- Как же ты будешь работать, если ничего не помнишь? - вырвалось у Нины Георгиевны.
- Уволюсь, - ответил легкомысленно Виктор, с интересом разглядывая витрины стекляшки, сплошь заставленные "Бычками в томате".
- А..?
- Бюджет не пострадает. Кстати, сколько я зарабатываю?
- 280 рублей.
- М-да. А это что за очередь?
- Это винно-водочный.
- Напоминает штурм Зимнего. А как у нас в семье с алкоголизмом? Злоупотребляем или идем заветами товарища Лигачева?
- Ты не пьющий.
- А ты? Все-таки почти творческая интеллигенция.
- Разве по праздникам.
- А что в кино крутят?
- Сейчас модны "Игла", "Покаяние", "Проверку на дорогах" разморозили.
- Каемся значит за чьи-то грехи. Лучше скажи, что у тебя на работе?
- Как, как. Да нет ни фига. Работаю на полторы ставки, дома не бываю.
- Э, дэвушка, красивый как персик, савсем адын однако. Ты по специальности кто?
- Хирург однако.
- Вот те раз. Это я правильно зашел. Неужто операции делаешь?
- Да, уже два года. На сердце не пробовала, а аппендикс оттяпаю враз.
- Тоже неплохо. А тебе 30-й годик пошел. И как же ты на меня запала?
- Просто, как все молоденькие девчонки. Рослый, симпатичный, вежливый.
- И очки не смутили?
- Очки у тебя после травмы на работе, кислотой плеснуло, хорошо разбавленной.
- А контактные линзы не пробовали?
- Они пока редкость и качество не очень. Импортные получше, но и цена у них втрое. Скажи, а Машку ты не будешь обижать, ведь она тебе сейчас чужая.
- Внучку свою Галочку любил без ума, вот теперь надеюсь все Маше достанется.
- Как считаешь, это явление обратимо?
- Тут только гадать можно, но готовься к худшему. Это наша национальная русская традиция – всегда ждать худшего, а не лучшего. Нас врасплох не застанешь.
Вечером легли в разных комнатах. Нина Георгиевна мочила слезами подушку. Вроде и не очень она любила мужа. Нет, не так. Любила, но не уважала. Не было в нем твердости, того самого крепкого мужского плеча, о котором мечтает всякая нормальная женщина. Сейчас она уже знала, что очень нравится этому вроде по облику мужу, а по всему остальному чужаку. Кому об этом расскажешь, с кем поделишься?
Виктор тоже не спал. По прошлому опыту и прошлым женщинам он знал, как формируются эти самые отношения и потому не торопил события. Улыбаясь, он внимательно разглядывал руку, длинные ухватистые пальцы, разжимая и вновь сжимая кисть в нехилый кулак. Что ждало там в прежней жизни? Сердце, надорванное работой, нелегкой смертью жены, неудачным браком и разводом. А если рухнет здоровье, то прозябанье на нищенскую пенсию в городе, лидирующем в регионе по раку.
Встали рано. Нина Георгиевна с опаской поглядывала на мужа. Дорогу на завод Виктор знал. Не поленились, сходили вчера до проходной.
Не заходя в бюро, хрен его знает, где оно, Виктор двинул в отдел кадров, где написал заявление об увольнении и вышел оттуда с "бегунком" в руках.
- Виктор, а я тебя ищу, - накинулся на него низкорослый и плотный мужичина, на груди которого топырился темно-красный потрепанный галстук. - По-моему ты забрал материалы по Череповцу.
- Пойдем, сам посмотришь. Кстати, Петр Алексеевич, надо бы мне как-то вот это подписать.
- Что это?
- Увольняюсь.
- Витя, да ты без пяти минут начальник отдела, это ж перспектива.
- Петя, - проникновенно сказал Виктор, в душе благодаря жену за наблюдательность и знание местных реалий. - Через год-полтора перспектив не будет не только у меня, но и у всего завода, помяни мое слово.
- Да, какая-то странная возня началась. Как партию от экономики отстранили, так и началось. Одни митинги. Но заказы-то есть, не паникуй.
- Петя, - приобнял коллегу Виктор, - как будет тяжело, звони. Плохого не посоветую и Ленского с собой прихвати. Там парочка отгулов осталась, не возражаешь, если использую.
- Странный ты сегодня какой-то.
- Папа, что ты сегодня так рано? До ноябрьских еще целый месяц, - встретила его Маша.
- Решил немножко отдохнуть, вот с тобой погулять, ты мне про город расскажешь. Только давай сначала уроки сделаем.
- Ура!
Нина Георгиевна тоже освободилась пораньше. На столе лежала записка: "Мы с Машей гуляем". Почерк был абсолютно незнаком, ничего общего с каллиграфией Виктора. Снова всплакнулось. Есть муж и вроде нет.
Еле дождалась их с гулянья. Пришли веселые и голодные. От сердца отлегло – ребенок счастлив.
- Слушай, Ниночка (вот, уже Ниночка) у нас в родне есть адекватные люди?
- Что значит адекватные?
