Заведовал магазином Ефим Евсеич Мозырский - внук нэпмана, раскулаченного в начале 30-х. А дочка завмага Маня Мозырская училась в одном классе с Вадимом, пару лет назад уехала к брайтонской тете и уже которую неделю не отвечала на письма.
Именно с нее начал разговор Вадим, игнорируя нетерпеливое покашливание спутников. Выяснив, что старик тоже ничего не знает о дочери и тоже места себе не находит, старший лейтенант плавно перевел разговор на вчерашних немцев.
- Заходили вчера двое, - подтвердил Ефим Евсеич. - Перед самым закрытием. Сумка "Адидас" у них была - точно, как у вас. Одеты были несуразно - я такой фасон только в старых фильмах видел. Английские охотники в джунглях. Только пробковых шлемов не хватало. Бриджи, гетры, френчи. И плащи какие-то старомодные. Один в круглых очках, другой - в пенсне.
- В пенсне - это Август Хельвиг, - прокомментировал товарищ Маузер. - Так чем же они отоварились?
Завмаг по памяти перечислил все приобретения поздних посетителей.
Пять книг на немецком языке, изданные в Берлине и Дрездене: "Освобождение Германии войсками Красной Армии", "Блицкриг - дорога в катастрофу", "Красная капелла", "Танковые войска Третьего Рейха" и "Ракеты и атомная бомба - главная ошибка Гитлера". Кроме того, они взяли варшавское издание на польском языке о предыстории Второй мировой войны и смешную книгу перебежчика Лузенко про агрессивные советские замыслы против Германии.
- Берем, - сказал Леонид Федорович. - Любопытно, что они там вычитали… Не заметили, куда немцы потом направились?
- У них, по-моему, на такси денег не оставалось, - сообщил Мозырский. - Спросили, где остановка третьего трамвая.
Понимающе поурчав, майор прогулялся мимо полок, где стояли книги братских социалистических стран, перелистал мемуары французского президента. Вадим тактично подсказал провинциалу:
- В магазине напротив эти книги можно купить на русском языке. А лучше - в Интернете поискать.
- Далеко туда ехать? - невпопад ответил майор и махнул рукой. - Да ну его, времени нет искать. Пошли в "Военную книгу".
Он прислушался к приглушенным голосам из радиодинамика - председатель Совета Союза как раз объявлял очередного выступающего и предложил, закончив прения, приступать к голосованию. Лица прикомандированных коллег выражали горячее неодобрение, а Леонид Федорович проворчал: дескать, несколько партий - это неправильно.
- Привыкли за десять лет, - сказал Вадим, выходя из магазина под накрапывающую сырость. - Многопартийность, плюрализм и демократия.
- Ну да, плутократия, - фыркнул Петрович. - А это как - тоже плутократия?
Коллега показал на плакат, с которого Владимир Шевелев призывал отречься от кровавых преступлений сталинизма. Сокрушенно покачав головой, Леонид Федорович припомнил Матвея Иваныча Шевелева, который в тридцатые годы был секретарем Пролетарского райкома, а потом возглавил обком партии.
- Вовка - его правнук, - объяснил Вадим. - Сделал карьеру, спекулируя на памяти дедушки, который пал жертвой необоснованных репрессий.
Непроницаемый, как статуя Будды, товарищ Вася Маузер нервно захохотал, однако взгляд его стал свирепо-злобным.
- Ну да, конечно, - майор вздохнул. - Необоснованные репрессии. Хорошо сказано…
Сверкнула молния, в небе раскатисто ударил гром. Ускорив шаг, они перебежали площадь и нырнули в книжный Военторг.
Здесь гости разделились. Молодые отправились шептаться с кассиршей и продавщицами, а начальник, расстегнув кожанку, двинулся вдоль книжных полок Вадим держался в паре шагов за спиной приезжего и чувствовал, что гость из глубинки растерялся при виде сотен обложек и корешков.
- Вы бы сказали, что конкретно вас интересует, - деликатно намекнул старший лейтенант.
- Да-да, ты же историк… - пробормотал майор. - Подбери книжек про то, как мы с немцами воевали. Особенно про самое начало войны. Хорошие книжки нужны, чтобы там не общие слова про руководящую роль партии, а про главное - кто наступал, где, какими силами. Ваш начальник говорил, что многие книги сейчас неправду пишут…
Он растерянно вертел в руках найденные на прилавке "Прорыв московской блокады" и "Рязанскую битву 1942 г.".
- Ну да, пошла волна фальсификаций, - признал Вадим. - Кто попало берется историю переписывать, а в нашем деле нужны грамотные специалисты.
- В _нашем_ деле - это ты верно сказал, - усмехнулся Леонид Федорович.
Поулыбавшись, Вадим предложил гостю "Приграничное сражение" - капитальный труд Академии Генерального штаба, "Краткую историю Великой Отечественной войны 1941–1946 гг.", мемуары маршалов Жукова, Рокоссовского и Потапова, добавил гудериановские "Воспоминания генерала", "Ускользнувшую победу" Манштейна, пятитомный "Военный дневник" Гальдера, "Вторую мировую войну" Лиддел-Гарта и "Протоколы допроса главарей нацизма". Поняв принцип, провинциал отобрал вдобавок книги конструктора Грабина, адмирала Кузнецова, генералов Судоплатова и Меркулова из серии "Великая победа".
