Иоганн фон Хакльгебер и Даниель Уотерхауз разом набрали в грудь воздуха и открыли рот, чтобы объяснить её неправоту. Впрочем, оба помедлили, уступая другому право говорить, так что следующим вновь раздался голос Каролины.
- Вы готовы поведать мне ужасы, от которых кровь застынет в моих жилах, - сказала она. - Однако я нахожу само понятие противным философии. Доктор Лейбниц много размышлял о коллективных сущностях, как, например, стадо овец, и пришёл к выводу, что их следует рассматривать в качестве совокупности монад. Все они - индивидуальные души. Толпу измыслили умы, ленящиеся воспринимать их в таком качестве.
- И всё же я видел толпу, - возразил Даниель. - Можно сказать, я ею был.
- Тем не менее вы - один из умнейший людей, созданных Богом, - отвечала Каролина. - Это доказывает, что концепция толпы ошибочна.
- Я познакомился с толпой в тот день, когда за голову Даппы объявили награду, - сказал Иоганн фон Хакльгебер. - Состоящая из индивидуальных душ, она меж тем обладала коллективной волей.
- Пфуй!
- Вы сможете обсудить это с доктором в Ганновере, - вмешалась Элиза. - У нас есть более насущные дела. Иоганн, в тот день, когда арестовали Даппу, толпу распалили объявления о поимке, напечатанные Чарльзом Уайтом. Чем Болингброк может подстрекнуть толпу сейчас?
- Поймите, ваша светлость, в толпе девяносто человек из ста - обычные преступники, которым довольно малейшего повода для бесчинств, - сказал Даниель. - Они как грубый порох в ружейном дуле. Он воспламеняется от тонкого пороха на полке. Другими словами, один провокатор, движимый партийной ненавистью, может заразить остервенением десять или сто подонков. Болингброк поставит застрельщиков на улицах и площадях. Чтобы науськать их - поджечь порох на полке, - достанет любого мелкого скандала или происшествия. Например, можно объявить, что в Лондоне есть ганноверские шпионы.
- Я поняла, - сказала принцесса, - как глупо мне было сюда приезжать.
- Ничуть, потому что, приехав сюда, вы, возможно, спаслись от убийц, подосланных де Жексом, - отвечал Даниель.
- Было бы глупо приезжать, - подхватил Иоганн, - не приготовившись к сегодняшнему вечеру.
Говоря, он посмотрел матери в глаза. Элиза встала.
- Мать и сын мудро всё устроили, - сообразила Каролина, - покуда глупая принцесса тешилась своим озорным приключением.
- Так было и будет, пока есть монархи, - отвечала Элиза. - Вы сможете отплатить нам за труд, свершив то, что не в нашей власти.
- Легко сказать, - проговорила принцесса. - Сейчас, что я могу…
- Вы можете спастись бегством, - сказала Элиза, - согласно давней и почтенной традиции. Елизавета, Карл II, Людовик XIV, Зимняя королева - все когда-то бежали, спасая свою жизнь, и все - успешно.
- У Якова II вышло худо, - задумчиво произнёс Даниель. Потом, чтобы не портить людям настроение, добавил: - Но вы сделаны из другого теста.
- К тому же в отличие от него у принцессы есть друзья и план действий, - сказал Иоганн, - хотя она об этом не знает. Чтобы его запустить, мне достаточно одного слова. Таков ваш совет, доктор Уотерхауз?
На Даниеля возлагали трудный выбор. В молодости сознание ответственности его бы парализовало. Однако решения стали даваться ему куда легче с тех пор, как он привык к мысли, что давно должен был умереть.
- О, вам всенепременно надо бежать, - сказал он. - Но прежде мне хотелось бы перемолвиться словом с её светлостью, если план это дозволяет.
Элиза улыбнулась.
- План требует, чтобы первым делом Иоганн и Каролина сменили платье, - сказала она, движением век разрешая им выйти из комнаты. Иоганн повернулся и, не глядя, отвёл руку назад. Ладонь Каролины скользнула в неё, как сокол, падающий на дичь. Так они и вышли: он - устремлённый вперёд, она - плывя величаво, как приличествует её сану. В прилегающей комнате Иоганн начал по-немецки отдавать распоряжения людям, тихо ожидавшим там четверть часа с прихода Даниеля. Один заглянул в "салон", почтительно кивнул Элизе, сверкнул на Даниеля глазами и захлопнул дверь так резко, что все панели в доме отозвались потрескиванием.
- Вы со мной наедине, - заметила Элиза. - Сценарий, часто воспеваемый поэтами в клубе "Кит-Кэт".
Даниель улыбнулся.
- Если бы они воспевали нашу встречу, то уподобили бы меня Титону, который получил вечную жизнь, но не вечную молодость, и от старости, усохнув, превратился в сверчка.
- В качестве уловки ваша скромность хороша, - сказала Лиза. - Я вижу, как она должна действовать на молодых, тщеславных и плохо вас знающих. Мне, знающей вас хорошо, она неприятна. Прошу вас говорить прямо, не льстя мне и не уничижая себя; у нас мало времени.
Даниель глубоко вдохнул, как человек, которого только что окатили ледяной водой. Потом сказал:
- У меня к вам новость касательно Джека Шафто.
