То, что не смотря на жару, гость парился в кафтане означало, что под длинной одеждой у него или броня, или еще и оружие какое есть. Однако, – прикинул Росин, – а сам бы он решился выйти к незнакомым людям с голой грудью и пустыми руками. Костя выступил вперед, приложил руку к груди и слегка поклонился:
– Здравствуй, гость дорогой. Я Константин Росин, сын Алексея Росина… – мастер запнулся, прикидывая, как назвать свою должность, и решил не называть вовсе: – Милости просим, входите пожалуйста.
И Росин, надеясь, что поступил как минимум близко к местным правилам общения, отступил в сторону.
– Скажите, гость дорогой, – неожиданно заступил дорогу Немеровский. – А какой сейчас год?
– Год семь тысяч шестидесятый от сотворения мира, – не выразив ни малейшего удивления, ответил купец. Миша разочарованно присвистнул и отступил обратно. А гость, бросив на разбросанные внутри крепости домики и собравшиеся в кружок вигвамы рассеянный взгляд, скромно поинтересовался: – Раньше я вас здесь не видел. Вы из каких земель пришли.
– Местные мы, русские, – опять подступил к купцу Немеровский. – Просто предыдущее наше селение немножко… наводнением смыло.
– Это беда, страшная беда, – посочувствовал Баженов. – Рекой смыло, али приливом?
– Знать бы чем, – пожал плечами Миша, – может и назад удалось бы вернуть. А так: приходится здесь обживаться. Вы проходите, проходите.
В доме Росин увидел земляной пол и моментально вспомнил про самое главное:
– Скажите, а пилы продольные у вас есть?
– Есть, Константин Алексеевич, – кивнул Баженов, удивляясь провидческому дару Зализы: как точно угадал!
– Много?
– Пять штук, Константин Алексеевич.
– Так, а еще… – лихорадочно пытался определить насущные потребности маленькой колонии Росин. Тут дверь распахнулась и в дом ворвался "Великий магистр".
– Мастер, ты видел это судно?
– Да, – несколько опешил Росин. – А ты что, не видел, как оно подошло?
– Да я, Костя, не о том. Мы ведь в него, в принципе, все поместиться сможем. Человек тридцать на шлюпку варяжскую, а остальные на корабль.
– Знакомься, Александр, – указал Росин на гостя. – Здешний купец Илья Анисимович Баженов.
Купец встал из-за стола, низко поклонился, с некоторым недоумением посмотрел на протянутую руку и сел назад.
– Короче, мастер, пока есть возможность, нужно рвать отсюда.
– Куда?
– Как куда? В Европу! Что мы здесь забыли, в этой грязной, завшивленой России? Да хотя бы в Прибалтику! Раз уж мы провалились в шестнадцатый век, надо хоть в настоящем Ливонском ордене побывать! Скажите, Илья, сможете вы отвезти нас в Прибалтику?
– Отчего же не увезти, коли заплатят, – пожал плечами купец. – Отвезу. Только что это за страна такая, "Прибалтика"?
– Ну… – замялся Александр. – Орден Ливонский вы знаете?
– Отчего же не знать?
– Вот туда отвезти нас всех сможете?
– Не всех, – покачал головой Росин. – Я не поеду.
– Почему? – несказанно изумился "Великий магистр". – Мастер, ты же образованный, цивилизованный человек. Чего тебе здесь делать? В Европу надо. Там науки процветают, ремесла, искусство.
– Я чистоту люблю, – усмехнулся Росин. – А в твоей хваленой Европе человек только два раза в жизни моется: когда его крестят, и когда перед похоронами обмывают.
Купец одобрительно хмыкнул.
– Ну и что? Зато европейские храмы и дворцы до сих пор своей красотой поражают, университеты с двенадцатого века свою историю ведут.
– Мне Кижи больше нравятся, – лаконично парировал Костя.
– Так что, не пустишь, что ли?
– Почему не пущу? – удивился Росин. – Я никого силком не держу. Хочешь в Европу: плыви.
– Подумай мастер, – покачал головой Александр. – В этой глуши ты ничего не добьешься. Реализовать все имеющиеся у нас знания, наш потенциал мы сможет только на Западе. Тем более, в эту эпоху.
Росин отрицательно покачал головой. "Великий магистр" пренебрежительно махнул рукой и вышел на улицу. Вскоре послышался его зычный голос, ответные возгласы.
– Извините, – кивнул Костя купцу и вышел следом.
– Ты совсем сбрендил, Сашок! – крутил пальцем у виска какой-то "ливонец". – Одно дело на фестивале в рыцарей поиграть, а совсем другое в настоящий орден податься. А если они с Россией воевать соберутся? Ты что, честь отдашь и на коня сядешь?
– Да он ни разу в жизни лошади не видел, поддакнул кто-то еще. Нет, магистр, в свою гнилую Ливонию ты нас не зови. Мы русские!
– Что "русские-русские"? – не менее яростно отругивались несколько сплотившихся вокруг "Верховного магистра" человек. – Так и станете остаток жизни в дерьме ковыряться? Вокруг оглянитесь! "Черные" избы, да грязи по колено. В вашей России до сих пор ни одной дороги в округе нет, забыли? А в Германии хоть сейчас из конца в конец на машине можно ездить! Вы тут под кусточки бегаете, а в Австрии с пятнадцатого века в городах общественные туалеты стоят.
