* * *
И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть,
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.
…За дверью была Бездна, и Бездна была - живая!
Мириады глаз - распахнутых, жаждущих, зовущих; беззвучный крик плавился, распадался в подмигивающей бесконечности, и пена ресниц дрожала на горящем, накатывающемся валу тянущихся зрачков. "Ты - наш!" - смеялась бесконечность, - "Ты - мой! Мой…" - взывал каждый взгляд, - "Ты, ты, ты - дай…"
В последнее мгновенье Арельо Вером откачнулся от края пропасти и всем телом навалился на горячий камень двери, поддавшейся на удивление легко. Он стоял, отрешенно глядя в слюдяные блестки пористого, бурого сланца; дрожь, глухая дрожь медленно затихала в глубине его естества, и безумие сворачивалось в клубок под набрякшими веками.
- Теперь я понимаю, - пробормотал Вером. - Бедняга Су… Они не успели взять его тело, но разум… Разума он лишился.
Шлепанье бегущих ног растоптало тишину подземелий, и спустя некоторое время из-за поворота вылетел спешащий Гро. Лей звонко хлопал его по бедру, и свежий рубец кровоточил на испачканном, искаженном отчаянием лице. Увидя Арельо, он замедлил шаги и вскинул растопыренную ладонь, тыча ею вверх.
- Этого следовало бы ожидать, - покачал головой Вером. - Что Слюнь?
Гро ударил ладонью по ляжке.
- Удрал, паскуда! - скривился Вером. - А Удав? Что с Вяленым?
Гро молча отвернулся.
- Как же ты так, трехпалый?.. - прошептал Вером, бессмысленно потирая запястья. - Как же ты так… Пошли, Грольн, пошли… Наверх. Поминать…
Тяжкий рокот прокатился под сводами, и потолок галереи осел сплошной стеной каменных глыб. Кошачьей судорогой Гро бросил тело к Верому, и крайняя плита застыла локтях в трех от каблука его замшевого сапога.
Факелы дрогнули и погасли. Некоторое время царила полная тишина, только слышно было, как где-то с шелестом осыпается песок.
Вером наклонился, подобрал упавший факел, ища кремень, который всегда носил с собой; и застыл с согнутой спиной, не смея повернуться.
Шелест. Шелест осыпающегося песка.
- Не надо. Здесь и так светло. Здравствуй, человек Вером.
Арельо выпрямился и разжал пальцы. Факел вновь упал, и Гро уселся на песок у ног Верома, перебирая струны своего лея.
- Здравствуй, сотник.
- Я забыл, что это такое. Ты боишься, человек Вером?
- Нет. А ты?
- Я забыл, что это такое. Пора рассчитываться, человек Вером. Это мы призвали тебя в Сай-Кхон.
- Зачем ты разговариваешь с ним? - вмешалась женщина.
- Замолчи, Третья. Я хочу понять, почему мы выбрали именно его. У нас много времени.
- Время… Я забыла, что это такое, - сказала женщина.
Арельо огляделся. Они стояли в образовавшемся круглом зале с низким, провисающим потолком, и в конце зала, за спиной Верома, была - Дверь. Слюдяные блестки пористого сланца.
- Там, наверху, твой враг, - бросил Вером пробный шар. - Ангмар.
- Враг? - даже тени усмешки не было в пыльном голосе. - Мой?.. Третья склонилась над ним. Тебя это радует, человек Вером?
- Да.
Лицо Арельо Верома изменилось, изменилось неуловимо и страшно.
- Да, меня это радует. Ты хороший мальчик, сотник. Был. И ты хороший Верхний. Стал. Играй, Грольн. Играй Слово Последних.
- Да, - кивнул Гро, вскидывая лей.
- Да, - сбитые пальцы тронули струны, и рубец на лбу налился теплой краснотой.
- Да, Сарт, - сказал Грольн Льняной голос, проклятый певец запретного.
"С-а-а-а-р-т!.." - простонала бесконечность за дверью; "Сарт" хрустнули суставы глыб завала; - "С-с-ссарт…" - и семь бесцветных неподвижных призраков встали у попятившейся в испуге стены галереи. Все Верхние были в сборе.
Мужчина и женщина отшатнулись назад, и властная ладонь исторгаемой леем мелодии толкнула их в грудь, отбрасывая, сдавливая, ставя на колени; Грольн выгибался над кричащими струнами, и силуэт стоящего над ним тек неуловимыми, зыбкими волнами - потертый камзол зеленого бархата, господин Арельо? - о, господин Арельо - это… кривая двусмысленная усмешка, деньги вперед, звякнувший мешок и мертвая хватка усталого бродяги, я мог бы сделать это силой, обида, обида и агатовый летящий плащ с тускло отливающей застежкой, и хмурый бесстрастный профиль в решетке древнего горбатого шлема с крыльями у налобника, шлема? - дурацкого рыжего колпака с бубенчиками, с выглядывающей жиденькой косичкой, пегим хвостиком, я больше не люблю шутить, Отец, не люблю!.. - юродивый, нищий, Полудурок, Сарт…
- Пусть вершится предначертанное!..
