- Так это он ее написал? А я и не знал, - равнодушно заметил воевода, но тут же оживился. - Это хорошо, что у него такая фамилия. Чтоб плагиатом не заниматься, я, пожалуй, если кто спросит, так и скажу. Мол, услыхал ее от гусляра, который назвался Лебедем. А ты чего такой мрачный, царь-батюшка? - озабоченно спросил он, но тут же вновь уткнулся в карту, проводя над ней очередную невидимую линию, заканчивающуюся где-то возле устья Волги.
- А где вторая половина нашего квартета? - поинтересовался вместо ответа Константин, слегка обиженный таким невниманием друга.
- Патриарх, как ему и положено, ведет в массах усиленную партполитработу, вдохновляя личный состав на новые героические подвиги во славу Руси, - сообщил Вячеслав, по-прежнему не отрывая глаз от лежащей перед ним карты. - А Михал Юрьич еще из Ожска не прибыл. Как улетел туда еще из-под Переяславля-Залесского, так все технику боевую собирать продолжает. А это кто с тобой? - наконец обратил он внимание на Прока, который топтался у дверей, не решаясь пройти дальше и не зная, что ему делать.
- Это… новость, - мрачно ответил Константин и зловеще пообещал: - Боюсь, что Михал Юрьича мы не дождемся.
- Значит, новость плохая, - рассудительно заметил Вячеслав, по-прежнему улыбаясь.
Но едва беглец начал рассказывать о своих злоключениях, как улыбка тут же сползла с лица воеводы, уступив место мрачному раздумью.
- А я уж надеялся, что все рассчитал, - произнес он, с разочарованием глядя на карту. - Придется все переделывать. Так ты говоришь, басурмане все эти дни в Оренбурге только и делали, что крутились возле наших пушек? - уточнил он.
- Ага, - подтвердил Прок. - Почитай, вовсе от них не отходили. Только там разорвало одну, как я понял. Уж больно сильно бабахнуло.
- Как это? - удивился Вячеслав. - От неосторожного обращения, что ли?
- О том я не ведаю, - пожал плечами Прок. - Знаю лишь, что если бы не это, мне бы бежать не удалось, а как рвануло - такой переполох поднялся, что я и улизнул.
О Гайране Прок решил не рассказывать вовсе, хотя смутно подозревал, что если пушку на самом деле разорвало, то не просто так, а с его помощью. Да тот и сам, криво ухмыляясь, пообещал, что Прок о нем очень скоро услышит. Но одно дело - подозревать, а другое - утверждать. Уж лучше поведать только то, что видел собственными глазами. Так-то оно понадежнее будет.
- Вои, кои в степи в полон захвачены были, сказывали, что их пушкари ни разу и не стрельнули. Не успели. А потом сами себя взорвали, чтобы живыми не даться, - добавил он.
- Если мне память не изменяет, то у них было аж пять батарей, то есть пятьдесят стволов, - задумчиво произнес Вячеслав. - Да еще двадцать в Оренбурге. Всего, стало быть, семьдесят. И еще десять тяжелых, которые при осаде - милое дело. Получается, как любила говорить моя мамочка Клавдия Гавриловна, нашим же салом и нам по мусалам. А ты смышленый, - неожиданно похвалил он ратника. - Сумел удрать. Такая смекалка дорогого стоит. Тяжко пришлось?
- Думал, что не повидаю родимый дом, - сознался Прок.
Вячеслав налил до краев внушительный серебряный кубок и протянул его ратнику:
- А это тебе от меня, Прок. Пей, раз заслужил, - после чего, выглянув в дверь, велел страже проводить притомившегося воина и разместить его на ночлег.
- Он тебе еще кое-чего не рассказал, - вздохнул Константин, когда воевода вернулся обратно. - Николая, внука моего, в плен взяли, а Святозар на сторону монголов перешел.
Вячеслав от такой новости вытаращил глаза и брякнулся на лавку. Он что-то хотел сказать, но, открыв рот, тут же закрыл его.
Константин сам прервал тягостную затянувшуюся тишину.
- Может, Прок чего не понял? - осторожно произнес он. - Но пока что вот так.
- Да Святозар - классный парень. Не мог он предать! Никак не мог! - горячо поддержал друга воевода.
И тут же в дверь ввалился еще один гонец. Его пытались утянуть обратно ратники, стоявшие на охране входа, но вломившийся дядя был огромного роста и с такими необъятными плечами, что даже не обращал внимания на их жалкие потуги. Упрямо мотая головой, он упорно втискивался в избу.
Глава 14
Беда одна не ходит
Примерно должно покарать
Виновного, дабы, явивши
Пример суровой самой кары,
Предупредить в других желанье
Мятежною крамолой встать.Лопе де Вега
- Беда, государь, - бросил он отрывисто. - Яик пал.
Хорошо, что позади Константина стояла лавка, на которую он тут же и брякнулся рядом со своим другом.
- Час от часу не легче, - вздохнул Вячеслав и набросился на воинов, державших гонца: - Да отпустите вы его! Неужто не видно, что свой, что скакал без отдыха, торопился!
