Каскадер Саша Петров, принимая участие в съемках "пиратского" фильма, внезапно для себя оказывается в ситуации, которая могла привидеться ему лишь в страшном сне! Буря, разбившийся о скалы "киношный" корабль, и… вместо уютного гостиничного номера в предместье Туниса – грязный сарай, оборванцы, побои и самое жуткое рабство! Далеко не сразу Александр начинает понимать то, что этот вот, внезапно окруживший его, мир вовсе не тот, к которому он привык. Это мир древности, раннего средневековья, с правом сильного, подлостью, маскирующейся под дружбу, и дружбой, скрепленной вражеской кровью на острие меча!
Чтоб выжить здесь, нужно быть сильным… и умным. Вырваться на свободу, защитить себя и других, обретя славу непобедимого морского вождя – хевдинга, верных соратников и друзей и даже, может быть – любовь….
Содержание:
Глава 1. Убийство на площади Сталинград 1
Глава 2. Снимается кино! 6
Глава 3. Сентябрь. Париж, 16 округ 9
Глава 4. Электрик 12
Глава 5. Несет меня мистраль… 13
Глава 6. Море, солнце, пляж 15
Глава 7. Во исполнение воли префекта! 20
Глава 8. Добро пожаловать в Ад! 24
Глава 9. Курточка 25
Глава 10. Надгробия 27
Глава 11. Земля смерти 28
Глава 12. Быстрый ветер 30
Глава 13. Морячок 35
Глава 14. Кросс по кривым улицам 37
Глава 15. Нож 40
Глава 16. Принц воров 44
Глава 17. Черная жемчужина 48
Глава 18. Острова смерти 52
Глава 19. Гром с ясного неба 54
Глава 20. Первый парень на деревне 56
Глава 21. Свой – чужой 59
Глава 22. Мистраль 62
Примечания 63
Андрей Посняков
Принц воров
Глава 1. Убийство на площади Сталинград
Приблизившись, она узнала тело мужчины, свернувшегося, как новорожденный, и имевшего форму мешка.
Мишель Бонт. "Пески Луары"
– Ну, и где он тут? – комиссар Лафоне, машинально поправив на лысеющей голове реденькую белесую прядь, недовольно поморщился и посмотрел на сидевшего за рулем инспектора, только что завернувшего на набережную, к водоему де ля Вилетт.
– Тут и должен быть, месье комиссар, – улыбнулся инспектор, его смугло-красноватое лицо казалось бронзовой маской от бьющих через боковое стекло лучей только что показавшегося над крышами домов солнца. – Куда ж он денется-то? Он же труп.
– Логично, логично, – комиссар усмехнулся с неким сарказмом, как всегда и привык разговаривать с подчиненными, особенно вот с этим, новичком, недавно переведенным из провинции.
Мало того что провинциал, так еще и черный… то есть красно-черный… или красно-смуглый… в общем, явно из Африки. Впрочем, инспектор Мантину – старый знакомый месье Лафоне из префектуры Кана – этого смугло-красного… красно-смуглого парня хвалил, мол – дотошный и настойчив, к тому же вынослив – не последнее для сотрудника уголовной полиции качество, которого, как волка – ноги кормят, вот именно так, такая уж работа: побегай, носом землю порой, с агентами своими погори… да их еще и завербовать ведь надо – агентов-то. А как без этого? Да никак! От сидения в кресле с трубкой иль от ползанья с увеличительным стеклом по ковру преступления раскрываться не будут.
– Парикмахерша, свидетель, сказала – у площади Сталинград труп, – пожал плечами красно-черный инспектор… Нгоно Амбабве, африканский охотник из племени фульбе, успевший за восемь – а, пожалуй, даже уже и больше – лет не только натурализоваться во Франции, но и закончить полицейскую школу (куда попал по счастливой случайности), и поработать в уголовной полиции Нижней Нормандии, и… И много где Нгоно (все звали его – Гоно – с ударением на последний слог) побывал, в местах столь невероятных, о которых и рассказать-то нельзя было никому – не просто не поверили бы, а покрутили б у виска да записали бы в фантазеры – а как потом с такой сомнительной славой карьеру в криминальной полиции строить?
– Что же вы, месье Амбабве, не уточнили – где конкретно-то? – взглянув на часы, сварливо заметил комиссар.
– Так это дежурный вызов принимал, а меня уж, как и вас, с постели подняли… Нет, ну, я конечно, встал уже. Но позавтракать не успел.
Месье Лафоне махнул рукой и вышел из машины:
– Тут, на площади ресторан должен быть.
– Да, "Концерт" называется.