– А ну-ка, стоп! – хлопнул в ладоши Росин. – Вы еще драку тут затейте! До Ливонской войны шесть лет осталось. Вот тогда, если на поле встретитесь, друг другу морды и набьете. А пока: ша! Все мы влипли в одну историю, и каждый пусть ведет себя, как знает. Если они рассчитывают в своей Европе сладкую жизнь найти: скатертью дорога.
Мастер заглянул в дом и позвал купца:
– Извините за такую встречу, но если вы беретесь отвезти нескольких желающих в Ливонский орден, то делайте это сейчас.
– Я готов, Константин Алексеевич, – кивнул купец. – Только кто за это платить станет?
– А вот сюда посмотрите, – Росин повел Баженова к угловой насыпи. – Итак, нам нужны те пять продольных пил, которые у вас есть, и доставить желающих на земли Ливонского ордена. Денег у нас нет, но вот это мы может предложить в качестве оплаты…
Мастер указал на немецкую пушку. Глаза купца радостно блеснули, и он торопливо прикрыл веки.
– Что же, Константин Алексеевич, если денег у тебя нет, то эту баллисту я за труды свои, пожалуй, возьму.
– Кстати, вы не подскажете, чем с вами обычно расплачиваются местные жители? Что вы покупаете, что продаете?
– Жито беру, меха, убоину, лен, кожу, – пожал плечами Баженов. -. Привожу железо, если своего кузнеца нет, сахар, соль, вино, сукно, бумагу, коли грамотный кто. Да я товарищу твоему в доме все рассказал, мне таить нечего. Так я людишек своих кликну? Баллисту забрать?
– Забирайте, – кивнул мастер.
Спустя несколько минут десять невысоких, но широкоплечих моряков, все с саблями или с топорами за поясом, подхватили деревянную калабаху с привязанным к ней коротким стволом и поволокли на ладью. Следом вошли решившиеся уехать ливонцы. Из полусотни членов питерского ордена в эмиграцию за лучшей долей решились податься только два десятка человек и две женщины. Росина это искренне порадовало – не столько из-за того, что в крепости осталось три десятка неплохо вооруженных и бронированных бойцов, но и просто из гордости за ребят, любящих свою землю больше пышных титулов и красочных турниров.
– Ну что ж, – вздохнул мастер, провожая взглядом отвалившую от причала ладью. – Как там, обедом нас кормить сегодня будут? Купец пять пил отвалил, сегодня домки пилить начнем!
До изобретения лесопилок бревна на доски распускали простым, хотя и нудным способом: поднимали заготовку на небольшое возвышение так, чтобы комель находился на весу, затем один пильщик становился наверх, второй вниз, и начинали пилить от одного кончика до другого. "Станок" для распилки островитяне собрали за пару часов, потом начали закатывать бревна наверх. Вот тут Росина и отозвал в сторонку Немеровский.
– Ты нас прости, Костя, – без предисловий сообщил Михаил, – но мы уходим.
– Как это "уходим"? Кто?
– Я и "викинги", – Немеровский постоянно отводил взгляд, но говорил решительно: – я с купцом тему местной торговли слегка пообкатал. В общем, все как всегда: в Новгороде железо, соль покупаешь, здесь на воск и кожу меняешь, в Киле – на олово и кружева, и обратно. Ты не думай, мы вернемся. Гостинцев привезем, инструмент, железо… Чего еще нужно? Ткани привезем, или мех, зимнюю одежду сшить. Валентин за раненых беспокоится. Как окрепнут, забрать с собой хочет. Мы вернемся, Костя, честное слово. Всегда заходить к Кронштадту станем.
– На что товар-то купишь? – покачал головой Росин. – Твою кредитку здесь могут и не принять.
– А вот мой капитал, – любовно погладил бизнесмен свой роскошный бахтерец. – Как думаешь, хорошо такая бронька в Новгороде стоит?
Немеровский был абсолютно прав. Если верить письменным источникам, такой доспех, как у него должен стоить целое состояние.
– Ты же знаешь, Миша, – тяжело вздохнул Росин. – Я никого не держу.
И мастер направился к поднятой на столбы деревянной раме, от которой уже доносились звуки пилы. До ужина удалось "разобрать" на доски полтора десятка бревен. Этого вполне хватило, чтобы настелить пол в одном доме – гвоздей, прибить доски к балкам, не было, а потому их просто уложили вплотную друг к другу. А перед ужином к Росину подошли Длинное Перо и Мягкая Лапа:
– Мы решили покинуть вас, мастер. Не дело индейцам жить в домах, как крысам в норах, видеть вместо неба потолки и вместо травы вытоптанную землю. Индеец обязан жить в пути, дышать чистым воздухом и слушать пение птиц.
– Среди вас что, эпидемия? – развел руками Росин. – Сезон миграций? Ну идите, идите, если вы такие святые, по воде, аки по суху.
– А шлюпка? – переглянулись индейцы.
– Ушла уже шлюпка, – усмехнулся Костя. – Опоздали. Но вы ведь индейцы? Сделайте каноэ.