Глава 5
Генерал шагнул внутрь через выбитую входную дверь штаба. К нему по битому стеклу бросился капитан, на ходу начав доклад: "Дежурный…". Вид у него был испуганный.
- Отставить! - на ходу бросил Свирский.
Тут он заметил группку офицеров, которые вытянулись, увидев его. Все были перепуганы.
"Вояки, мать их! Одного взрыва испугались. Стоят. Обмениваются впечатлениями".
Генерал вспомнил о чужих, болтающихся на нём брюках.
"И я перед ними, как чучело".
И бросил на ходу дежурному:
- Чтобы через три минуты все были на своих местах!
Свирский бросился вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Лифты много лет назад сломались и с тех пор не работали. Как назло по пути попадались офицеры, которые, увидев его, жались по стенам. Когда он достиг третьего этажа, внутри всё кипело.
"Не офицеры, а бабы какие-то".
Потемнело в глазах.
"Только бы сейчас не укрыло!"
Но обошлось. Он достиг двери кабинета и никак не мог вставить ключ в замок.
Наконец, очутившись внутри, он вздохнул с облегчением. Это была его территория, и здесь никто не мог его видеть в идиотском облачении. Коммуникатор мигал и гудел, но генерал не обращал на него внимания. Он распахнул шкаф и вынул большой пакет. Там было то, к чему он привык за многие годы, без чего чувствовал себя так некомфортно на войне.
Свирский закрыл на ключ дверь и скинул с себя одежду, как шкуру из прошлой жизни и зашвырнул её в угол кабинета. Начиналась новая жизнь. И она требовала полевой военной формы. Камуфляжа.
Он ответил по коммуникатору командующему округом, который никак не мог с ним связаться. С экрана на него глядело сухощавое лицо типичного "кабинетного" генерала в золотистых очках.
Спросив для приличия, не пострадал ли он, командующий, без обиняков, приступил к делу:
- Я понимаю ваше состояние после того, что произошло, но ваше объявление тревоги считаю преждевременным.
Свирский про себя называл командующего "бухгалтером" за умение оперировать в разговоре тоннами и кубометрами. Поэтому первое, что он сделал после взрыва, это - связался с Ворониным. Полковник долго не отвечал, но, в конце концов, Свирский услышал хриплое представление, на которое ответил лишь:
- Жив?
Он почувствовал облегчение, что подчинённый почти не пострадал. Отделался лёгкой контузией. Генерал не представлял, кем бы он мог заменить Воронина. Тот был человеком на своём месте. Узнав, что штаб хоть и пострадал, но может функционировать, Свирский приказал объявить боевую тревогу во всех частях укрепрайона, что было тут же продублировано в штаб округа в Севастополе. Теперь приходилось давать объяснения.
- Мы не можем беспричинно провоцировать румынскую сторону.
Командующий всё ещё считал правый берег Дуная румынской стороной, а не турецкой и арабской.
"Россия за свою историю проспала столько войн! И он хочет, чтобы мы проспали очередную".
Генерал думал об этом, спускаясь по лестнице в центр управления и держа коммуникатор перед собой. Он шёл уверенной поступью туда, где сейчас был нужен. Он был одет для войны. Он был готов к войне. Командующий продолжал что-то говорить с экрана, а ему было всё равно, что о его решении думают другие люди. Он направлялся воевать.
- У меня есть важные сообщения, и я доложу вам позднее.
Свирский отключил связь, открывая дверь центра управления.
"Пусть думает, что хочет!"
А в том, что эти сообщения будут, он был уверен.
- У нас нет связи с Измаилом, - первое, что он услышал внутри от оперативного дежурного.
Центр не пострадал, так как находился в подвале и не имел окон. Взрыв произошёл метрах в двадцати-тридцати, и на его месте осталась огромная воронка. От машины, которая пыталась прорваться, не осталось ничего. В штабе были выбиты все окна, а в соседних домах даже обвалились несколько балконов. Были убитые и раненые, и потери подсчитывались.
- Что говорят соседи?
- Артиллеристы видели самолёты, и столб дыма над городом.
Помощник дежурного вмешался, держа в руке телефонную трубку.
- Полковник Онушко по обычному телефону.
Генерал схватил трубку.
- Жив? - во второй раз за день спросил он.
Штаб в Измаиле был разрушен бомбами с двух самолётов, которые на низкой высоте прошли со стороны Румынии. Система ПВО не успела сработать.
"Опять проспали!" - подумал он.
Онушко повезло, что он с утра поехал на объект.
- Приказ знаете?
- Уже разворачиваем все силы.
- Быстрее! Они уже атакуют. И организуйте новый узел связи!
