- Запомни! На флоте офицер начинается с каплея! А пока - любой матрос второго года службы с этой лодки знает больше тебя.
Максим обиженно поджал губы. Это уже был перебор. Он не для того пять лет учился и получил красный диплом, чтобы его опустили ниже матроса.
- Я тоже не дурак! - вспылил он, с вызовом взглянув в лицо помощнику.
- Да? - Долгов удивлённо посмотрел на ершистого лейтенанта. - Может, тогда скажешь, какая автономность нашего атомохода?
Максим стал лихорадочно перебирать в памяти проекты лодок. 671-ый проект, кажется, что-то около трёх месяцев.
- Не парься, салага! - Долгов равнодушно посмотрел на парадную форму Максима и потрогал болтающийся на ремне кортик. - Вот это сними, его ты будешь видеть только на праздники. Но праздников бойся, потому что праздник для моряка - всё равно, что свадьба для лошади: голова в цветах, а жопа в мыле. Так что будь проще, лейтенант. А насчёт автономности, так реактор перезаряжается раз в десять лет. Лодка - вечна! Это мы её слабое звено и можем болтаться в море столько, сколько хватит жратвы или пока не съедет крыша. Так что у тебя будет уйма времени подумать и о жизни, и о службе, и о том, какое ты дерьмо, потому что не даёшь лодке проявить все её возможности, заставляя простаивать у причала в ожидании, когда ты соизволишь подтереть собственные сопли!
Долгов отвернулся и пошёл в рубку, оставив стоять обескураженного Максима на причале у трапа. Уже с палубы он крикнул:
- Ну чего стоишь столбом, юноша бледный, со взором горящим? Топай на лодку!
"Какая противная рожа! - возмущенно думал Максим, с трудом перетаскивая доверху набитую сумку по узкому трапу. - И угораздило же с таким столкнуться в первый день службы!"
Он улыбнулся и перевернулся на другой бок. Визгливо скрипнули нары. Жизнь удивительная и непредсказуемая штука. Её юмор и фантазия потрясают. Вот сейчас он влип в ошеломительную ситуацию, а спасает его та препротивнейшая рожа! И нет сейчас у него друга надёжней и верней, чем Толик Долгов.
В дверь камеры громко постучали, и в коридоре послышались голоса. Затем они перешли на крик. Вскочив с нар, Максим прислушался. Кто-то громко и отборно матерился. Потом до его слуха донесся звук возни за дверью. Ключ в замочной скважине провернулся, и потрясённый Максим увидел на пороге майора Дрожина. Из-за его спины выглядывали два незнакомых солдата с длинными винтовками с примкнутыми штыками.
- Я же говорил, что мы с тобой ещё встретимся! - ухмыльнулся майор.
И от этой ухмылки у Максима по спине поползли мурашки.
Во все времена совещания - это что-то безумно скучное и нудное. Долгов убедился в этом в очередной раз. Даже интересную тему можно испоганить так, что безнадёжно потеряешь всякую нить понимания и в конце концов уснёшь. Вначале он с интересом, и в душе ехидно хихикая, слушал версии флотских начальников о загадочных торпедных следах и, наверняка, коварных подводных лодках. Затем их гадание на кофейной гуще его утомило, и он начал откровенно зевать. Взглянув лишь раз на расчерченную всеми цветами радуги схему атаки конвоя, которую повесил на всеобщее обозрение начальник штаба, Долгов понял, что на серьёзный анализ и деловой разбор рассчитывать не приходится. Моряки явно старались перетащить одеяло победы на себя. А постоянно упоминаемый начальником разведки фактор присутствия третьей силы воспринимался, скорее, как досадное недоразумение. Вроде бы и очевидное, но уж очень невероятное и никому ненужное.
Долгов привычно свесил голову на грудь и уже начал тихонько посапывать, как вдруг, подводя итог совещанию, встал вице-адмирал Арсений Головко. Толик протёр глаза и заставил себя прислушаться. Командующий отметил, что подробностями атаки немецкого конвоя заинтересовались в Москве, и на Северный флот уже выехал нарком флота Кузнецов. А потому сегодняшнее совещание следует считать репетицией серьёзной комиссии. Всем службам подготовить обстоятельные доклады, а не гадать, как это было сегодня!
"Правильно, правильно! Так их! - ухмыльнулся Долгов. - А то галиматью какую-то несёте. Никто толком задуматься не хочет".
Но дальше вице-адмирал обронил фразу, от которой у Толика противно ёкнуло под сердцем.
"Для детального разбора обстоятельств, - командующий поморщился, видно было, что этот визит ему тоже не по душе, - выезжает нарком внутренних дел Берия, с группой офицеров НКВД".
Долгов нервно заёрзал на стуле. А вот это уже серьёзно! Сюда едет сам Берия, и с ним, наверняка, не меньше двух вагонов энкавэдэшников! При таком раскладе старшему лейтенанту Фёдорову остаётся жить не более двух суток, пока поезд не прибудет на Мурманский вокзал. Кто-то из москвичей наверняка лично знает настоящего Фёдорова, а если и нет, то опытный чекист по двум предложениям в милой беседе сразу поймёт, что перед ним ряженое пугало, а не старший лейтенант госбезопасности. Это здесь, на Севере, из-за нехватки людей его проверили поверхностно, положившись на надёжность документов да на слова моряков с танкера, и сразу подключили к работе. А с москвичами такой номер однозначно не пройдёт.
