Он возмущённо фыркнул и треснул кулаком о ладонь. Кулак был большой. На ладони виднелись мозоли, и явно не от стила. Адриан спокойно кивнул. Он немного знал о Вотане и других германских богах. Изучил, пусть и наспех, когда понял, что отправляется в Британию вместе с другом и покровителем. И вот - пригодилось. Впрочем, понятно, что Августина-Ираклия никакой роднёй Вотану-Водану-Одину и как его ещё там - не приходится. Викарий грустновато улыбнулся. Девочке хватит собственной родни. По весне. Зачем ей ещё какие-то языческие боги, когда есть царь Констант. Который наверняка уже знает. И даже действует. Только бурное море ограничивает эти действия. До весны. Всего лишь до весны.
Между тем заговорил доселе молчавший строитель машины и зодчий валов:
- И вот ещё что я подумал. Один же обманщик. Не как Локи, а только для дела, но всё-таки. А тут все уверяют, что сиды не лгут! И за полгода, что сида здесь живёт, не разочаровались. Значит, она не ас.
- Меня не волнуют названия, - ответил тогда викарий. - Меня волнуют души. Всякий, кто получил от Творца дары земного бытия и бессмертной души - человек. Немайн - тоже человек. И Один ваш, я подозреваю, тоже. Не держите за обиду: мой Бог человек точно. Не только человек, но в том числе. Что есть большая слава и почесть для всех людей.
- Один - ас, - уточнил Эгиль, - и какова его слава, мы знаем. А кто Немхэйн? Как это выразить одним словом? Так, чтобы всякий понял. Видишь ли, мы горды, что ей служим. Здесь её знают, понимают, кто она - и видят в нашей службе славу и почесть. А что мы скажем, когда вернёмся в родные фиорды? Что мы служили некоей женщине? Даже и не королеве?
- Объясните. Расскажите всё, - брякнул тогда викарий, и сам понял, что сморозил глупость.
- Люди не будут слушать долго повесть тех, кто потерял вождя и корабль, а потом служил неизвестно кому. Какое-то время будут - из уважения к деньгам и оружию. Но - недолго. А потому нам нужно уметь сказать коротко.
Эгиль выдохся. Вытер рукавом лоб, на котором набухли капли. Как будто без продыху полчаса топором отмахал.
- И мы не хотим говорить ложь. Даже случайно, - дополнил Харальд. - Мы всё-таки из её дружины. Мы надеемся, что ты сможешь нам сказать, кто она, так, чтобы это стало ясно не только мудрецам. Что Немайн - не обычный человек, видно. Не только по ушам и зубам. Не только… Но мы хотим знать, как её правильно называть. И как её суть объяснить другим.
Отец Адриан только хмыкнул. Но - молчал, потому как говорить было пока нечего. Выдавать тайну - в мыслях не было. Но - следовало что-то рассказать. И не путать многообещающих варваров в сложных измышлениях. И - нет, не лгать! - но повернуть истину таким боком, за которым не было б видно её нежелательной части.
- Я всё-таки начну сложно, - сказал он наконец, - я грек, а греки - народ, любящий мудрствование. Так что - сначала сложно, а потом, быть может, мы достигнем и краткой ясности… Итак, вернёмся к тому, что я уже сказал: Немайн, прежде всего, человек. Бессмертная душа, тварное тело. Это образ Бога, по которому мы сотворены. И только от самого человека зависит, сможет ли он подняться выше. Стать - не просто человеком. И даже - не только человеком. Обычно христиане не особенно обращают на это внимание. Уж больно гордыню воспаляет - и ведёт к обратному результату. Но в вас всё равно этой самой гордыни - на легион. И вы не христиане, вам только знать… Так вот и знайте - в каждом человеке, помимо тела и души, есть ещё нечто. Немножко - но есть, как бы плох он ни был. Это нечто мы именуем Святым Духом, третьей ипостасью Бога, - он сделал резкий жест, Харальд, готовый задать вопрос, так и замер с приоткрытым ртом: - Не перебивай, прошу тебя! Мне и так тяжело вести мысль. Одной из частей Бога, всегда различных и всегда единых. Эта часть Бога разлита во всём добром, что есть в мире, и в первую очередь, в людях. И если человек будет творить добро и красоту, расти душой - часть эта в нём будет прирастать. Понемногу. Сначала это будет выглядеть как… - Адриан замялся, подыскивая слово попроще, - как удача! Правильные дела начнут спориться, и выходить лучше, чем человек этот будет рассчитывать или даже надеяться. Потому, что действовать будет уже не только его сила. А вот потом… Потом человек может стать богом. То, что это возможно - правда. Таково слово. "Вы - боги". Те, кто стал его частью, но при этом остался собой. И становится богом велением и благодатью Создателя. Это и есть подобие Бога.