Теперь пришёл Элизин черёд ахнуть. Она так быстро повернулась к Даниелю спиной, что хлестнула его юбкой по ногам, затем отошла и села на скамью между двумя забитыми окнами. Даниель остался стоять к ней боком, чтобы не видеть её вспыхнувшее лицо.
- Я полагала, что вы его преследуете. Как…
- Преследую и поймаю, - отвечал Даниель, - что не помешало Джеку, при его уме, подстроить так, чтобы я услышал некие слова, предназначенные для вас.
- И что это за слова, сэр?
- Что всё, сделанное им за последнее время, сделано из любви к вам.
- Очень странный способ выказать любовь, - возмутилась Элиза. - Чеканить фальшивые деньги по указке французского короля и взрывать людей!
- На деле он никого не взорвал, - заметил Даниель. - Что до французского короля, некоторые напомнили бы, что он также сеньор Аркашонов.
- Спасибо за напоминание, - проговорила Элиза. - Это все его слова?
- Что он любит вас? Да, кажется, так.
- Что ж, если поймаете его, передайте ему мой ответ, - сказала Элиза, вставая. - Решение, которое он принял на амстердамской пристани, необратимо; чтобы в этом убедиться, довольно взглянуть на то, чем стал Джек через тридцать лет - всё можно было предсказать по его тогдашнему выбору.
- У меня есть основания полагать, что сейчас Джек хочет измениться, - произнёс Даниель, - так, как даже вы не могли предвидеть.
- Так поступил бы молодой Джек, который, должна признать, был мечтателем, - сказала Элиза. - Жалкая мразь, в какую он превратился, на это не способна.
- Никогда ещё стальная, утыканная шипами перчатка не бывала брошена с такой резкостью. Я еду в таверну "Чёрный пёс", - Даниель отвесил учтивый поклон, - и, если судьба сведёт нас с Джеком, передам ему ваш вызов.
Ньюгейтская тюрьма. Полчаса спустя
Как бы Иоганн фон Хакльгебер ни собирался вывозить прин-цессу Каролину из Лондона, план явно не предполагал, что это будет сделано тихо. Столпотворение было невероятное: Даниель наполовину испугался, что конюшни Лестер-хауз уже захватила пресловутая толпа. Но тревожиться не стоило: то были верные слуги герцогини. Даниель отыскал свой фаэтон и велел кучеру ехать на другую сторону Лестер-филдс, чтобы забрать сэра Исаака Ньютона. Всё произошло крайне быстрым и до нелепого подозрительным манером. Соглядатаи, расставленные на Лестер-филдс политиками, иностранными правительствами, биржевыми воротилами и газетчиками, должны были сообщить своим нанимателям, что усохший, как сверчок, пожилой джентльмен выскочил из лондонского дома герцогини Аркашон-Йглмской, запрыгнул в неподобающе роскошный и модный экипаж, промчался через площадь, подхватил величайшего в мире натурфилософа и умчался в направлении… Ньюгейтской тюрьмы. Что те подумали, остается гадать. Даниелю было уже всё равно.
Они встретились с Партри в "базарне", то есть яме под Нью-гетскими воротами, где свободные люди могли разговаривать с узниками через решётку. Партри использовал её вместо приёмной.
- Какие новости от Равенскара? - раздался его голос из-за прутьев.
- Прежде ответьте, когда мы увидим другую договаривающуюся сторону? - сказал Даниель. - Трудно торговаться с фантомом.
- Поскольку и вы для него - только фантом, он скорее всего думает так же.
- Так сведите нас наконец в одном помещении!
- Всё устроено, - заверил Партри. - Я снял "Чёрный пёс" на вечер. Там мы с ним и встретимся - в пустой таверне, без посторонних, у него скорее развяжется язык. Но и вы приготовьтесь развязать кошельки.
- Здесь тоже всё устроено, - кивнул Даниель. - При необходимости мы можем предложить узнику свободу и ферму в Каролине. При необходимости.
- Уж это слишком! - воскликнул Исаак. - Вполне достаточно обещать, что его повесят быстрее обычного.
- Возможно, - отвечал Даниель. - Но если этого не хватит, у нас будет запас для торга.
- Отлично! - сказал Партри. - В "Чёрный пёс"! Будьте осторожнее на лестнице, там скользко от раздавленных вшей.
- Больше обычного?
- Да, - отвечал Партри. - Я говорил, что очистил "Чёрный пёс" на сегодняшний вечер; многие, просидевшие там весь день, только что прошли по лестнице. Трудно сказать, что насыпалось из их лохмотьев.
- Да, весь Лондон сегодня в движении, - заметил Даниель.
- Только не то, что лежит на этих ступенях, - настаивал Партри. - Позвольте мне идти первым и светить фонарём.
Спускаясь следом за Партри, впереди Исаака, Даниель сказал:
- Как удивительно! На взгляд эта лестница ничем не отличается от любой другой.
- Что тут удивительного? - спросил Исаак.
- Мы всегда говорим о Ньюгейте с ужасом, - пояснил Даниель. - Но без узников это просто здание - разве что чуть зловоннее остальных.