С трудом дождавшись окончания совещания, Долгов ринулся к выходу, расталкивая в стороны чёрные мундиры. Выскочив в фойе, он неожиданно столкнулся с Велло Ярви. Было видно, что эстонец его поджидал и, заметив, бросился наперерез.
- Товарищ старший лейтенант! Я за вами!
- Что стряслось?
Долгов увидел, что все вокруг останавливаются и к ним прислушиваются. Схватив старшину за рукав, он оттащил его в сторону. Обычно флегматичный эстонец был не на шутку взволнован, а за спиной на ремне висел длинноствольный карабин, и Толику пришла мысль, что Берия - это ещё не самое страшное, что ему предстоит сейчас узнать.
- Горбуна выкрали!
- Что?! - Долгов с силой тряхнул Велло за плечи. - Кто?! Как?!
- Майор Дрожин.
- Дрожин? Что ты несёшь? Как он мог его забрать из отдела НКВД?! Где вы все были? Почему ты ещё живой и не пристрелил Дрожина?
- Виноват, товарищ старший лейтенант! Меня не было в отделе.
- А остальные? Где были остальные? Где был Кузьмич, Иванов, Тарасов?
- Так получилось, что остался один часовой.
Долгов почувствовал, что в душе у него закипает буря. Это же надо такому случиться, что Максима выкрал этот крикун из политотдела! Дрожина он никогда всерьез не воспринимал и считал безобидным рупором партии, основным предназначением которого было горланить на митингах.
- Как же так получилось?! Я вам всем морды поразбиваю! Все у меня под суд пойдёте! Быстрей в политотдел, пока его дальше не перепрятали!
- Товарищ старший лейтенант, майор Дрожин повёз Горбуна не в политотдел. Были свидетели, что он с двумя солдатами повезли Горбуна за город.
- Блин! Этого ещё не хватало!
"Неужели этот придурок решился на самосуд!" - испугался Долгов.
- Живо в машину! Куда они его повезли?
- В сторону залива. Товарищ старший лейтенант, вы должны на это взглянуть.
Толик остановился и посмотрел на картонную папку в руках Ярви. Это была папка с досье на майора Дрожина. Такие у них в отделе имелись на каждого офицера флота. На кого-то потолще, на кого-то потоньше, но были на всех.
- Как только это произошло, я сразу бросился в архив, взглянуть в дело Дрожина.
- Зачем? Лучше бы ты бросился за ним в погоню!
- Всё же взгляните. Это интересно.
Велло раскрыл папку и указал пальцем на нужную строчку. Помимо общих данных о Дрожине на отдельном листке были указаны его особые качества, достижения, заслуги. Строчки были заполнены в разное время, разными почерками и разными карандашами, по мере того, как поступали сведения на майора. Долгов прочитал последнюю строчку, дописанную химическим карандашом: "Дрожин Геннадий Иванович до войны преподавал в Северо-западном политехническом институте. Имел звание профессор".
- Дрожин - профессор? - Долгов почувствовал, как у него под ногами качнулась земля. - Велло, ты считаешь, что он и есть тот самый "профессор"?
- Так точно, товарищ старший лейтенант!
- Так чего ты рот раскрыл?! Быстро в машину! Куда они поехали?
Подпрыгивая на разбитой дороге, ГАЗ-67 раскачивался и сильно дымил двигателем. Солдат за рулём нещадно топтал педаль газа, вырывая из машины последние остатки мощности. Рядом с ним, то и дело оглядываясь на сжавшегося сзади Максима, сидел майор Дрожин. На коленях он держал ТТ и, поглаживая ствол, улыбался. Рядом с Максимом на заднем сиденье развалился рослый молодой солдат в стоптанных пыльных сапогах с закатанными по локоть рукавами. Одной рукой он цепко держал Максима за плечо, другой - сжимал длинную винтовку Мосина, выставив её вверх из открытого "козлика" как мачту, со штыком на верхушке. Мелькнули последние городские бараки, и дорога ушла в сторону. Теперь они катились по узкой тропе, спускаясь с вершины сопки к блестевшему внизу ручью. Подпрыгнув на камне, машина едва не перевернулась, и у Максима мелькнула мысль: бежать! Выпрыгнуть из открытой кабины, и, петляя, добежать до ближайших кустов, а там вдоль оврага и назад в город. Но ноги, будто ватные, не повиновались и налились свинцом. Не успеть! Пристрелят, не успеешь и от машины отбежать! Максим сглотнул в горле ком - вот так влип! Долгов далеко, а больше на помощь рассчитывать неоткуда. Он оглянулся на петляющую тропу. Куда его везут, не было ни малейшего представления. Где-то рядом мелькнул Кольский залив, и вновь потянулись зеленью сопки.
Водитель еле успевал выкручивать баранку, уворачиваясь от усыпавших склон валунов. Матюгнувшись на очередном трамплине, он крикнул Дрожину:
- Товарищ майор! А нам ничего не будет за то, что мы так? За нападение на отдел НКВД по головке не погладят. Страшновато. Пусть мы даже часового только связали, но сам факт…