был непреклонен:
- Помолюсь, и работать легче будет. Да и люди мои все равно наверх ушли. - И посоветовал: - Ты сам проследи, чтоб их накормили как следует. С голодухи-то какая работа, а они и так больше половины сделали.
Услышав про это, темник сразу смягчился и отпустил князя.
Священник успел все продумать для передачи оружия. Покрыв голову князя платом, он незаметно сунул под него руку, и Святозар быстро извлек из широкого рукава ризы три ножа и сверток со звездочками, метать которые в свое время учил его сам Николка Торопыга. Давно, правда, это было, лет семь назад, но князь надеялся, что рука должна вспомнить старые уроки.
- Если шум услышишь - никого не дожидайся, - предупредил Святозар священника. - Значит, обнаружили нас. Уходи один.
- Негоже бросать-то, - возразил отец Анастасий.
- А кто память о нас до государя донесет? Кто мое имя пред отцом и Русью очистит, ежели мне погибнуть доведется? - строго спросил князь.
Тут-то священник и повторил слова Смаги. Слово в слово. На что князь сурово заметил: