- Нет, ибо мои глаза, многое изведавшие, никогда не видели малабарских письмен и не отличили бы их от японских или эфиопских.
- Вот именно. А наш покупатель, судя по всему, узнал истинный алфавит с первого взгляда.
- Так ли это удивительно, принимая в рассуждение, что он знал, где можно найти спрятанные вещи Гука? Можно заключить, что ему многое известно о Королевском обществе.
- Я полагал, что сведения о том, где искать вещи Гука, получены им от Анри Арланка - привратника в Королевском обществе.
- Я знаю, кто это.
- Надо же! Откуда?
- Он работал у гугенота-часовщика, с которым я вёл дела до того, как начал пить и покатился под гору. Некоторые члены Королевского общества были клиентами этого часовщика. Там они познакомились с Арланком, и так Арланк стал привратником в Крейн-корте.
- До недавнего времени, - сказал Даниель, - я думал, что Арланк передаёт сведения Джеку-Монетчику или кому-то в его организации, то есть лицу, несведущему в натурфилософии.
- В вашей гипотезе есть один изъян, док. Зачем такому субъекту изъеденные мышами вещи покойного естествоиспытателя?
- Невежественные люди воображают об учёных невесть что. Алхимики часто работают с золотом. Возможно…
- И всё же гипотеза не выдерживает пристального рассмотрения.
- Да! - нетерпеливо воскликнул Даниель. - Я её отбросил.
- Могли бы сказать чуть раньше, - проворчал Сатурн. - И какова же новая гипотеза?
- Покупатель - член Королевского общества либо внимательно изучал его ранние годы. Он много знает про Гука, про истинный алфавит и…
Даниель замолчал.
- И?
- Про яды. Недавно было совершено покушение на принцессу Каролину. Её пытались убить кинжалом, смоченным в никотине.
- Чертовски странно, - пробормотал Питер Хокстон. - При том, что в нашем падшем мире не счесть куда более простых способов умерщвления.
- В шестидесятых - золотую пору Гука, эпоху истинного алфавита - некоторые члены общества увлеклись экспериментами с никотином.
- Тогда всё очевидно? - спросил Сатурн.
- Что очевидно?
- Злоумышленник - сэр Кристофер Рен!
Сатурн всего лишь хотел дерзко пошутить и пришёл в ужас, когда Даниель всерьёз задумался над его словами.
- Вы хотите сказать, потому что он - один из немногих доживших до сегодняшнего дня представителей того времени? - проговорил наконец Даниель. - Мысль хорошая. Но нет. Это сделал не Рен, не Галлей, не Роджер Комсток и не кто-либо ещё из тогдашних членов Королевского общества. Предположим, я решил кого-то убить. Стал бы я готовить никотин? Нет. Нет, Питер, это сделал кто-то из более молодого поколения. Он одержим болезненной страстью к Королевскому обществу тысяча шестьсот шестидесятых годов и потратил неимоверное количество времени на чтение наших анналов.
- Зачем?
- Зачем? Когда юноша влюбляется в определённую девушку и преследует её, не страшась разгневанной родни, спрашиваете ли вы, зачем?
- Это другое дело.
- Возможно.
- Ручаюсь, другое. Покупателю что-то нужно, и, сдаётся мне, вы знаете что. Откроете ли вы секрет?
- Я скрывал его не потому, что таюсь от вас, - вздохнул Даниель, - а потому, что самая тема мне глубоко неприятна. Покупатель ищет философский камень.
Сатурн театрально хлопнул себя по лбу.
- Можно было и не спрашивать!
- Он слышал по крайней мере часть истории о человеке, умершем в Бедламе при удалении камня и якобы воскрешённом эликсиром Еноха Роота.
- А, значит, так звали…
- …фигурировавшего в рассказе алхимика. Если вы верите в алхимию, то для вас история подразумевает, что эликсир был изготовлен с применением чего-то вроде философского камня. Согласно учению алхимиков, камень этот получают соединением философской ртути с философской серой. Откуда, спросите вы, их взять? Разные алхимики дают разный ответ. Однако многие считают, что царь Соломон был алхимиком и знал, как добыть философскую ртуть. С её помощью он обращал свинец в золото.
- Тогда понятно, откуда его богатства!
- В точку. Так вот, считается, что если заполучить кусочек Соломонова золота и поместить в пробирную купель, из него можно извлечь следы философской ртути. Думаю, наш покупатель где-то прослышал об алхимическом воскрешении в Бедламе двадцать пять лет назад и решил, что самый простой способ заполучить образчик философской ртути…
- …обшарить Лондон в поисках Гуковых вещей и записок.
- Да. Теперь судите сами. Я приехал в Лондон и начал искать наследие Гука. Арланк был первым, к кому я обратился. Он сказал об этом кому-то в организации Джека, и вскоре известие достигло нашего покупателя.
- Который и прежде склонен был полагать, что Гук где-то спрятал бесценное сокровище.
- Да. Вообразите его чувства!
- Он должен был всполошиться, что вы ищете то же самое и найдёте быстрее.
