Впрочем, этот указатель неоспоримо свидетельствовал, что тут бывают - и нередко - немцы, свои. Мартин постоял и пошёл налево, хотя и левый значок выглядел отнюдь не дружелюбно, напоминал древнегреческую маску.
Мальчишка вынул нож и держал его в руке наготове, полный решимости в случае чего пустить оружие в ход. Ему казалось, что на свете не найдётся уже вещи, способной удивить. И всё-таки он удивился, выйдя на берег пруда - того самого пруда, с которого всё и началось.
Тут не было пустынно. В каких-то пятидесяти метрах от себя Мартин увидел грузовик, два бронетранспортёра с нацеленными пулемётами и группу людей в блестящих костюмах, напоминавших скафандры водолазов.
Они деловито возились, растягивая в трубу некую ячеистую конструкцию вроде металлической сетки, свёрнутой тугим бубликом. Три шага - и закрепляют кольями. Три шага - и закрепляют...
Наблюдая за этим, Мартин вздрогнул - медальон обжёг грудь. Мальчишка, не глядя, вытащил его и вывесил поверх рубашки и галстука.
Люди в скафандрах отошли в стороны, кто-то из них поднял руку. Сетка как бы налилась голубоватым сиянием. Мартин только теперь заметил струящиеся в траве кабели - они вели к одному из транспортёров.
А в начале этой сетки мгновенно открылся чёрный проход - тот самый, с искрами огоньков. И из этой черноты появилось странное существо.
Именно странное, не страшное. Оно было похоже на человека, но очень высокого и тонкого, с плохо различимыми, какими-то сглаженными, чертами лица. И стояло в начале тоннеля из сетки как бы в нерешительности. Кожа - или костюм - существа отливала медью.
Мартин заметил, как от второго транспортёра идёт группа людей, среди которых мальчишка узнал доктора Хельмитца - на этот раз одетого в чёрную форму. Люди остановились у конца тоннеля...
Мартин попятился. Осторожно, еле-еле, не сводя глаз с разворачивающейся перед ним сцены, завораживавшей своей необычайностью. Он ещё успел увидеть, как Хельмитц сделал приглашающий жест, а это существо ответило почти человеческим кивком - и камыши скрыли мальчишку...
...Почему-то Мартин думал, что сразу выберется. Но он не нашёл даже прежней тропинки, а какую-то новую - тоже узкую, но асфальтированную.
Мартин на миг увидел впереди башни невероятной высоты, за ними проглянуло солнце, пронеслась какая-то крылатая тень... но тут же всё это растаяло, тропинка превратилась в небольшую луговину, поросшую травой по пояс, мокрой от дождя, который усилился.
За луговиной начиналась знакомая аллея. До неё было около четверти километра.
А слева и справа - на краях этой луговины, в тени нездешних сумрачных елей, в каких-то ста метрах по бокам Мартина - стояли и смотрели в его сторону шесть существ. По три с каждой стороны. Они стояли, чуть пригнувшись, широко расставив ноги и свесив руки, похожие на огромных, массивных обезьян.
Мартин понял, что погиб. И рванулся. Побежал изо всех сил - вперёд, к аллее, не оглядываясь и не глядя по сторонам. Он не надеялся добежать и спастись, но стоять на месте было слишком страшно. Трава путалась в ногах, бег был похож на бег по глубокой воде.
Мартин знал: если он посмотрит - то упадёт сразу. Но не смотреть было до такой степени невыносимо, что мальчишка заорал:
- Вас нет, вас нет, не-е-е-ет! - и, услышав в ответ короткое ухающее дыхание: - Па-апа-а!!!
На какой-то невероятно страшный миг он почувствовал, как ноги оторвались от земли - и как что-то - что-то, из чего состоял он сам, Мартин, не тело, а что-то ещё - начало выливаться из него, как вода из расколотого графина...
Но только на миг. Медальон полыхнул коротким серебряным светом - и Мартин грудью навалился на перила мостика.
Позади не было никого. Только аэродром, над которым светило солнце - и пара садящихся на полосу "хейнкелей"...
...Отец не вернулся даже когда начало темнеть. Лётчики и сами не знали, где их полковник. И вообще, что-то такое нехорошее разливалось в воздухе. Люди мотались по коридорам и комнатам, потом начали засыпать, но ощущения покоя не возникало.
После полуночи Мартин вышел на крыльцо. На аэродроме царила тишина. Около ворот стояли оба часовых. Их вид успокоил Мартина - насколько вообще он мог успокоиться. Но ненадолго. Он стоял, глядел на огни посадочной вышки.
И увидел, как они погасли. Сразу все. Мальчишка вернулся в комнату. Он ощущал себя, как перед стартом - бежать, бежать, бежать, как только раздастся сигнал. Но вот, какой?
Чего ждать? Он открыл окно. Постоял. Прилёг на кровать и стал смотреть в потолок...
