Глава 7
Поражения учат нас лучше, чем победы.
Яп. пословица
- Я вас очень прошу остановить эту варварскую казнь! - Филипп Родригес указывает рукой на шеренгу самураев, приготовившихся совершить сеппэку. Десять дядиных военачальников и охранников расположились на специальных белых татами во дворе замка. За каждым из них стоит мечник, готовый отрубить голову, после того, как сидящий на коленях мужчина вскроет свой живот. И почему Ёшитойо был настолько уверен в себе, что приехал в Тибу, взяв с собой лишь самых близких друзей и соратников? Явись сюда он во главе своего тайдана - тысячи - неизвестно как обернулось бы дело. Дядины войска подойдут лишь завтра и Хиро-сан заверил меня, что проблем не будет. Все, кто мог бы поднять бунт и захватить власть - вот они, на плацу.
- Не буду.
- Почему? Посадите их в тюрьму, вышлите за пределы княжества… Я не понимаю, в чем их вина? В том, что они верно служили вашему дяде? В чем их преступление??
- Вы в Японии не так давно и еще не понимаете нашу специфику - ага, так и сказал - "нашу". Потихоньку вживаюсь в местные реалии.
- Двадцать миллионов человек живут на четырех небольших, по европейским меркам, островах. Белковой пищи мало, выращивание риса - весьма рисковое занятие. Ловля рыбы также не гарантирует стабильного питания, да и запасать морских гадов трудно. Свободной земли нет. Крупного животноводства нет. Пара засушливых лет и крестьяне начинают убивать новорожденных, отвозить пожилых родителей в горы. Поймите, самоубийство - это способ саморегуляции общества. Важный и нужный ритуал. Представьте, что вам в Португалии запретят корриду.
- Да как можно сравнивать убийство быка и человека?! - глаза иезуита просто мечут молнии.
- Можно, можно. Не исключено, что пройдет лет пятьсот и у вас в стране появятся люди, которые скажут, что страдания быка ничем не отличаются от страданий человека. Что он тоже живой, чувствует. Издеваться и втыкать дротики в холку ради развлечения - негуманно. Вы же священник! Смотрите на все Sub specie aeternitatis.
- Вечность - это Бог! Он прямо в Библии запрещает самоубийство!! Это один из смертных грехов. Человек, нарушивший волю Бога, отказавшийся от дара жизни, попадает сразу в ад.
- По мне сознательно приезжать в Иерусалим зная, что через несколько дней тебя подвесят на кресте - это и есть натуральное самоубийство. В этом смысле, Иисус Христос очень похож на самурая - исполнил свой долг до конца.
- Не богохульствуйте! - священника просто трясет от ярости - Это была крестная жертва, выкуп перед Богом-Отцом за все грешное человечество!
- Ну и эти самураи - тоже жертва и тоже выкуп. Только не за все человечество в целом, а за японскую нацию конкретно и за наш клан в частности. Сам пожил, дай пожить другим. Поймите, они жертва той среды, в которой приходится жить. Клан Сатоми не может себе позволить раскола и смуты - кругом враги. Цена такой розни - десятки тысяч жизней, что согласитесь много больше, чем эти десятеро.
- Вы. вы… - не мог подобрать слов священник - варвары!
Сказал и видно, что испугался.
- Разве варвары могут перед смертью написать такое? - я подозвал Хира-сана и взял у него лист с предсмертными стихами - Послушайте, я вам переведу.
Поднимаясь в небо
Губ касаюсь снежинками
Пролетающих мимо
Или
Золотом в небеса
Взлетают опавшие листья
Ветер уносит мечты
- Ну, разве не потрясающие хайку?? Человек в двух шагах от неведомого, его ждет боль и ужас смерти и в чем же он находит силы?
- Бесконечность, Филипп, она не в боге. Она внутри нас.
- Какая мерзость возвеличивать смерть - иезуит аж весь передернулся - Я сейчас же уезжаю! Сию же минуту.
- Никуда вы не уезжаете - я жестом подозвал мацукэ - Мураками-сан, проследите, чтобы Родригес-сана и его людей устроили в городе получше. Он у нас еще задержится.
Мисаки поклонился, а я махнул рукой. Крик боли, свист клинка, первая голова покатилась по двору. Эта картина мне будет сниться всю оставшуюся жизнь.
Нельзя сказать, что я так легко дал согласие вассалам дяди последовать вслед за ним. Я против самоубийства как метода. Но вместе с тем, я начал принимать реальность такой, какая она есть. Совершить сеппуку, это по местным обычаям - доблесть и честь. О таких героях будут рассказывать детям, предсмертные стихи читать женам и друзьям. Попади эти люди в тюрьму, а подвалы Тибы позволяли разместить хоть 100 узников - жертв может быть намного больше. Например, могут покончить с собой из-за позора отца дети самурая или жена. Тут женщины-самураи имеют те же права, что и мужчины. Правда кончают с собой они не вскрывая живот, а перерезая горло, но суть от этого не меняется. Я решил проявить благородство - назначить семьям хорошую пенсию, а сыновей взять в свое личное войско. Так что самураи уходили в Великую пустоту с гордо поднятой головой, а моя совесть по местным меркам была чиста.
