- Вы ничего не поняли, капитан! - сказал командир группы "Смерша". - За этим Шредером уже давно идет охота! Несколько раз его уже практически брали, но всякий раз ему удавалось уходить. Он - потомственный разведчик, его отец еще во время первой мировой войны работал в разведке, сейчас служит в Управлении абвера. Один только послужной список чего стоит! Тридцать шестой - Испания, - Стрельцов начал загибать пальцы, считая. - Затем - школа разведки, один из самых блистательных выпускников. Первое задание - обеспечение взаимодействия частей вермахта и отрядов СС во время аншлюса Австрии. Служил в полку "Бранденбург-800", который подчинялся непосредственно отделу "Абвер II". Этот полк специально предназначался для диверсионных действий, а батальон, в котором тогда проходил службу Шредер, специализировался на восточном направлении. В его личном деле упоминается о почти двух десятках успешно проведенных операций. Имеет множество наград, среди которых - Рыцарский Крест, врученный ему лично Гитлером! Этот человек очень опасен, майор! Ваш Свинцов может все испортить!
- Не надо давить мне на психику! - Краснов был невозмутим. - Мы здесь тоже не лыком шиты, майор! Нам тоже постоянно приходится иметь дело с диверсантами и разнообразными немецкими агентами… Свинцов с группой бойцов лишь блокирует Шредера в сторожке, чтобы он не смог улизнуть. В противном случае вам придется гоняться за ним по всему лесу, а леса в наших краях глухие, с глубокими топями. Проводником у Шредера - сын местного лесника, знающий эти места, как свои пять пальцев!
Стрельцов покачал головой.
- Если Шредер обнаружит их присутствие, он и так улизнет от них. И не думайте, что ваши люди его удержат. Этот человек может проскользнуть в любую мало-мальски пригодную для этого щелку. И убивать умеет тоже слишком хорошо. Кстати, его напарник под стать ему. Головин сумел дослужиться до лейтенанта абвера, а это многое значит, раз немцы настолько признали его заслуги, что присвоили не арийцу по происхождению офицерское звание…
У командира группы "Смерша" были все основания для беспокойства. Контрразведка давно охотилась за Шредером, принесшим немало вреда стране. К глубокому разочарованию смершевцев он после тяжелого ранения, полученного при проведении операции против партизан, надолго отошел от дел. Шредер работал инструктором в одной из школ абвера, готовившей диверсантов, террористов и других специалистов разведывательно-диверсионного направления. Казалось, он никогда не попадет в зону досягаемости контрразведки, но несколько недель назад Шредер куда-то исчез из школы. Конечно, этот факт сам по себе мало что значил, но на всякий случай "Смерш" разослал ориентировки во все Управления НКВД, милицию и войска. Интуиция их не подвела: Шредер объявился в тылу… Теперь операция по захвату этого матерого диверсанта могла сорваться из-за поспешных действий этих энкаведешников…
- Нам нужна машина и проводник, - сказал Стрельцов Краснову. - И молите бога, капитан, чтобы ваш Свинцов не наломал там дров!
- Я в бога не верю, - огрызнулся тот.
- И правильно делаете, - ответил Стрельцов. - Теперь все зависит только от того, насколько быстро мы сумеем добраться до места…
Свинцов был страшно зол. Им не удалось взять Шредера с Головиным. Когда они ворвались в сторожку, их там уже не было. Бойцы обшарили все, даже чердак, но кроме следов пребывания диверсантов ничего не обнаружили.
Он обреченно сел на скамью у стола. Теперь придется долго шататься по лесам, чтобы поймать Шредера с Головиным. Если это им вообще удастся.
И почему Лиза не появилась раньше! Свинцов был на сто процентов уверен, что Шредер с Головиным ушли через подземный ход еще до того, как ему стало известно о его существовании. Видимо, чем-то его бойцы выдали себя…
Больше всего в сложившейся ситуации Свинцов винил себя. Не оправдал доверия, упустил врага, дал им уйти из-под самого носа! Он представил, что скажут смершевцы, узнав об этом, и от этой мысли ему стало еще хуже.
Вошел Дворянкин и сел рядом с ним, положив автомат на колени.
- Что будем делать?
Свинцов посмотрел на него долгим тяжелым взглядом.
- Дождемся утра и попробуем найти их по следам.
- А как же смершевцы?
Свинцов пожал плечами.
- Успеют добраться сюда до того, как мы уйдем, - хорошо. Не успеют - тем лучше для нас.
Дворянкин покачал головой.
- Может, лучше все-таки дождаться? И так уже много дров наломали…
Лицо Свинцова покраснело.
- Я наломал, я и исправлю.