- Да. Как мы теперь знаем, итогом стала серия взломов. Я довольно смутно представлял их цель, пока мы не нашли документы в стене Бедлама. Тогда всё стало ясно. И тогда же мы поняли, что покупатель ничего не найдёт, поскольку Гук упомянул некий ингредиент, но не объяснил, как его добыть. Потому-то документ и не годился в качестве приманки.
- И вы с сэром Исааком изготовили фальшивку.
- А также шкатулку для неё, - сказал Даниель. - Покупатель убеждён, что в нижнем отделении шкатулки хранится кусочек Соломонова золота.
- Что ж, недолго ему так думать, - заметил Сатурн, пристально глядя в окно.
- Почему?
- Потому что Шон Партри машет мне из окна под аукционной комнатой.
Даниель вздрогнул и пролил чернила. Они чёрной параболой выплеснулись на страницу журнала и закапали на пол.
Сатурн вскочил и, не сводя глаз с Бимбар-ямы, махнул рукой.
- Куда указал Партри? - спросил Даниель, отступая от черной лужи. Чернила уже отыскали щель между досками. Из комнаты внизу доносились крики и шум.
- В сторону моста. - Сатурн наконец оторвал взгляд от окна, чтобы посмотреть на часы.
- Значит, покупатель должен проехать мимо нас…
- Меньше чем через две минуты, - подтвердил Сатурн. - Правда, движение сегодня оживлённее, чем когда я засекал время. Я на своих двоих скорее всего успею его обогнать, а вы постарайтесь взять портшез или извозчика.
И Сатурн устремился вниз по ступеням впереди Даниеля, к счастью последнего, потому что несколько забрызганных чернилами посетителей "Грот-салинга" уже собрались у основания лестницы. При виде Сатурна они несколько умерили боевой пыл и расступились; Даниель успел проскочить за ним в образовавшийся просвет.
- Наша работа закончена, - бросил Сатурн через плечо. - Весь ущерб будет возмещён скоро, но не сейчас.
С этими словами он протиснулся в дверь и выбежал в людской поток на мосту.
Сатурн поглядел влево - на Саутуорк и Бимбар-яму, однако повернул вправо, рассчитывая, что экипаж покупателя его нагонит. К тому времени, как Даниель выбежал на улицу, Сатурн уже продвинулся на несколько широких шагов в направлении Лондона. Даниель тоже поглядел влево, но без всякого результата. Он не обладал ни ростом Питера Хокстона, чтобы видеть поверх голов, ни его молодостью; после тёмного помещения старческие глаза медленнее приспосабливались к яркому свету на улице.
Ему велели взять портшез или экипаж. Ни один здравомыслящий извозчик не станет ждать пассажиров у "Грот-салинга". Даниель подумал, что карету или портшез можно нанять на Площади, чуть севернее. Поэтому он повернул вправо и начал пробиваться через толчею.
Как шкипер утлого судёнышка, затёртого ледяными торосами, Даниель не мог сам выбирать путь, но следовал общему течению, ныряя в каждый открывшийся просвет, пока тот не схлопнулся и не раздавил ему рёбра. По сравнению с Сатурном Даниель двигался очень медленно и потерял из виду чёрную кудлатую голову раньше, чем добрался до церковной арки.
Каждый судоходный пролёт моста носил своё название. Даниель, ничего не видевший кроме голов и плеч, мог прикинуть по шагам, что находится над пролётом Длинного входа, самым узким и, следовательно, самым опасным для лодок, поскольку Большой причал с северной его стороны за столетия так раздался вширь, что почти перекрыл фарватер. В следующую минуту, подняв глаза и увидев над собой каменный свод, Даниель понял, что проходит под церковью. Он мысленно перебирал пролёты и опоры, как папист - чётки: дальше Церковный пролёт, тоже узкий, а за ним - пролёт святой Марии, один из самых широких и потому особо любимый лодочниками. Прямо над пролётом святой Марии - противопожарный разрыв, именуемый Площадью.
Здесь-то, рассуждал Даниель, кучера и носильщики должны ждать прибывающих на лодках пассажиров.
Таков был его план. Увы, как часто случается с натурфилософами, составляющими сложные, хорошо продуманные планы, он не предусмотрел одной простой вещи. Толпа, втиснутая под свод церковной арки, внезапно сдавила его со всех сторон. Наверное, так чувствовал себя атом газа в машине Бойля, когда поршень под неумолимым гнётом шёл вниз. Сквозь арку пробивалась карета - причём успешно. Толпа, чувствуя опасность не столько от экипажа, сколько от волны паники, которую тот гнал перед собой, хлынула из-под арки, увлекая Даниеля, как течение в пролёте Длинного входа - винную пробку.
Теперь он был на открытом пространстве и опасливо озирался, боясь, как бы неожиданное завихрение толпы не швырнуло его о стену лавки, поэтому увидел, как из-под арки вылетел экипаж, ставший причиной переполоха.
Даниель не сомневался, что это экипаж покупателя. Шторы на окнах были задёрнуты, а кучер явно получил приказ гнать к другому концу моста, не заботясь о жизни, здоровье и судебной ответственности.