Несколько обиженные часовые, раздосадованно ворча что-то вполголоса, отступили от детины и удалились.
- Давай-ка все по порядку, - обратился Константин к ратнику. - Присядь поудобнее, а потом излагай, - он махнул рукой в сторону пустой лавки, стоящей напротив.
Странное дело, но эта новость о падении Яика вовсе не добила его, даже наоборот. Утренняя апатия куда-то улетучилась, уступив место холодной рассудительности и невозмутимости. Ему даже показалось, что, появись тут еще один гонец и сообщи вовсе уж невероятное, типа того, что пала Рязань, он и тогда не утратит спокойствия, во всяком случае внешнего.
Верно в народе говорят - слезами горю не поможешь. Ох как верно. Помочь можно только размышлениями, расчетом, составленным на их основе, и действиями, исходящими из него. Причем расчет, от которого зависят действия, на сей раз должен быть безошибочным, потому что права на промах он уже не имеет. Оно было у него когда-то, давным-давно, но теперь осталось далеко-далеко отсюда, под Оренбургом, где-то там, в заснеженной степи.
- Вначале дай ему воды испить, - толкнул он в бок Вячеслава, заметив, как гонец жадно облизывает пересохшие губы, покрытые кровоточащими трещинами.
Хотя и лицо детины тоже было не лучше. Обветренные, кое-где белые - скакал, не замечая обморожения, - щеки с шелушащейся кожей, усталые воспаленные глаза, усеянные тоненькими красноватыми ниточками, - все это говорило о том, что скачка длилась не час-два, а много-много суток.
Пил детина жадно и долго, проливая воду на свою окладистую бороду, пока вместительный, не меньше чем литра на два, жбан, который ему подал Вячеслав, не опустел окончательно.
Перевернув опустевшую посудину вверх дном и убедившись, что в нем нет больше ни капли, гонец со вздохом сожаления поставил его близ себя и только после этого произнес:
- Благодарствую, государь. Я ведь…
- Остальное потом, - быстро перебил его Константин. - Теперь сказывай обо всем, что случилось. Но по порядку, чтоб я не переспрашивал.
Картина, которую обрисовал десятник крепости Яика Живич, была следующей. Оказывается, Святозар еще задолго до злополучной битвы, едва приняв решение помочь Бату, благоразумно рассудил, что глубокий охват могут с равным успехом сделать как его друг, так и братья хана. Они тоже чингизиды, а неожиданный удар в спину - безотказное, а потому самое любимое оружие их деда.
Словом, князь решил подстраховаться и послал гонцов в соседние Орск и Яик с повелением каждый день высылать в степь, в сторону Оренбурга полусотню для дальней - в полтораста верст - разведки. Дневной переход - полсотни верст, следовательно, на следующее утро за этой полусотней должна выходить другая. Бдеть в оба, а если что, не вступая в бой, немедленно упредить оренбуржцев, ну и своих тоже. И дежурить, пока он не пришлет гонца с отменой.
- Мы из последних были, - рассказывал Живич. - Обратно возвращались кружным путем. Там недалече стойбище, а у полусотника, вишь, зазноба в нем живет. Крюк не столь и велик, к тому ж в детинец засветло все равно не поспевали, а лишний раз ночевать в степи - радость невелика. Ты уж прости, государь, - повинился он.
- Бог простит, - отрывисто произнес Константин и поторопил: - Дальше, дальше говори.
- А дальше как во сне, - вздохнул помрачневший рассказчик. - Ту полусотню, что нам должна была встретиться, мы верстах в двадцати от Орска нашли. Коней, коих не убили, нехристи с собой взяли, а тела прямо близ вражка лежали. На иных и места живого не сыскать. Видать, уже над покойниками чьи-то злые души потешились. Хотели мы было к Оренбургу скакать, чтоб упредить, как князь велел, ан глядь - путь-то вражий к нам ведет! Прямиком к Яику. След не сворачивает, не таится. Открыто они ехали, не боясь. Мы за ними.
- Сколько их было? - не удержался от вопроса Вячеслав.
- Нагнать-то мы не успели, а потом не до того, но ежели по следам судить, то чуть ли не два полка выходит.
- Два полка - это две тысячи, - сделал вывод Константин и нахмурился. - В крепости должно было оставаться не меньше четырех, пускай трех сотен. Как же случилось, что они ее взяли?
Живич нагнул голову, мрачно посопел и, не отрывая взгляда от пола, буркнул:
- Повели, государь, чтоб воевода из избы вышел. Тайное хочу поведать.
Константин с Вячеславом удивленно переглянулись. Успокоительно хлопнув друга по руке, мол, ерунда, потом сам мне расскажешь, воевода привстал со своего места, но был решительно остановлен.
- У меня от него секретов нет, - твердо произнес Константин.
- Не пожалеть бы, - зловеще пообещал Живич, намекнув: - О князе Святозаре Константиновиче слово хочу молвить.
Услышав это, Вячеслав сделал еще одну попытку встать, но рука царя вновь притормозила его движение.