Волны Слова катились, захлестывая дрожащую пещеру, сгибая к земле коленопреклоненные фигуры, превращая в статуи колеблющиеся тени Верхних, внезапным просветлением врываясь в мятущийся мозг безумного Су - бывшего салара Бьорна-Су, бывшего веселого маленького Би, бывшего блаженного Су настигшего, наконец, того, за кем шел он годы и годы, и кого не мог он теперь, не имел сил, да и не хотел останавливать; и круги расходились по качающемуся, рушащемуся залу Сай-Кхона, круги от падающего камнем Слова Последних…
…И плыли они без конца, без конца,
Во мраке, - но с жаждою света,
И ужас внезапный объял их сердца,
Когда дождалися ответа.
Дверь раскололась - и Вечность засмеялась им в лицо…
ПРОЛОГ
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой
И с низменным злом,
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.
Свежая вечерняя сырость сквозила в дыхании заката, мягкая детская сырость с привкусом дыма, молока, листвы одинокого дерева с бугристой корой и причудливо изломанными ветками; и редкие капли уже зашептались в оживших листьях. Дерево… Как зовут тебя, дерево? Человек подошел и обнял теплый ствол, прижавшись щекой к шершавой коре.
- Я человек, Сарт?
- Да, Эри. Человек.
- Тогда ты можешь объяснить все это по-человечески?..
Назойливое насекомое шуршало у самого лица, крохотный упрямый странник, с подрагивающими чуткими усиками. Сколько стоит твое существование, Живущий?
- У варка нет тени, Сарт - ты, ты был моей тенью, ты вел меня по немыслимому лабиринту моей жизни… Зачем?
- Мне нужен был Живущий в последний раз. Наш мир обречен, Эри. Что ждет в нем человека - человека, щедро разбрасывающего смерти ценой в один браслет, что ждет его в конце, в тупике? Пустота, Эри, гнилье - или возможность стать Не-Живущим. Хотя правильнее было бы сказать Не-Мертвым… Что ждет в нашем мире варка? - судорожно мечущегося в поисках крови, круг за кругом, всю свою бестолковую вечность; салары, Знаки, казни за родство, нижние, Верхние, пустота, сын мой, пустота и гнилье - та же пустота и то же гнилье, да еще, к несчастью, вечное!.. Мне нужен был Живущий в последний раз, ценящий жизнь, как никто иной, мне нужен был ты - чтобы открыть Дверь.
- И для этого ты протащил меня мордой по всей щебенке, какая нашлась - от Калорры до Сай-Кхона?!.
Сарт покачал головой.
- Нет. Я не тащил тебя, я лишь помогал идти по предназначенным кругам, и первым из них был круг Одиночества. Ты вступил в него, выйдя из матери. Одинок среди сверстников, в казарме, в борделе, - ты встретил Лаик - и вошел в круг Потерь. Отныне сотнику Джессике цу Эрль было что терять и он терял; женщину, веру, друзей - и готов был потерять жизнь. Только жизнь стоила тебе слишком дорого, и, всаживая лопату в могильный холм, подставляя горло под поцелуи Лаик, ты добровольно вступил в круг Предательства, уходом к варкам предавая людей, и предавая варков нарушением Закона.
- С тобой трудно спорить, Сарт.
Ветер. Ветер и небо. Чужой ветер, чужое небо…
- Трудно спорить. Наверное, это потому, что ты прав.
Ветер.
- Да. Я прав. И варк Эри был прав, войдя в круг Выбора, где рвали его на части умирающая правда человека и рождающаяся правда варка, - в грязи рождающаяся, в крови, и самим рождением своим неизбежно вводящая в круг Крови. Пряный круг - кровь, Эри, вкус ее, запах, сладкий страшный запах! и сладкие, страшные метания истерзанного существа в поисках третьей дороги, выхода, в жгучем кругу Поиска; разорванного ножом, вошедшим в грудь старого Шора, и Словом, Словом Последних, найденным и бессильным. Ложь, всюду ложь - и круг Лжи встретил обманувшихся; ты лгал, Эри - лгал Верхним своим покаянием, лгал мне, любой ценой прорываясь в Верхние, и ложь твоя стоила существований Третьему и Седьмому, ушедшим в Бездну Голодных глаз, чтобы вы могли занять опустевшие места; и, наконец, ты лгал самому себе, зная в глубине сердца, что никогда - никогда не согласится Верхний варк стать человеком, и нет среди Живущих способного заставить его!..
- Дождь, Сарт.
Сарт запрокинул лицо, и ласковые влажные руки тронули его разгладившийся лоб, звякнули бубенчиками колпака, взбили фонтанчики пыли под ногами.
- Да, дождь.
- Мокрый… Это незнакомец, Сарт. Совсем другой дождь сидел на подоконнике, когда Молодой стучался в мою дверь, и я оттаскивал рычащего Чарму.
- Да, Эри. Мы открыли Дверь. Слово Последних, Эри, Последних, а не последнего - одиночество, потери, предательство, выбор, кровь, поиск, ложь; путь Живущего в последний раз, путь ночного варка, путь Верхнего, и Слово замкнуло последний браслет.
Ты спаситель, человек Эри, спаситель, открывший Верхним дорогу через Бездну и впустивший их в рай, рай для варков - мир, где все живут в последний раз; и ты, человек Эри, и спутница твоя, вы проживете здесь свои жизни и умрете. Навсегда. Ты вошел в новый круг.