– Знаю, что "Концерт"… будет он мне рассказывать… Вот там и позавтракаем, я-то уж точно, по крайней мере. Ну, пошли, пошли, что сидишь? Поторопиться следует – не то очень скоро парни с набережной Орфевр примчатся, руководящие указания давать – как же без них-то?
Вот это был хороший признак – когда комиссар переходил с подчиненными на "ты", а вот если "выкал", значит, собирался "вставить пистон", "накрутить хвост", "промыть мозги"… или как там еще подобные пакости называются?
Серый "Пежо" оставили на набережной Сены – в смысле не реки, а набережной местной – вот этого вот канала – точнее, он назывался просто – "водоем ля Вилетт", тут вообще все набережные имена рек носили – напротив, на том берегу – набережная Луары, а за ней – набережная Марны…
На набережной Луары, судя по синим проблесковым маячкам уже подъехавших полицейских машин, как раз и находился искомый труп. Ускорив шаг, инспектор и комиссар прошли мимо Будды с фонтаном, пресекли широкую пустую площадь с ротондой 18 века – зданием бывшей таможни Вилетт – и, уже за шлюзом, ведущим в канал Сен-Мартен, увидели наконец и судмедэксперта, и криминалиста с фотоаппаратом и чемоданчиком со всеми прочими причиндалами.
– О, все здесь уже, – ухмыльнулся на ходу месье Лафоне. – А следователя что-то не видно!
– Да вон он, – Нгоно кивнул на припаркованный прямо на тротуаре синий "Фольксваген-Жук", не новый дорогущий римейк, а старый, классический автомобильчик – дитя папаши Фердинанда Порше и Адольфа Гитлера, когда-то заложившего первый камень на автозаводе.
Про Гитлера – это Нгоно прочитал недавно, ночью вот не спалось, и все, а так-то книги читать – кроме специальной литературы – особенно было некогда. На новом-то месте следовало рвать когти, и не столько с карьеристскими целями, а чисто конкретно – по работе. Девятнадцатый округ – это тот еще был райончик, из категории так называемых "спальных". Очень много имелось эмигрантов, многие – до сих пор без гражданства, а некоторые – даже и будучи гражданами – все равно плохо знали французский, общаясь лишь в своем узком кругу, и, если, не дай бог, в этом "кругу" происходили какие-то выплескивающиеся за его рамки разборки, то было очень и очень непросто не только напасть на след, но и вообще хоть что-то понять – "своих" здесь обычно не выдавали. Своих… Что и говорить, проблем здесь имелось немало, в том числе и в связи с бедностью населения, даже откровенной нищетой, те, что побогаче, обычно поселялись южнее – в одиннадцатом округе, еще лучше – в двенадцатом. А тут… тут уж что осталось. Кстати, сам Нгоно здесь и жил, снимая недорогую квартирку на самой окраине, почти у объездной дороги – Периферик – на набережной Жиронды с видом на каналы Урк и Сен-Дени и знаменитый городок науки и техники "Ла Вилетт", устроенный на месте бывших скотобоен. Неплохое местечко – много африканцев, опять же – до парка ля Вилетт рукой подать, да и консьерж, португалец Жорж (Жоржи – так правильнее) – весьма словоохотливый и добрый парень, Нгоно его почти сразу же и заагентурил – а как же!
Хозяин синего "Жука" судебный следователь Ренье – рахитичного вида мужчина лет сорока, вечно простуженный и потому почти все время говоривший "в нос" – оглянувшись, помахал комиссару и тут же полез за носовым платком… однако достать его не успел – чихнул и поплотнее замотал шею длинным шерстяным шарфом.
– Добрый день, месье Ренье, – еще издалека поздоровался Нгоно. – Са ва?
Ничего не значащее это выражение – "са ва" – типа "как дела?" – требовало точно такого же дежурного и ничего незначащего ответа – все, мол, нормально, или даже более того – хорошо, однако следователь всегда отвечал – "тре маль!" – "очень плохо", что, в общем-то, и должно было подразумеваться по его несчастному и весьма унылому виду: вечно опущенный взгляд, слезящиеся глаза, длинный, хлюпающий нос, опять же – вечно простуженный голос… Однако Шарля Ренье коллеги уважали – профессионал был, каких еще поискать! Работу свою любил и трудился самоотверженно, с полной отдачей, иногда забывая про выходные и праздники. Франция – чрезвычайно бюрократизированная страна, и почти в любой государственной конторе приняты негласные правила работы, точнее сказать – "неработы", к примеру, в понедельник принято этак ненапрягательно "прийти в себя" после выходных, во вторник и среду, уж ладно, можно и поработать, а уж в четверг надо готовиться к пятнице, а пятницу – к выходным!