Часть 3. QUEST
1.
- Дальше всё было, как было, - Анатолий Ефимович вздохнул. Мартин Киршхоф почти точно скопировал его вздох. - Я ушёл в отряд. Оставаться тут мне было нельзя, немцы потом вели расследование, носами землю рыли... Воевал в партизанах, потом работал на заводе, потом прорвался в авиацию, правда - в гражданскую...У Мартина своя история...
- Да, - кивнул немец. - Меня допрашивали, но я был в таком состоянии, что... - он развёл руками. - Потом я обслуживал зенитки в своём городе, был ранен во время налёта американцев. Записался в фольксштурм, оборонял Бреслау против ваших. Чудом не погиб и не попал в плен. Короче, столько всего было, что эти, здешние события я вычеркнул из памяти, как страшный сон. Стал инженером, в шестьдесят...
- Шестьдесят пятом, - ворчливо подсказал Анатолий Ефимович.
- Да, в шестьдесят пятом поехал в СССР налаживать производство на одном новом заводе в Норильске.
- И долго ходил вокруг меня, приглядываясь, - усмехнулся мой дед.
- И я-то понять не мог, откуда я его знаю?! Я тогда уже не летал сам, отрядом командовал... Думаю - чего эта немчура на меня пялится?! А потом вдруг раз - и узнал...
Честно? Я слушал, открыв рот. Широко открыв. Не потому, что так уж нуждался в рассказе на тему "как всё началось" - во всяком случае, пока что я не услышал ничего, что могло бы нам помочь.
Тут дело было в другом. Мне даже трудно оказалось воспринять, что вся эта история происходила тогда с двумя стариками, сидящими передо мной. Что они были мальчишками. Что один носил форму гитлерюгенда и прилетел сюда к отцу, а второй был партизанским разведчиком.
Я просто не мог - понимаете, не мог, воображения не хватало! - представить себе то время в полном объёме. Но, когда они перешли на более поздние воспоминания, я встрепенулся и вклинился:
- Извините... подождите, я хотел спросить...
- Понятно, - буркнул дед.- Ладно. Слушай. Потом я вернулся домой. Оказалось, что ничего не кончилось. Аэродром рос. Я жил рядом с ним. И боялся. Я просто боялся. Тот, детский страх так глубоко сидел во мне, что я не желал больше иметь с этим дела.
Отвернулся и не смотрел, понимаешь, Женя? В конце концов, я столько в жизни сделал для людей, я никогда не был трусом, что считал себя вправе отдохнуть. Не участвовать. Вообще ни в чём.
Я кивнул. Герр Киршхоф что-то проворчал, потом признался:
- А я вообще заставил себя про это забыть. Перед глазами ничего не маячило, и я почти по-настоящему забыл. Люди, бывавшие на фронте, сходят с ума по-разному. Один парень - ну, старик, - он улыбнулся, - старше меня на пять лет, потерял руку в Нормандии в сорок четвёртом.
И после войны почти сорок лет ездил по тем местам - искал её, потому что она жутко болела. Был уверен, что её надо похоронить - и всё кончится. И никакие слова о фантомных болях не воспринимал.
- Нашёл? - тупо спросил я, представив эту жуткую картинку.
Немец покачал головой. Дед опять заговорил:
- Но потом я увидел... - он потёр лоб. - Этих ребят увидел. Они ведь приходили ко мне, говорили. Показывали кое-какие записи, бумаги, фотографии. Я наорал на них, разогнал. А потом подумал, что они намного смелей меня. Тогда я решил кончать с этой историей. И написал Мартину.
Тебя я не собирался трогать, клянусь, - он перекрестился, Киршхофф фыркнул. - Просто так совпало. И я решил, что это закономерность. Мы старые с Мартином. Мы можем просто не справиться. А те ребята нам теперь не поверят.
- Поверили бы, - сказал я. - Они меня просили с тобой поговорить...
- Ты их позови, - попросил дед. - Позови, надо всем вместе поговорить, что теперь. Что-нибудь придумаем...
...Мы сидели за столом в дедовом доме. Дед и герр Киршхофф - по одну сторону. Лидка, Петька, Тон и Колька - по другую. Я устроился у стены, чувствуя себя кем-то вроде дипломата. Часы показывали полтретьего ночи. Герр Киршхофф пил пиво. Петька пил пиво. Тон брякал струной на гитаре.
Колька неожиданно смущённо прятал за скатертью пыльные ноги. Лидка булькала ложечкой в стакане. Дед курил. Я держал на коленях альбом - как доказательство серьёзности происходящего. Спать не хотелось никому. Но и разговаривать толком никто не начинал - не знали, с чего начать-то?
В какой-то степени я понимал деда, почему он ещё разогнал ребят тогда. Между ними лежала пропасть. Офигенно глубокая и широкая. И я мог помочь навести через неё мосты. Только я.
Однако, едва я проникся этой гордой мыслью, как Лидка, решительно отложив ложечку, высадила чай залпом и встала. Наверное, неосознанно, как на трибуне. Но на неё посмотрели все. Причём так, словно то, что скажет она, и будет истиной в последней инстанции.
От этих взглядов - я видел! - Лидка сильно смутилась и мгновенно растеряла запал. Но она была и правда необычной девчонкой. Она на миг опустила голову и, когда подняла её, то заговорила - чуть хрипловато, каким-то мальчишеским голосом. Наверное, так ей было легче.
