- Всех тварей перебили до единой. Три десятка ратников головы сложили, да увечных столько же оказалось… - Волхв подтянул к себе посох, почтительно поцеловал и положил обратно. - Татей мы в город увезли. Князь Гордей приказал их на дыбу в допросной избе повесить и расспросить все в подробности.
- Они же и так покаялись! - возмутился Середин. - Ладно, просто повесить - на дыбу-то зачем?
- А я суму походную у татей разобрал, - притворился глухим старик. - Все добро мне обычным показалось, однако же вот этот свиток я понять не смог…
Старец запустил левую ладонь в правый рукав своего свободного балахона, вытянул из него туго скрученный пергамент сантиметров двадцати в длину, перевязанный алой шелковой ленточкой, и протянул Олегу.
Воздержавшись от комментариев, Середин сдернул со свитка ленту, развернул чуть желтоватый, толстый и упругий листок… И замер в недоумении. То, что он увидел, более всего напоминало смесь древнеегипетских символов и шумерской клинописи: какие-то ползущие змеи, лебеди, человечки с задранными руками, перемежающиеся с волнистыми линиями и странными рисунками, собранными из остроконечных треугольников. Клинописи было больше всего, и она то собиралась в солнцеподобные круги, то походила на воздушных змеев, то вдруг разрывалась отчетливым изображением человечка с крыльями.
- Вот только ангелов мне и не хватает, - вернул папирус ведун. - Предпочитаю рубить крикс и оборотней.
- Окрест города, едва татей привезли, чудища стали сбираться, - невозмутимо продолжил волхв. - Поначалу дружина истреблять их выезжала. Однако же варяги и богатыри другов своих теряли, а тварей токмо больше окрест становилось. К седьмому дню ратники за ворота выезжать отказались. А горожане и того ранее. К девятине округ Суздаля чудищ столько собралось - не сосчитать. Все дороги и кусты кишели. Решились они на штурм идти. На стены лезли, ворота ломали, каменья кидали в лучников… Да, тяжко пришлось. Но устоял Суздаль. А мне князь Гордей повелел грамоту сию прочитать. Сказывал я ему: знаки подобные токмо любомудры Дюн-Хора далекого разумеют. Князь гонца снарядил. На ладье через Каменку повелел отвезть. Да не ушел далече вестник, вернулся. Вся нечисть поганая за ним кинулась, через реку поплыла, тропы перекрыла. Тут и поняли мы с князем: не град стольный слуги Чернобоговы разорить хотят, грамоту заполучить жаждут. Снарядил Гордей со мной полусотню ратников русских, отвагой известных, с дружиной первым из врат Владимирских вырвался, дорогу пробил. А уж мы с воями дальше помчались. Сюда, в земли печорские, к тайному граду Дюн-Хору. От чудищ оторвались, шли ходко. Да токмо давеча сам видел - полегла полусотня княжеская. На тебя да на меня надежда осталась. Некому более грамоту до святилищ древнейших довезти, до хранителей мудрости. Ты, ведун, в помощь мне прислан. Такова воля богов.
- Да говорил я уже, - лениво отмахнулся Середин. - Никакие боги меня сюда не посылали. Просто я услышал в вятских землях, что Баба-Яга где-то здесь стоит. Вот и решил хоть одним глазком на нее взглянуть. Любопытно все-таки.
- А ты мыслил, ведун, боги присылают своим избранникам вестника с грамотой и печатями княжескими? - негромко рассмеялся Сварослав. - Нет, они просто приводят смертного туда, где он и должен исполнить свое предназначение. И отказываться от этого - грех. Ибо раз за разом станут боги даровать тебе жизнь и приводить на место твоего подвига, дабы ты принял верное решение и исполнил его в точности.
- Раз за разом? - закрыл глаза Середин. - Это уже не жизнь, это квест какой-то получается. Сохраняешься на достигнутом уровне, и проходишь его раз за разом.
- Не гневи богов, ведун, - немедленно отозвался старик. - Прими их волю, как свою, и душа твоя обретет счастие и покой.
Несмотря на все уговоры старого волхва, счастье и покой Середин обрел безо всякого участия богов - поскольку высшим счастьем для него в эти часы был спокойный сон. Он же, наверное, означал и покой. Олег ухватил край шкуры, откатился чуть в сторону, заворачиваясь в нее, как сосиска в тесто, сразу ощутил, как по телу разливается блаженное тепло, и провалился в небытие.
