…Виктору вдруг показалось, что к нему идет Сауле. Он протер глаза, но видение не исчезло. По тропинке, уверенно шагая по заледеневшему асфальту, к нему шагала тонкая девичья фигурка в зеленом комбинезоне - таком же, что всегда был на Сауле. Ультрамодный для конца семидесятых годов комбез, высокие шнурованные ботинки на толстой ребристой платформе… На Сауле в те времена оглядывались все на улице, и Вик до сих пор не мог понять, почему такая потрясная девчонка выбрала именно его, долговязого нескладного охламона. Девушка приближалась, и шаг за шагом Вик убеждался, что это именно она, Сауле, изменившаяся за восемь лет - и все же выглядящая не на двадцать четыре года, сколько ей сейчас было, а лет на девятнадцать. Тонкая талия, короткая стрижка, открывающая слегка оттопыренные уши, красные от холода, рыжеватая челка, косо падающая на лоб, короткий нос и огромные голубые глаза. Глаза цвета летнего неба.
- Привет, Вигго, - сказала она. - Как дела?
Никто, кроме нее, не называл его этим скандинавским именем. Она сама стала называть его так, хотя он не говорил ей, что его отец родом из Норвегии.
- Сауле… - потрясенно пробормотал Вик. - Солнышко, что ты здесь делаешь?
- Пришла повидать тебя, - заявила она. - Соскучилась.
- Откуда ты знаешь, что я приехал домой?
- Глупый вопрос. - Сауле усмехнулась. - Я всегда знаю то, что мне должно знать. Я думала, ты спросишь, куда я пропала.
- Да, кстати, куда ты пропала? - эхом отозвался Виктор. - Я чуть с ума тогда не сошел…
- Уехала в далекую страну, - сказала она. - Извини, что не попрощалась.
- Куда ты уехала?
- Предположим, в Аргентину. Или в Монголию. Или в Австралию… В общем, не важно.
- Не важно… - Виктор покачал головой. - Конечно, это не важно! Что вообще для тебя важно, Сауле? Ты всегда была не от мира сего. Ты инопланетянка?
- Нет, я человек. - Сауле улыбнулась, блеснув идеально ровными зубами. - Такой же, как ты. Правда, с несколько иным жизненным опытом. Я много путешествую. Ты мне веришь?
- Верю. Почему бы нет? - Виктор пожал плечами. - Стало быть, теперь ты иностранка?
- Не иностранка. Лучше зови меня космополиткой.
- И что, тебе так легко дают право на выезд? Австралия… это ж надо, чего придумала!
- Какой ты дремучий… - Девушка вздохнула.
- И тупой.
- Извини, - пробормотала Сауле, - Ты не тупой. Ты умничка, Вигго. Именно поэтому мы подружились с тобой тогда, много лет назад. И поэтому я появилась снова. Я хочу сказать тебе кое-что.
- Я весь внимание.
- Не сейчас, подожди немного. - Сауле взяла его за руку и потащила в глубь парка. - Помнишь, как мы целовались там? - Она показала на скульптуру - высокий черный четырехгранник с бледными масками на вершине.
Конечно, Виктор помнил.
Помнил до мелочей. Как с трудом отрывался от губ, чтобы быстрыми, нежными поцелуями дотронуться до ее закрытых глаз, до бровей и лба. Помнил аромат ее волос и кожи. Солнечный лучик, танцующий в ее рыжих волосах…
- Подожди… Дай сначала мне сказать.
Сауле лукаво улыбнулась.
- По твоему виду могу предположить - что-нибудь весьма романтическое, да?
Виктор покачал головой:
- Скорее наоборот.
- Не томи и не пугай меня. Говори!
Голос Сауле прозвучал чуть жестче, чем ожидал Виктор. "Действительно, иной жизненный опыт", - подумал он, вспомнив ее слова о путешествиях.
- В общем, - сказал он с напускной безразличностью, - я тоже решил путешествовать.
- Вот как? - Несмотря на вопрос, тон Сауле не был удивленным. - И куда?
- В Афганистан. Военным врачом.
Сауле выпустила из своей руки руку Виктора и странно взглянула на него.
- Зачем? Ты у нас искатель приключений, обожаешь танцевать танго со смертью? Или совесть призывает почетно погибнуть и стать Героем Советского Союза?
- Я все объясню. Подожди.
- Не буду я ждать! - Сауле подняла руку. - Так или иначе, ты едешь в Афган. И там тебя могут убить.
- Если богом начертано мне сгинуть, пусть так и произойдет.
- Ты же не веришь в бога!
- Верю, - заявил Виктор. - Ну, может, я не хожу в костел, как мой братец…
- Атеист ты, атеист! - уверенно произнесла Сауле. - Но я расшибу твой нигилизм, заставлю тебя уверовать хоть во что-то. Потому что человек без веры - лишь тень на рисовой бумаге.