Вернувшийся от кассы товарищ Василий Маузер доложил, что в этом магазине те немцы не появлялись, а потом добавил:
- Может, про оружие книг прихватим?
- Доброе дело, железная твоя душа, - согласился майор. - Только про самое лучшее оружие, какое тогда было.
В следующие четверть часа книжную стопку пополнили "Советское стрелковое оружие", "Танки Красной армии: от "МС-1" до "КВ-4"", "Создание ракетного и ядерного оружия в СССР", "Стальные "кошки" вермахта", трехтомник "Красная авиация: крылатый меч Сталина" и громадный том "Энциклопедия артиллерии XX века". Потом Леонид Федорович, изрядно напугав остальных посетителей, крикнул через ползала: дескать, большое начальство, по слухам, любит читать про флот. Сектор морской литературы был огромен, однако Вадим предложил гостям "Войну на море" Роскилла, "Линкоры и крейсера Красного Флота", "Советский флот во Второй мировой войне", "Действия советских подводных лодок", воспоминания американских и немецких адмиралов.
Одобривший эти приобретения майор намекнул, что сумки не резиновые и денег тоже может не хватить, а потому завтра-послезавтра заглянем еще раз. Они потащили книги к кассе, где их ждал Петрович, гордо показавший свои находки. Леонид Федорович благосклонно принял "Историю КПСС" и "Историю СССР", но поморщился при виде трехтомников Беляева и Шпанова. Суровый Петрович, отводя взгляд, уверял, что писатели хорошие, а книги эти вышли сразу после войны, поэтому он их не читал. Ясное дело, решил пополнить личную библиотеку за казенные денежки. Вздохнув, майор пересчитал синенькие купюры и разрешил добавить книги в общую кучу.
- Ну, ждите завтра, - сказал майор на трамвайной остановке. - Наверное, больше народу подтянется.
- Милости просим, - промямлил Вадим.
Его совсем замучили подозрения насчет операции, для которой в город прислали этих чалдонов. Непростые были ребятишки. И неспроста интересовались они книгами про войну - готовилось что-то грандиозное, только хрен поймешь, что именно…
Как на грех, снова полило, а трамвай где-то потерялся. Библиофил Петрович, пролистав "Историю КПСС", начал вполголоса зачитывать параграф о сентябрьском (1959 года) пленуме и борьбе с антипартийной группой. У его спутников глаза стеклянными сделались. Можно понять - полвека назад творилось много странного, но в последующих изданиях историки партии старательно повторяли замшелые формулировки.
Чтобы развеселить коллег, старший лейтенант напомнил бородатый анекдот про тот пленум и про то, как Вознесенский перед заседанием съезда бегал в Мавзолей щупать пульс Сталина. Ответного веселья не последовало - казалось, мрачное молчание сделалось еще мрачнее.
Тут подоспел трамвай. Попрощавшись, гости отбыли, а Вадим вернулся в "Дружбу народов" - нестерпимо хотелось посмотреть процесс голосования. В кабинете Мозырского работал телевизор - новенький жидкокристаллический "Фотон". Только смотрел Ефим Евсеич не кремлевскую трансляцию, а передачу из города с небоскребами.
- Мэри звонила, - гордо сообщил несбывшийся тесть. - Армия начала штурм домов, захваченных террористами. А моя девочка ведет репортаж с вон того… - старик показал пальцем, - здания.
- Потрясно, - порадовался Вадим. - Не знаете, чем голосование кончилось?
- Согласительная комиссия работает, - рассеянно сообщил Мозырский. - Может, не будет вотума… Эй, скотина, ты что творишь?!
Последние слова завмаг адресовал аэробусу, который с пикирования врезался в тот самый небоскреб, из которого должна была вести репортаж Маня. Громадное здание, окутавшись облаком дыма и пыли, медленно обрушилось.
Мозырский рыдал, проклиная террористов, весь мир и себя в придачу. Потом потерял сознание, и бригада "Скорой помощи" увезла его с инфарктным диагнозом. По-хорошему, надо было сообщить обо всем его жене, но Вадим не решился. Оставалась крохотная надежда, что Маня все-таки не погибла - может быть, она не в этом небоскребе оборудовала свой наблюдательный пункт, а в соседнем…
В управление он вернулся в четыре. Старшина, выглядевший еще более обалдевшим, чем пару часов назад, посоветовал бежать к начальнику.
Почти все сотрудники собрались у Алябьева. Смотрели специальный выпуск программы "Время": диктор со скорбным лицом рассказывал о массированной атаке террористов. Из шести самолетов, управляемых смертниками, удалось сбить четыре, в том числе оба "Боинга", направлявшихся к Вашингтону. Два самолета поразили Манхэттен, где число пострадавших превысило несколько тысяч. Но самое страшное происходит в Чикаго - сбитый на подлете к городу лайнер взорвался, как атомная бомба. Огненным шаром и ударной волной сметены сотни домов, вся восточная часть города охвачена пожаром.