- Спасибо, сэр, - отвечал Анри Арланк. - Джек и его корсары спасли моего отца и нескольких его товарищей с тонущей галеры. Всё это мы с Кальвином узнали из писем, которые приходили нам в Лимерик. Больше…
- Погодите. Как вы с братом попали в Лимерик? - спросил Орни.
- Я к этому подбираюсь, сэр. Когда нас привезли на английскую землю и выпустили из бочек - двух совсем молодых ребят, не достигших ещё полноты возраста, - у нас, стыдно сказать, не возникло желания пойти по стопам отца и стать торговцами. Мы жаждали мести - кровавой и, по возможности, славной. Мы записались в гугенотский кавалерийский полк, который формировался в Голландской республике. К тому времени, как Вильгельм и Мария переехали в Англию, мы несколько продвинулись в чинах: Кальвин стал помощником капеллана, а я - унтер-офицером. В первые годы войны наш полк отправили в Ирландию, чтобы дать отпор Претенденту. Зимой 90 - 91-го мы участвовали в осаде Лимерика. Там-то и разыскало нас известие, что наш отец, которого мы почитали умершим, спасён Королем бродяг.
- Приходило ли от него что-нибудь после этого? - спросил сэр Исаак.
- Долгое время нет, сэр, поскольку мы постоянно были в походах.
- Если ваш отец оставался с Джеком Шафто, он должен был в 1691-м посетить Мокко и Бандар-Конго и с муссоном попасть в Сурат на следующий год, - сказал Ньютон. - Перемещения Джека в следующие несколько лет восстановить сложно. Общеизвестно, что он участвовал в сражении, имевшем место на дороге между Суратом и Шахджаханабадом в конце 1693-го, и в 1695-м начал строить корабль.
- В феврале 1698-го отец отправил нам письмо из Батавии, куда этот корабль заходил за пряностями, - сказал Арланк. - До нас оно добралось только к концу года, когда война уже закончилась.
Орни снова фыркнул.
- По крайней мере о ту пору все так думали, - поспешил добавить Арланк. - Задним числом понятно, что это было лишь короткое затишье в войне, растянувшейся на двадцать пять лет. Но тогда полагали, что ей конец, поэтому на следующий год, когда Вильгельм и Людовик подписали договор о разделе Испании, наш полк, как и многие другие, распустили.
В Лондоне тогда трудно было сыскать работу из-за множества уволенных в отставку солдат и опасно жить по той же самой причине. Нам с Кальвином повезло больше, чем другим. С отменны Нантского эдикта прошло уже порядочно времени, и гугеноты, бежавшие в Англию, успели достигнуть прежнего благосостояния. Кальвин получил место в гугенотской церкви неподалёку от Лондона, где подвизается по сю пору. Я нанимался слугой в дома торговцев-гугенотов.
Последнее письмо отец послал нам из Манилы в августе лета Господня 1700-го, и в нём говорилось…
- Что корабль Джека отправляется в Америку, и ваш отец с ним, - сказал сэр Исаак.
- Да, сэр. Поразительно, сколько вы знаете о путешествиях Джека. Отец обещал написать нам из Акапулько. Однако он скончался в плавании от цинги. Упокой, Господи, его душу.
В комнате воцарилось почтительное молчание. Даже Партри как будто был тронут. Первым заговорил сэр Исаак:
- И каким образом вы получили это горестное известие?
- Мне сказал Джек, - ответил Арланк.
Теперь Исаак замолчал надолго. Было слышно, как в кухне Королевского общества миссис Арланк тихо рыдает на плече у судомойки. Наконец Исаак поднял голову:
- Это должно было произойти по его возвращении в Лондон, то есть в ноябре-декабре 1702-го.
- Вы снова правы, сэр.
- И вы полагаете, что Джек Шафто разыскал вас с единственной целью сообщить о кончине вашего отца?
Тут Анри Арланк смешался - впервые с начала разговора, что было довольно странно для человека, которого полчаса назад заковали в цепи, чтобы отправить в Ньюгейт. Он неуверенно взглянул на Шона Партри, потом на сэра Исаака и, наконец, ответил:
- Конечно, нет, сэр. Однако вам следует понять: Джек Шафто не совершенно бессердечен. Был ли у него корыстный мотив для того, чтобы меня разыскать? Разумеется, был, и я скоро к этому перейду. Однако он искренне любил моего отца и, рассказывая о его смерти и погребении уже почти в виду Калифорнии, не мог сдержать слёз. Я уверен, что эта привязанность была взаимной, ибо, по словам Джека, мой отец перед смертью обратился к нему с предостережением, к которому Джеку стоило бы прислушаться.
- Очень трогательно, - пробормотал сэр Исаак, желая как можно скорее покончить с этой частью разговора. Однако в Даниеле взыграло любопытство, и он спросил:
- В чём оно состояло?
Поймав на себе гневный взгляд Исаака, Даниель продолжил:
- Простите, но очевидно, что наши с вами отцы, мсье Арланк, были очень похожи. Я бессилен угадать, какое предостережение человек вроде моего отца мог сделать кому-то вроде Джека, разве что напомнить, что тот обречён геенне огненной!