- Сауле, ты говоришь странно.
- Потому что ты многого не знаешь. - Сауле устало качнула головой. - Ты сам творишь свою судьбу, не вполне представляя, что из этого произойдет, как ты себя поведешь и каков будет конечный результат. Но все предначертано заранее. Тебя используют, как шахматную фигурку.
- Я тоже хочу тебя использовать, - прямолинейно заявил Вик, перебивая непонятные ему речи.
- Хочешь меня поцеловать? Закрыть мне рот?
- И это ты знаешь! - возмутился Виктор. - Уже не хочу. Давай разбежимся!
- Перестань, Вигго! - Сауле схватила его за руку.
Она провела холодными пальцами по его щеке.
- Какой ты стал большой, сильный, красивый…
- Стал, - шепнул Вик. - Давай без лишних глупых слов, Сауле…
Он всегда слыл ловеласом. Девушки давались ему без малейших трудов, за времена студенчества и последующей Карелии их было столько, что он не мог вспомнить всех, бывших с ним, при всем желании. Но Сауле всегда стояла отдельно - самая первая, самая необычная. Самая любимая, что там скрывать. Такая, что он не смог полюбить после нее никого. Если он, в очередной раз пресыщенный постельными баталиями, не мог завершить дело, то вспоминал Сауле, и сразу все получалось.
- Я хочу тебя поцеловать, - шепнула она в ухо. - Хочу.
- Только поцеловать?
- Не только. Но давай начнем хоть с чего-нибудь…
Она повлекла его в тень "Масок" - туда, где они тискались и умирали от возбуждения восемь лет назад. Когда Сауле дотронулась губами до его губ, статуя оплыла как свеча, поплыл весь мир и Виктор едва не упал, уцепившись за Сауле, повиснув на ней немалым своим весом. Она действовала на него как наркотик. Сауле удержала его без особого труда и ответила так горячо и призывно, что сознание Вика выстрелило пробкой из темечка и улетело в небо…
***
Вик очнулся в чужой постели, в незнакомой комнате, в ледяном одиночестве. Толстое пуховое одеяло лежало на полу, а Виктор скукожился на краю огромной старинной кровати, голый и синий, покрытый пупырышками, как курица в гастрономе, - температура вокруг вряд ли была выше пятнадцати градусов. Он спешно огляделся - вторая подушка рядом была примята и еще хранила тепло, простыни скомканы. Похоже, он провел бурную ночь. Одежка Вика была разбросана по полу.
- Солнышко, ты где? - крикнул он, натягивая на себя одежду и стуча зубами от холода.
Никто не отозвался.
В попытке согреться он надел все, включая шапку, и вышел из комнаты. Квартира была ободрана и запущена. На кухне не было даже раковины, лишь полуобвалившийся кафель на стенах. В туалете, к счастью, сохранился расколотый унитаз. Комната - мрачная, промозглая. Ничего, кроме кровати и прикроватной тумбочки, здесь не было. Вик отдернул тяжелую штору, выглянул в окно. Второй этаж, знакомая улица Штивурю. Квартира, где якобы жила Сауле. А где надменный старичок? Умер? Виктор сел на кровать. На тумбочке лежала записка на русском. Вик взял листок желтой бумаги.
"Милый Вигго, - было написано на нем идеально ровными печатными буквами. - Прости, что я снова ушла. Тебе предстоят нелегкие месяцы в Афганистане, но ты должен выжить. Я в тебя верю. Надейся только на себя - ты даже не знаешь, какие силы в тебе заложены природой. И еще хороший совет: учи разные языки, как только представится возможность. Это очень тебе пригодится.
Бумажку эту сожги. Удачи тебе! Мы с тобой еще обязательно увидимся, хотя и не знаю когда.
Твоя Сауле.
Ег дэг элски, манге такк!"
Виктор долго соображал, что означает последняя фраза. Потом до него дошло, что это "Я тебя люблю, большое спасибо!" по-норвежски, написанное русскими буквами.
Вик тяжело вздохнул. За что спасибо? За постельный марафон, которого он не помнит?
Вик еще раз прочитал записку, запечатлел ее в памяти навсегда, чиркнул спичкой, сжег, а пепел разбросал по комнате и растер ботинком.
Теперь он никому ничего не должен.
Виктор вышел из квартиры и закрыл дверь. Замок захлопнулся за ним. На двери висел листок с надписью на литовском и на русском: "Квартира продается, телефон 34–49". Почерк был точно таким же, как и на сожженной записке.
Вик хмыкнул, дернул плечом и не спеша пошел по лестнице вниз.
Эпизод 5
Афганистан, провинция Кунар. Июнь 1986 года