- Теперь вы нас, наверное, не погоните. Я хотела сказать, что всегда можно уехать, конечно. Но, по-моему, вы решили бороться. Но вы старый. А мы многого не знаем. Если мы как бы... объединим усилия, то у нас может получиться. Больше нам надеяться не на кого.
Все так боятся, что скорей сами себе перережут горло, лишь бы не соглашаться, что у нас есть в городе... то, что есть. Лишь бы просто не признаваться.
Петька смотрел на неё с обожанием. И я ощутил сильный укол недовольства и желание немедленно сделать что-то такое, от чего Лидка так же станет смотреть на меня, как он сейчас - на неё.
- Эти... твари, которые приходят с аэродрома, они смертны, - продолжала Лидка. - Их можно убить, при знании дела - даже довольно легко.
- Это бессмысленно, - подал голос Тон, трогая струны. - Мы сто раз это обсуждали, это бессмысленно.
- Бессмысленно, - согласился мой дед и выпустил клуб приятно пахнущего табачного дыма. - Дело даже не в них, а в том, что их извергает. - Мы должны что-то придумать с аэродромом.
- Это тоже не очень новая мысль, - Тон достал из-за ремня шортов толстую тетрадку в чёрном переплёте. Молча положил её на стол. Я встал, старики нагнулись - мы видели эту тетрадь впервые.
На обложке алели прорезанные лезвием до бумажной основы и раскрашенные фломастером буквы:
КОМАНДА ОЧИСТКИ.
ДНЕВНИК. ТОМ 5.
- Смотрите, - Тон открыл тетрадь, полистал её. - Вот. Читаю. Запись последняя, от 30 апреля 1973 года...
"Первое Мая на носу. Или это будет первое Первое Мая без страха в нашем городе - или... Впрочем, не стоит про это думать. Мы всё рассчитали. Почти уверены, что ворота, через которые ОНИ ползут в наш мир, найдены. Нитроглицерина нам хватит. Тряхнёт так, что ничего не останется. А после этого гори всё огнём. Сейчас мы уходим. Все вместе. Младшие тоже не захотели остаться. Ну, что ж. На случай, если у нас всё-таки не получится - прощайте, товарищи. Мы сделали всё, что могли".
Тон закрыл тетрадь.
- Вот так. Это всё.
Мы помолчали. Герр Киршхофф спросил:
- Их было много?
- Одиннадцать человек, - ответила Лидка. - У нас есть фотки.
- Мы памятник сделали, - сказал Колька и покраснел, потому что все на него посмотрели. Но продолжал: - Фотки перевели на металл и там, в одном месте, привинтили. Они же хотели всех спасти.
- У них не получилось, - Тон покачал головой. - И карта этого места, где они рассчитывали найти выход, к нам не попала. Предположительно это одно из трёх мест: взлётная полоса возле причальной мачты дирижаблей...
- Какой причальной мачты? - подал голос герр Киршхофф удивлённо. - На базе не было такой...
- Это откуда-то ещё выбросило, - пояснил Лидка.
- ...пруд N 3 и старые ангары, - невозмутимо закончил Тон. Он, кстати, тоже сидел босой, но вёл себя так, как будто делал доклад в ООН и носил безупречный костюм. - Около пруда мы нашли следы нехилого взрыва и... - он осекся.
Петька дополнил:
- Костные фрагменты, как ты говорил. Остатки одежды, ещё кое-что.
- Значит, они всё-таки взорвали нитроглицерин? - спросил я.
Тон пожал плечами:
- Взорвали, сам взорвался, на нужном месте или нет - но у них ничего не получилось. Хотя направление было правильное. Всё дело в том, чтобы закрыть выход.
- Да, - кивнул герр Киршхофф. - Доктор Хельмитц так и говорил: "Мы в любой момент можем закрыть выход".
- Вот об этом и разговор, - Лидка посмотрела на него. - Как вы думаете, он трепался... врал, или правда они могли это сделать?
- "Анэнэрбе" была очень загадочной организацией, - покачал головой немец. - Думаю, что они и правда могли. Но не успели. И это была не какая-то магия или что-то такое. Нечто чисто техническое. Но мы этого никогда не узнаем. Хотя это "нечто" скорее всего до сих пор на аэродроме.
- В том-то всё и дело, что можем узнать, - Лидка коротко усмехнулась. И в ответ на взгляды всех остальных (кажется, и свои такого не ожидали!) пояснила: - Можем. Мы с ребятами давно искали Торговца. Он может открыть дверь в любой мир.
- Чёрт побери! - дед встал, прошёлся по комнате. - Чёрт побери, так это правда - миров много?
- Бессчётное количество, - кивнула Лидка. - Но, что важнее - не только в любой мир. В любое время. Мы собирались это использовать, чтобы как-то помешать... в самый начальный момент помешать немцам. Если надо - с боем. У нас есть оружие.
- Чёрт побери! - повторил дед. А герр Киршхофф посмотрел на Лидку с уважением и сказал:
- Вы очень смелы, фроляйн. Но вы знаете, что такое - помешать спецгруппе гестапо? Это не глупые рейнджеры из глупых голливудских фильмов.