- Это она?
- Не знаю. Это заметно только по чудесам. Безусловным. И часто - отрицаемым самим чудотворцем. Не мне судить. Я только верю, что Немайн на этой дороге, а как далеко зашла… Это её личное дело. Её и Бога…
Викинги переглянулись.
- Не больно просто получилось, - развел руками Эгиль, - то она богиня, то нет. То ещё часть бога внутри.
И с надеждой посмотрел на Харальда. Мол, может, хоть скальд чего-то разобрал? Но поэт молчал, только бороду принялся поглаживать.
- Так он и у тебя внутри, Дух-то Святой, - хмыкнул викарий, - только не особо много пока, видимо. Но что-то же есть! Вот, например, корабли у тебя хорошие выходят? А бывает так, что ты и сам не понимаешь, как вот это у тебя такое ладное судно получилось?
- Судно, - буркнул Эгиль, - это не то, что плавает, а то, в чём плавают. Но бывало, да… Это что, он?
Викарий кивнул.
- Почти наверняка. Но ещё раз скажу - сколько в ком, судить не могу. Но путь никому не закрыт…
А Харальд вдруг заложил руки за спину. Склонил голову набок.
- А ты на неё похож, - сказал, - не лицом, словами. Все неопределённое, запутанное. Непонятное уму. Но - ясное сердцу. А потому благодарю тебя. Хотя всё, чего ты достиг - так это того, что мы острее стали чувствовать суть Немхэйн. Но никак не приблизились к тому, чтобы описать её словами…
Коротко поклонились, ушли. А викарий остался сидеть и рассматривать огонёк в лампе. Он ведь и сам желал знать окончательный, полный, короткий ответ на вопрос: кто такая Немайн? И только что сам себе доказал, что это, в главном и наиважнейшем, ему не дано. Как бы она ни обзавелась своим новым именем, оно не мешает ей оставаться доброй христианкой и коронованной базилиссой. Святые не стали бы помогать самозванке. Тем более что церковь вполне допускает именоваться в миру прозвищем, отличным от крестильного имени. Остального Адриан знать уже и не хотел. Немайн - кем бы она ни являлась - нужна и Камбрии, и Империи, и Церкви.
Священник снова обмакнул стило в чернильницу. Кстати, придуманную всё ею же. Такую перевернёшь, а чернила и не разольются! Вот это новшество ему по вкусу! А перья… Что ж. Камбрийские гуси могут быть довольны - их станут реже резать.
Что же касается души самой странной из моих духовных дочерей, то её немного угнетает невозможность соблюдать все установленные посты, - выскрипел пергамент под острой раздвоенной палочкой, - и вечное причисление к больным из-за того, что ей необходимо ежедневное потребление мяса, чтобы сохранять силы и здоровье. Я немного утешил её, напомнив, что такое же послабление дозволяется путешествующим и находящимся в военном походе, а также напомнив слова Спасителя о том, что не человек для субботы, но суббота для человека. Немайн со мной согласилась - но я вижу, что сомнения её не оставили, а потому прошу тебя, если представится такая возможность, подсказать мне ещё какие-нибудь убедительные аргументы. Кроме того, на неё очень тяжёлое впечатление производят неизбежные в предприятиях такого размаха несчастные случаи. Иногда я задаюсь вопросом - где же она ухитрилась провести последние четыре года, чтобы, приобретя навыки воина и изворотливость политика, сохранить детскую надежду на безопасность этого мира? Или веру в его благость, достойную святой. Но вот этого викарий писать не стал. А случаи, которые это открыли, на стройке весьма редки, что я отношу на распорядительность как самой Немайн, так и её помощников, Эгиля и Анны.