По выражению лица лейтенанта было хорошо заметно, что он сомневается в целесообразности того, что собирался сделать Свинцов. Они не должны были ничего предпринимать до прибытия военных контрразведчиков, так считал Дворянкин. Но он ничего не сказал, только поинтересовался:
- Ты уверен, что мы сможем их разыскать? Людей-то у нас маловато…
- Уверен. Если у них есть конкретная цель (а она у них есть), ночью они не пойдут, чтобы не заплутать. Васька хорошо знает эти места и ему ведомо, как легко сбиться с дороги в ночную пору. Скорее всего, они уйдут подальше в лес и затаятся до утра. Так что, лейтенант, разрыв между нами не будет слишком большим. Утром я разыщу следы, и если мы будем двигаться достаточно быстро, то скоро сможем их настигнуть.
Дворянкин хорошо понимал, что в чем-то Свинцов прав. Наверное, это и сыграло свою роль в том, что он откинул в сторону сомнения.
- Так, до рассвета осталось немного, - сказал лейтенант, доставая из кармана трофейные часы и глядя на циферблат. - Пойду, скажу людям, чтобы пока отдыхали.
Он ушел, но в сторожку практически сразу вошел запыхавшийся Мельниченко.
- Разрешите доложить, товарищ младший лейтенант?
Увидев его, Свинцов еще больше помрачнел. Он догадывался, с чем к нему пришел этот солдат.
- Докладывай…
Мельниченко кратко рассказал о том, что произошло. После того, как он закончил, Свинцов некоторое время молчал, глядя в одну точку, потом сказал:
- Ну и черт с ней! Что мы, еще ее будем разыскивать? - он посмотрел на бойца. - Возвращайся обратно и приведи сюда Смирнова. Теперь нет необходимости держать там человека.
- Есть! - откликнулся с облегчением Мельниченко, ожидавший нагоняя от младшего лейтенанта.
Он повернулся и чуть ли не бегом выскочил из дома. Ему предстояло еще раз пройти этим путем, от сторожки и до дороги. Но на этот раз, кажется, в последний. Больше ему не придется мотаться туда-сюда из-за этой вздорной девчонки…
- Здесь дождемся рассвета, - сказал Головин, останавливаясь. - Дальше начинаются топи. Ночью туда соваться бесполезно. Как только рассветет, мы переберемся на ту сторону и отсидимся там, пока они нас будут тут искать. Потом вернемся и двинемся дальше.
Перед ними простиралось открытое пространство, в котором угадывалось болото. Оттуда тянуло сыростью и затхлостью, иногда доносились какие-то глухие звуки, словно кто-то громко вздыхал. От этого любой другой человек почувствовал бы себя неуютно, но Головину приходилось бывать ночью на болоте, и его дыхание топи не пугало. А Шредер, если что и почувствовал, не показал вида.
Они сбросили с плеч вещмешки и уселись на землю, привалившись спинами к деревьям.
- Слушай, Головин, - Шредер положил гранатомет на колени, - та девушка… Ну, с которой ты о чем-то разговаривал на дороге… Ты ведь с нею знаком?
- С чего это вы взяли, господин майор?
Шредер почувствовал его испуг и усмехнулся.
- Не отпирайся. Похоже, именно она сдала нас русским… Откуда ты ее знаешь?
Головин помолчал немного, обдумывая, что сказать.
- Мы с нею когда-то дружили.
Шредер ощутил в словах парня ностальгию.
- Ты ее любил?
- Да, наверное.
- А она тебя?
- Думаю, тоже, - неохотно ответил Головин, которому совсем не хотелось обсуждать такую сугубо личную тему с немцем.
- Скажи, Головин, почему ты служишь нам? - Шредер посмотрел на него. - Только не говори, что ты ярый и убежденный противник большевиков. Я повидал много таких, как ты. Все они говорили о своей ненависти к Советской власти, только вот на самом деле причина крылась не в убеждениях. У каждого была своя обида, за которую им очень хотелось отомстить. Одни обижались на то, что большевики отобрали состояние у родителей, сделав их нищими. Другие не вылезали из тюрем. Третьи спасали свою шкуру от смерти в наших концлагерях. Четвертых отвергали девушки, и им хотелось иметь власть над людьми. И все… Что толкнуло тебя на этот шаг?
Он почувствовал, как Головин ушел в себя еще глубже, пытаясь избежать ответа. Видимо, он своими словами попал точно в цель.
А Головину просто было неприятно вспоминать то, что постоянно грызло его душу, выматывало, изводило, не давая покоя. Но воспоминания сами собой всплывали из той глубины, куда их пытался прятать этот молчаливый и замкнутый парень…
Послышался шум подъезжающей машины. Отец выглянул в окно и стал быстро одеваться.
Через некоторое время в дверь забарабанили. Практически полностью одетый отец открыл, и в дом ворвались какие-то люди в штатском.
- Головин Иван Андреевич? Вы арестованы.
- Могу я узнать за что?
Отец был спокоен и невозмутим, словно то, что говорили эти люди, его не касалось.
- Вы обвиняетесь в антисоветской деятельности.
Может быть, они ждали, что он начнет возражать, кричать, что это - ошибка, что он ни в чем не виноват. Но отец ничего не сказал, только кивнул в ответ на эти слова.
- Могу я попрощаться с сыном?
- Можете. Только быстро.
Отец подошел к печи, на которой он спал, и тихо позвал:
- Сынок!