Первое, что услышал Середин, открыв поутру глаза, - так это скрип снега чуть не у самой головы. Схватившись за саблю, ведун "раскатался" из шкуры и, оглядываясь, поднялся на колено. А посмотреть было на что. Справа и слева, спереди и сзади - в общем, везде вокруг отмеченной угольной пылью линии бродили глиняные чудища. Они отходили в сторону, разворачивались, топали снова к линии; натыкаясь на невидимую стену, пытались обойти преграду и снова в нее упирались. Никакой целенаправленности в действиях големов Олег определить не мог - больше всего их осада напоминала броуновское движение. Разумеется, ящеры здесь тоже присутствовали. Пятерка зеленых тварей стояла на льду, за лощиной, в которой укрылись путники. Они не двигались, только молча переглядывались между собой. За ними в два ряда выстроились двадцать великанов с дубинками.
- Да, ведун… - Услышав над головой голос старца, Олег подпрыгнул от неожиданности и даже отскочил метра на полтора. - Да, и я так мыслю: зеленые уродцы весьма умнее земляных людей будут. И бьются шустрее, и нападают с толком. Потому земляные воины их власть над собой и принимают.
- Это точно, - кивнул Середин. - Когда "зеленые" рядом, големы действуют слаженнее, ведут себя толково. А как ящеров нет - в толпу безмозглую превращаются. В общем, этих нужно выбивать первыми, как офицеров.
- Чем, ведун? Как я вижу, лука или самострела у тебя нет.
- Я это так, теоретически. - Олег присел у кострища, перевернул тлеющее с вечера толстое бревно, споро настрогал на угли лучинок, подсунул бересты, раздул. Когда над щепками заплясали радостные язычки пламени, кинул сверху еще несколько полешек.
- Ты чего затеял, ведун? - не понял старик.
- Как чего? Завтракать!
- Мяса вяленого по дороге пожуем.
- Не-ет, - замотал головой Олег, - я так не согласный. Ты что, не видишь - твари колдовские кругом?
- Вижу. И что?
- А то, что нас в любой момент убить могут, - весомо сообщил ведун, доставая половину курицы. - Представляешь: убьют раз и навсегда. А ты в последнюю минуту жизни голодный, холодный и с подошвой от ботинка во рту! Никакого удовольствия.
- С подошвой?
- Угу, - кивнул Олег, деловито натирая курицу солью с перцем. - Мясо твое вяленое по вкусу один в один получается.
- Жизнь любишь, ведун… - Волхв опустился на один из сосновых чурбачков, обнял посох. - Вкусно поесть, вволю поспать. Как же ты такой с тварями лесными Чернобоговыми сражаться не боишься?
- Боюсь, Сварослав, - признался Середин. - Ох, и боюсь. Но понимаешь, волхв… Когда на тебя оборотень идет в медвежьем облике, росту в две сажени, да с когтями железными, клыками каменными - вот тогда ты и понимаешь по-настоящему, что за прекрасная штука жизнь. И как это здорово: проспаться всласть на свежем воздухе, перекусить курочкой, в глине запеченной, да запить все водою чистой, талой, сажей не замаранной, дустом не присыпанной. В баньке попариться, пивка попить… А для чего еще жить?
- Странное речешь ты, ведун, - покачал головой старик. - А как же отчине своей послужить, богам родовым долг отдать?
- А разве обязательно делать это на голодный желудок? - рассмеялся Середин и пристроил куриную полутушку к огню. Затем привычно кинул косуху на сумки, щедро сыпанул на нее приправы, растер туда же холодные вчерашние угли, замешал, негромко нашептывая защитное заклинание.
- Солнце уходит, - недовольно буркнул волхв. Немного выждал, глядя на хлопоты Олега, покачал головой и добавил: - Упрям ты, ведун, однако…
Он поднялся, взял котелок, кинул в него из котомки кусочек меда, засыпал все снегом, повесил на веревку.
- Ладно. Хоть горяченького напоследок попьем.
К тому времени, когда курица "дошла", покрывшись румяной корочкой, а местами и чуток почернев, в котелке тоже закипело. Путники, наблюдая за бродящими вокруг големами, разделили и уплели мясо, запили сладкой водичкой. Затем, собрав вещи, заседлали коней.
- Так они нас не видят, Сварослав? - уточнил Олег, подбирая со снега так и не попавший в костер двухметровый кусок бревна.
- Не могут. Слово Сварога им глаза отводит.
- Это хорошо. - Середин глубоко вдохнул морозный воздух, поднялся на гнедую, потрепал ей гриву: - Ну как, малышка, сегодня дурить не собираешься? Сварослав, заводных забери. Куда нам теперь?
- Слева от лощины, саженей сто, протока идет.
- Ну, тогда погнали…
Ведун со всей силы ткнул пятками в бока лошади, тряхнул поводьями:
- Пошла, родная!
На огражденном угольной пылью пятачке лошадь в несколько прыжков разогналась во весь опор, и когда всадник перемахнул заговоренную черту, остановить его могла разве что бетонная стена.
- По-оберегись!!!