... - Кто здесь?!
Мартин проснулся от этого крика. Было ранее утро, серый полусвет вползал в комнату. Отец был в комнате. Сидел на постели, одетый в форму, хотя и расстёгнутую, держа в руке свой "маузер" HSC. А на подоконнике застыл Толька. Он был взъерошен и помят, глаза блуждали, рубашка порвана.
- Не стреляйте, - со сна Мартин не понял, что Толька говорит по-немецки не таясь. - Я пришёл вас предупредить. Из-за Мартина. Он мой друг. Спасайтесь.
- Я подозревал, что ты знаешь немецкий, - полковник Киршхоф встал и рывком втянул русского мальчишку внутрь. Толька не сопротивлялся, и Мартин, сообразивший наконец встать, увидел, что глаза русского полны запредельного ужаса. - Ваши собираются атаковать аэродром, маленький шпион? - полковник тряхнул Тольку.
- Я партизан, - сказал Толька, - разведчик, это правда... Но наши тут не при чём и вы это знаете. Спасайтесь, бегите в город. Через полчаса тут не будет никого живого. Это ваши впустили ИХ. Люди из гестапо.
Мартин увидел, как мгновенно побледнел отец.
- Я предупреждал... я говорил, - процедил он и, бросив пистолет на постель, метнулся к шкафу. - Мартин, вставай, быстро одевайся... Уведёшь его, - это он бросил уже Тольке.
- Папа, а ты?! - Мартин вскочил. - Папа, где ты был, я ждал тебя, я искал! - отец отпихнул его. Толька облизнул губы и сказал хрипло:
- Вам тоже надо бежать, вы ничего не сделаете. Охрану, наверное, уже утащили...
- Тут мои люди, - отец быстро затягивал ремни на голенищах сапог. - Я соберу их и мы выйдем вместе.
- Вы не успеете, - сказал Толька. - Я знаю. Мне рассказывали легенды. Тут их все знают. Думаете, почему наши ни разу не атаковали ваш аэродром, хотя им даже из Москвы приказывали?
- Вздор, вздор, - сердито ответил полковник. - Я не имею права бросить моих подчинённых... Уходите быстро. Мартин, пусть он доведёт тебя до комендатуры. Позже я приду.
- Постарайтесь прорваться в липовую аллею, - Толька быстро оглянулся в окно. - ОНИ ещё ни разу не выходили в город, так везде говорится. Правда, в этот раз всё по-особенному. В центре аэродрома вообще ад.
- Быстро уходите, мальчики, - прервал его полковник Киршхоф. - Мартин, не беспокойся, я приду, - повторил он.
- Пап, ты же их не видел, ОНИ... - начал отчаянно Мартин. Отец улыбнулся:
- Я знаю. А Клаус Хельмитц рассказал мне, чем тут занимались люди из гестапо. Ничего. Я приду, - он взял Мартина за подбородок твёрдыми пальцами и повторил: - Я приду. Ты меня понял?..
...В коридоре стояли несколько человек - с оружием, озираясь. Кто-то спросил: "Да что происходит?!"
Снова послышался голос отца, и Мартину стало легче: да нет, это просто дурной сон, не надо никуда бежать, зачем? Здесь отец, здесь люди с оружием, они защитят, если что... Мартин даже остановился, но Толька рванул его за руку.
Нет, снаружи было не утро. Просто светился жемчужным отсветом лежащий вокруг туман. В этом тумане вспыхивали выстрелы, слышались истошные крики, скрежет металла - и ещё звуки. Такие, о которых не хотелось даже думать.
Часовые стояли около ворот. Стояли, когда Мартин на них глядел. А потом он обернулся, чтобы посмотреть, не идёт ли отец - и, повернувшись обратно, увидел, что часовых нет. Толька часто глотал и сказал:
- Утащило. Оно их утащило. Я видел. Скорей, слышишь?
За спиной, в общежитии, разбилось окно. Послышался крик - невероятный, неестественный по громкости и отчаянью. И загремели выстрелы.
- Папа! - рванулся назад Мартин. Но Толька заорал ему в ухо:
- Бежим! Вон они!!!
Что-то надвигалось из тумана, и нервы Мартина не выдержали. Он побежал следом за Толькой. Оглянулся только раз - когда позади взорвалась граната.
На крыльце несколько приземистых, казавшихся бесформенными, фигур рвали в клочья человека. А потом общежитие вспыхнуло густым пламенем, не дававшим света и теней - и стало медленно, даже как-то величаво оседать вглубь земли. Словно в болото...
В нём уже не стреляли, но слышались урчание, бульканье и уханье - не такие, какие издаёт дом при пожаре. Живые.
Мартин бежал за Толькой, не разбирая дороги. И только через минуту крикнул ему:
- Не туда! Нам сюда, сюда! - и свернул, не понимая, но откуда-то точно зная, куда им надо бежать, чтобы спастись...