- Это те, кто умеет самостоятельно думать не как положено, а как им нравится и полагаются, в основном, на себя. Пролетариат не приветствуется, хотя возможны исключения. Алкоголизм не приветствуется категорически.
- Далеко ходить не надо, у тебя старший брат – прораб на стройке в какой-то субподрядной организации как раз такое сокровище – палец в рот не клади, по плечо откусит.
- Это который Валерьян?
- Он самый.
- Дал же бог имечко. Ну-ка еще с ходу попробуй.
- Вот хотя бы мой папа. Он, правда, в годах, я – ребенок поздний, он очень умный и порядочный, в техникуме преподает.
- На безрыбье и сам раком встанешь, - пробормотал Виктор.
- Как ты сказал?
- Говорю, давай дальше по списку. Может, правоохранитель какой в родне ходит.
- Витя, ты правда совсем ничего не помнишь?
- Надеешься на ретроградную амнезию? Случай не тот. Да не расстраивайся так. Ушел с завода потому, что скоро и самого завода не будет.
- Откуда ты знаешь?
- Откуда пришел. Есть небольшой нюанс – день и год рождения у нас с Виктором совпадают, как и место рождения. Кто-то сверху над нами крепко пошутил. Очень возможно, что Виктор лежит на льду в моем городишке в облике Михаила. Так что нам придется с этим жить. Чтобы у тебя совсем пропала охота поделиться о случившемся, добавлю маленькую деталь – мы разминулись с Виктором в 2011 году. По этой же причине сейчас я просто готовлюсь к событиям, которые произойдут. А сейчас, пожалуйста, соберись и продолжим экскурсию в увлекательный мир родственников. Так кто из наших в правоохранителях?
- Твой дядя Иван Михайлович – зам. начальника местного РОВД.
- Может в судебной системе кто отметился? Ну, там друзья, подруги и хорошие знакомые, которым ты отчекрыжила что-нибудь?
- Я подумаю. Для чего они тебе? Извини, теряюсь в догадках.
- Видишь ли, нас ждут очень непростые времена и я хочу чтобы наша семья и все, кто нам дороги, не оказались в глубокой ну, в общем, очень нехорошем месте.
- Но у тебя, по-твоему, должна быть другая семья. Почему ты не думаешь о них?
- В прежнем варианте все было настолько плохо, что не хочется еще раз лезть в то болото. Как в анекдоте – мать проститутка, отец алкоголик, у самого энурез. Дал Бог новый шанс – зачем мне на старые грабли наступать? А потом, крутить не буду, нравишься ты мне более чем и Маша тоже. У нас телефон есть?
- Да.
- Пропадешь тут без мобильной связи.
Всю следующую неделю Виктор приходил поздно, но всегда бодрый и веселый. Вообще Нина Георгиевна теперь ни разу не видела мужа в состоянии прежней глубокой задумчивости. Балагур и шутник – он был чужим. Он был чужим в этом мире. С легким ужасом она чувствовала, как ее непреодолимо тянет к этому мужчине. Наступило время школьных каникул и Машу выпросили к себе дедушка и бабушка с ее стороны. Оставшись одни, супруги испытывали немалый дискомфорт. Нина Георгиевна, кляня себя за беспринципность, старалась задерживаться на работе и страшилась сама себя. В первый же выходной Виктор предложил организовать маленький семейный праздник, натащив кучу деликатесов.
- Откуда такие богатства, нигде ничего нет?
- Наши отдельные родственники оказались особами, приближенными к дефициту и бартеру. Вот они и поделились с родней бескорыстно.
- Так уж бескорыстно?
- Ну не совсем. Ну что, за нас!
- За нас.
В этот вечер Нина Георгиевна открыла мужа с совершенно непривычной стороны. И на следующий день на работе она, как девчонка не к месту хихикала и краснела, вспоминая происщедшее. Господи, оказывается бывает же такое.
Половина ноября прошла у Виктора в непрерывных встречах и сборе информации. Такая знакомая и почти родная прошлая действительность оказалась совсем неизвестной. Изменилось не прошлое – изменился он сам, а точнее его взгляды на прошлое. Перемены в оценках были так глубоки, что он с недоумением и подозрением поглядывал на собеседников, разглагольствующих о политике и экономике. Выходит вот таким бараном и он был тогда. Только теперь Виктор понял, что "открыть глаза" на будущее здесь просто некому. Верхи не могут по-новому, низы не хотят по-старому, а как мочь – никто не знает. И если к власти придет Боря сотоварищи, становится страшно, а если не придет – еще страшней. Куда ни кинь, везде клин. Расползалась экономика и одновременно рушилось мировоззрение людей.
- У нас есть загранпаспорта? - спросил он вечером жену, уютно уткнувшуюся ему в подмышку.
- У меня есть, я ездила в Чехословакию, - с гордостью ответила Нина. - А ты от поездки отказался, да и по правде денег на это не было совсем.
- А как у тебя с языками?
- Как у всех – со словарем.
- Понятно, "Гитлер капут, шиссен, шиссен".
- Подумаешь, ты тоже со словарем в своих справочниках копаешься.