В это время на большом мониторе опять возник командующий округом.
"Ну, что? Ещё сомневаешься?" - Думал генерал, докладывая о событиях в Измаиле.
- Прошу поднять авиацию и направить в дунайский сектор. И немедленно вывести в море сторожевые корабли. Можем ожидать удара с моря.
По лицу командующего округом не было понятно, как он отнёсся к просьбе генерала. Оно было бесстрастным.
- Разведывательные самолёты получили приказ на вылет. Остальные меры будем принимать по мере необходимости.
В этот момент кто-то отвлёк внимание командующего, и он отвернулся от экрана. Потом возник вновь.
- Регулярно докладывайте об обстановке! - сказал он деревянным голосом, и экран померк.
У генерала всё кипело внутри. Самолёты-разведчики мало, что могли увидеть на земле. Их приборы рассчитаны на наблюдение за техникой, а здесь будут небольшие группы, которые они не засекут из-за низкой облачности. Флотские доберутся до них не раньше, чем через сутки. Ещё есть две мобильные бригады вдоль береговой линии от Николаева до Крымского полуострова. Он взглянул на экран с картой округа, прикидывая, за сколько времени они смогут добраться до Дуная, но вдруг услышал срывающийся голос помощника оперативного дежурного:
- Товарищ генерал!
Тот показывал пальцем на экран монитора с текстовыми сообщениями из штаба округа. По его лицу генерал понял, что случилось что-то чрезвычайное.
- Они взорвали штаб в Кишинёве.
Генерал читал бегущие по экрану строчки, и внутри у него похолодело.
"Это означает, что они пойдут по всему протяжению границы по Дунаю и Пруту. А для этого им нужно не менее 200 тысяч человек, и они у них имеются. Плюс вторая волна - не менее 100 тысяч".
За столько лет войны их штабы на берегу Персидского залива научились планировать операции. И людских ресурсов у них хватало. Там были готовы идти на смерть с Кораном в руках, если мулла приказал.
И ещё одна горькая мысль:
"Опять проспали! Как они смогли сконцентрировать такие силы?"
Он услышал:
- Товарищ генерал!
По всему сектору вдоль Дуная пошли сообщения. С противоположного берега начали переправляться вооружённые отряды на катерах, надувных лодках и плотах. Тысячи плавающих средств.
Генерал взглянул на направление ветра. Артиллерию с ОВ применять невозможно. Потравит своих. Когда принимали решение об атаке, они явно просчитали и фактор ветра.
"Значит, придётся биться по-старинке".
И от этой мысли стало плохо. Сколько смогут продержаться?
Он получал сообщения, автоматически отдавал приказы, связался со штабом округа и потребовал подкреплений. Дали одну из двух мобильных бригад. Подняли в воздух вертолётные группы. Бои шли по всему протяжению Дуная. Успел взглянуть на экран с сообщениями с других участков. Тоже, что и у него. В Молдове попытки форсировать Прут по всему протяжению реки.
"Подкрепления из Киевского военного округа в первую очередь пойдут туда, - решил он. - Мы слишком далеко. Мы на окраине".
А это означало для него одну простую вещь. После того, как мобильная бригада пройдёт к месту боевых действий, будет задействован секретный план. Начнётся эвакуация гражданского населения за Днестр. Если не пришлют подкреплений, с одной бригадой долго на Дунае они не продержатся.
Глава 6
У себя в кабинете генерал попытался придти в себя. Его опять чуть не укрыла темнота в подвале, где размещался оперативный центр управления. Отдышавшись, он решил подняться к себе. Не хватало бухнуться в обморок перед подчинёнными в первый день военных действий!
На столе стоял коммуникатор, по экрану которого бежали строчки с запросами, докладами, приказами из штаба в Севастополе. Абсолютное большинство их касалось молдавского направления. Размах вторжения там был шире, и отсутствовал местный штаб, который был взорван смертником.
А на Дунайское направление перебрасывалась лишь одна бригада, которая должна подойти только ночью. На остальные просьбы из штаба округа приходил один ответ: "Обходиться имеющимися силами". А они были малы по сравнению с масштабом атаки. Турки и арабы приспособили под плавающие средства всё, что нашли, в дополнение к тысячам надувных лодок, на которых пытались пересечь реку. Самолёты и артиллерию применять против них было бессмысленно. Это - то же, что стрелять из пушки по воробьям. Ветер препятствовал применению отравляющих веществ. Выручали вертолёты, но и они не могли справиться с массовым потоком лодок. И огонь по ним вёлся противником из всех имеющихся средств. Несколько машин уже потеряли. Оставалось лишь стрелковое оружие и миномёты. И надежда на стойкость защитников.