Орни хлопнул ладонью по столу и негромко хохотнул.
- Мой отец посоветовал Джеку опасаться некоего пассажира, которого они подобрали в Тихом океане после гибели Манильского галеона. To был иезуит, агент Инквизиции по имени отец Эдуард де Жекс.
Исаак, который минуту назад закатывал глаза и с трудом сдерживался, чтобы не фыркнуть, совершенно опешил. Немного придя в себя, он попросил Шона Партри вывести Арланка из комнаты (что тот исполнил довольно грубо) и проследить, чтобы гугенот не слышал дальнейшего разговора (это обеспечила миссис Арланк, с рыданиями бросившаяся к мужу на шею).
- Он не знает о вчерашних событиях на мосту, - настаивал Даниель.
- В газетах напечатать ещё не успели, - заметил господин Кикин, прилежно читавший всё, что исходило с Граб-стрит.
- Может, Партри что-нибудь сболтнул ненароком?
- Исключено, - отвечал Орни. - Мы с ним весь день и весь вечер обшаривали берега Темзы, искали следы де Жекса.
- А мы с Сатурном были здесь специально, чтобы следить за Арланком, - добавил Даниель. - К нему никто не приходил.
- Что ж, если услышанное нами правда, то мы узнали нечто очень важное, - сказал Исаак. - При дворе многие уверены, что де Жекс, который часто бывает в Лондоне, - агент французского короля. До меня не раз доходили слухи, будто он как-то связан с Джеком-Монетчиком. Я считал, что де Жекс и Шафто действуют сообща. - Он кивнул на место, где только что сидел Арланк. - Однако слова о предостережении, которому Джек не внял, подразумевают застарелый конфликт.
- Они подразумевают ещё одно, - вставил Орни. - Если этот де Жекс и впрямь пережил гибель корабля в открытом море и продержался на воде, пока его не спасли, значит, он умеет плавать. Стало быть, мы не можем успокоиться на мысли, что он утонул в Темзе.
- Давайте продолжим допрос, - сказал Исаак.
- Когда Джек приехал в Лондон, война уже возобновилась, теперь под именем Войны за Испанское наследство. Однако набор в войска только шёл, и Лондон по-прежнему кишел отставными матросами и солдатами, которым был обязан своей дурной репутацией. Джек сообразил, что скоро их вновь возьмут на службу, и завербовал столько, сколько смог. Меня он разыскал отчасти с целью залучить к себе на работу.
- Чего он от вас хотел? И добился ли своего? - спросил Исаак.
- Всякий, кто просматривает газеты и хоть немного следит за происходящим в парламенте, знает, что война плодит казнокрадство, как тухлое мясо - мух. Крупные перемещения людей и припасов дали Джеку возможность сказочно обогатиться. Ибо на каждый случай воровства, о котором говорили в Лондоне, приходилась по меньшей мере сотня оставшихся незамеченными - и примерно в пятидесяти из них был замешан Джек. Действовал он просто: вербовал солдат и матросов раньше короны и обходился с ними лучше.
- Вы ответили на мой первый вопрос, а именно, чего Джек от вас хотел, но не ответили на второй, - сказал Исаак.
- Только потому, что ответ очевиден. - Арланк поднял руки, показывая цепь. - О, я не делал ничего ужасного. Я должен со стыдом признать, что закрывал глаза на недостачу в порохе или других припасах, доставляемых в мой полк. Я поступал так не столько из корысти, сколько из страха перед неким маркитантом, который в противном случае без колебаний перерезал бы мне горло или поручил кому-нибудь выстрелить мне в спину. Господь в своей милости избавил меня от этой беды: в пятом году я получил сильную рану и вынужден был уйти из армии. Я вернулся в Лондон и, вылечившись, поступил привратником к мсье Неверу, часовщику…
- Где познакомились с членами Королевского общества, заказывавшими у мсье Невера инструменты, - вставил Даниель.
- Да, сэр, так я стал работать здесь.
- И при этом работали на Джека, - напомнил Исаак.
- Да, сэр, в некотором смысле, - признал Арланк. - Хотя это трудно было назвать работой. Время от времени - раз или два в год - меня просили зайти в определённый трактир и побеседовать с неким господином.
- Если работа состояла в таких пустяках, почему вы от неё не отказались? - спросил Исаак.
- Джек обладал властью надо мной из-за того, что я делал для него прежде, - сказал Арланк. - Одно его слово могло разрушить мой брак или бросить тень на моего брата Кальвина. Вопросы казались мне безобидными, и я отвечал;
- О чём вы говорили с тем человеком в пабе? - спросил Орни.
- Это был образованный француз. Он утверждал, что увлечён натурфилософией и хочет больше узнать про Королевское общество. Он расспрашивал, что происходит на заседаниях, интересовался членами общества: Кристофером Реном, Эдмундом Галлеем и особенно сэром Исааком Ньютоном.
- Не случалось ли вам упомянуть, что сэр Исаак имеет обыкновение приезжать сюда воскресными вечерами и работать допоздна? - спросил Даниель.
- Точно не помню, сэр, но вполне возможно. Именно такого рода сведения его особенно занимали, сэр.