Кроме того, из приехавших с Ёшитойо, остается мой брат и тот самый носатый японец со сбитыми костяшками. Он оказался любопытной личностью. Мацукэ уже доложил мне, что товарищ не так прост как кажется. Не исключено, что он связан с пиратами "вако", которые предположительно имеют базу на самой оконечности полуострова Босо. А еще этот самурай вез садок с почтовыми голубями. Для связи с кем? На этот и на другие вопросы теперь предстояло ответить нашему главе ГБ.
А мне же предстояло закрепить успех (если так конечно, можно назвать убийство дяди) и встретиться с главами семей куни-сю. Сельские отряды уже начали собираться под стенами замка и первым прибыл Самаза Арима.
Обработку провинциальной аристократии мы построили следующим образом. При въезде в замок региональный лидер проезжал мимо галереи из отрубленных голов бунтовщиков, насаженных на колья. Венчала галерею забальзамированная голова моего дяди. Оказалось, что наш Аптекарь-сан не только хороший доктор, но и неплохой бальзамировщик. Так что после снятия швов у меня на голове, Кусуриури-сан еще успел обработать дядины останки.
Куни-сю спешивались и их приветствовал генерал с моим братом. Хайра после того как протрезвел и осознал, что произошло - здорово пришел в ум. Никакого прежнего раздалбайства, глупых ухмылок. Я объяснил брату, что Ёшитойо замешен в смерти отца. От этой новости брат, конечно, выпал в осадок. Кроме того, нам предстоит война на выживание с Огигаяцу и не исключено, что с Ходзе тоже. Брат впадает в задумчивость. Понимает ли Хайра, что Ходзе и Огигаяцу - это фактически уже один большой клан, который сильнее нас в разы? Вроде понимает, кивает. Так что от сплоченности Сатоми, от верности и энергичности наших самураев - зависит жизнь всех. От мала до велика.
Вообщем пиар нового дайме начинался еще на крыльце донжона. Хайра с печальным видом рассказывал самураям о предательстве дяди, капитанов и лейтенантов Итихары. Дальше генерал демонстрировал письменные показания свидетелей, ну а финальную шлифовку производил уже я.
В этом мне помогали жена и "писатель". Тотоми давала общие сведения о семье и ее лидере, а рыжеволосый мацукэ, перелистывая досье своего приемного отца, искал различный компромат. Первым под наш конвейер попал Самаза Арима - тучный самурай с мясистым лицом и высокой косичкой. Вошел, опасливо осматриваясь, низко поклонился. С кряхтением сел перед помостом на подушку. Пока служанки ему наливали чай, пока он его отдуваясь пил, Тотоми с Мураками тихонько обрисовали мне ситуацию с уездом Гои, которым управлял Арима.
Площадь владений Самазы составляла 5 тыс. тё, только половина сельхоз. назначений, расположено оно большей частью на побережье моря Эдо. Сорок пять лет, женат, имеет наложницу, троих дочерей. Жаден, труслив, поддерживает обширные связи с торговцами, богат. Обручил старшую дочь с сыном патриарха дома Джинья, что расценивается остальными куни-сю как бесчестье. У моего отца активно выпрашивал самурайское достоинство для будущего зятя. Безрезультатно. Главный актив - порт в бухте Фунобаси, через который идут основные экспортно-импортные операции Сатоми. Привел 300 бойцов, в основном пеших, но хорошо вооруженных и экипированных.
Разговор ведет осторожно, почтительно. Сразу заявляет, что я - лучший дайме, чем мой дядя. Поверженного льва да не пнуть? Сходу показываю ему кнут - дескать, грязные торговцы совсем обнаглели, платят в казну совсем мало, пора привести их в чувство. Кое-кого, наверное стоит распять в воспитательных целях. Куда смотрит владелец порта? Может быть стоит прислать моего казначея для ревизии? Арима вздыхает, вытирает пот со лба. А вот теперь можно и морковку дать.
- Но если, конечно, остались еще у клана Сатоми верные слуги среди негоциантов - я демонстративно смотрю в окно - готовые помочь родине в тяжелую минуту…
Тяну паузу.
- Господин дайме - кланяется Арима - о какой помощи идет речь?
- Мне нужно, чтобы уезд Гои к концу месяца без дождей мог выставить 2000 бойцов.
Толстяк охает.
- Это могут быть ронины и даже крестьяне-асигару. Вручим им бамбуковые копья, простые доспехи и может быть даже заморские ружья.