5
"Это - было?" - подумал Сигурд Ярроу, Постоянный, Скользящий в сумерках.
"Это - было?" - подумал Солли из Шайнхольма, Изменчивый, Перевертыш.
И оба ответили сами себе: "Да. Нам не понять многого, но нам дано знать. Это - было".
* * *
…Солли проснулся от острого ощущения опасности. Он коротко заворчал, загривок вздыбился серым подлеском, и пасть волка приоткрылась, обнажая влажный жемчуг клыков. Воздух горчил, сырость проникала в легкие, и вообще все было не так, как надо.
"Мертвители… - мелькнуло в мозгу Изменчивого. - Рядом…"
Сигурд уже стоял у выхода из пещеры, держа руку на полуобнаженном мече, и напряженно всматривался в предрассветный сумрак.
В повадке салара мгновенно пробилось что-то хищное, впитанное с молоком матери и невытравляемое никаким опытом и обстоятельствами.
- Перевертыши, - не оборачиваясь, бросил Ярроу. - Близко…
Стаи и Зу в пещере не было. Даже Вайл куда-то делась, а о Даймоне нечего было и говорить - Пустотник почти не покидал Пенат Вечных, пропадая там с утра до ночи…
И вдруг все успокоилось. Исчез горький привкус беды, унялась дрожь листьев, ветер перестал жарко дышать в затылок; и пещера больше не казалась западней, а стала, чем и была, - пристанищем.
Не сговариваясь, Постоянный и Изменчивый шагнули наружу, окунувшись в сонное предчувствие восхода, и мгновенно перешли на бег - ровную, размашистую рысь волка и мягчайшую, ритмичную поступь Скользящего в сумерках. Вдвоем, вместе, они неслись в умирающей ночи, в немыслимом для этого мира сочетании, сливаясь с ним и друг с другом; и когда Солли резко свернул в сторону от привычной тропы - салар последовал за ним, не задумываясь.
Солли почуял свою стаю. Сигурд услышал начало гона. Волки подняли какого-то зверя и теперь умело вели его к водопою, где добычу уже ждал невидимый и неумолимый Зу. Бросок, удар - и обвал стаи захлестывал сбитую с ногу жертву. Потом волки отходили от тела, возбужденно рыча и косясь на свивающего свои петли удава. Это был их новый, но входящий в привычку ритуал. Зу подползал к жертве, долго раскачивался над ней и лишь после этого разрешал волкам уносить добычу к пещере.
Но сейчас… Сейчас что-то было не так.
Солли внезапно остановился как вкопанный. Остановился и сменил облик. Сигурд отвернулся. Он не любил смотреть на момент перехода: в памяти сразу всплывали учения в школе саларов, Вайнганга и многое другое из его лесной жизни, о чем Ярроу предпочел бы теперь вспоминать пореже.
Солли не двигался. У ног его набухал от росы серый широкий плащ, разодранный надвое и почти неразличимый в рассветных сумерках - но Изменчивый не мог ошибиться. Чуть поодаль, вцепившись в сломанный меч, скорчился худой человек в короткой тунике, открывавшей жилистые ноги в шрамах. Голова убитого была неестественно вывернута, и спину прочерчивали страшные борозды от кривых когтей.
- Это Мертвитель, - хрипло сказал Солли, забыв о том, кто сейчас стоит рядом с ним самим. - Они шли за мной еще по пустыне…
Он присел и всмотрелся в подсыхающие раны.
- Странные когти… У пардуса не такие… Да и не водятся они здесь, пардусы-то…
- Это Перевертыш, - Сигурд шагнул к кривому, чахлому стволу дерева раус. - Пума-Перевертыш. Я уходил от них через Муаз-Тай. Думал - отстанут, Даймона побоятся… Они…
Сигурд осекся. Остановился. И долго молчал.
- Нет, не они. Он. Гляди, Солли…
Два тела настолько переплелись в яростном, смертельном объятии, что было трудно понять, кто из них - салар, а кто - Перевертыш. Им самим, во всяком случае, это было уже безразлично. Сигурд осторожно высвободил левую руку убитого салара, разорвал рукав…
Потом проделал то же самое с его напарником.
- Все, - отрывисто сказал Ярроу. - Все браслеты. Чистого неба вам, уходящие в последний раз… И тебе чистого неба, гордый вождь Оркнейских лесов, несущий свою ненависть, подобно знамени… Тварец Эхион был мудр - ты был горд. Но, увы, оба вы - были…
- Этот Изменчивый шел не один, - перебил его Солли, опускаясь на корточки. - С ним шла женщина. Мертвители подкрались и схватили его женщину - и тогда он бросился на них из-за кустов. А женщина убежала.
Солли коснулся пальцами влажной, мягкой земли.
- Но это не могла быть его женщина, чтобы за нее стоило умирать. Они ведь различных кланов. Вот…
И Сигурд наконец увидел маленький след острого копыта.
- Оркнейская лань…
Торжествующий вой колыхнул зыбкие вершины Ра-Муаз, и Ярроу понял, кого гнала их стая через предутренний туман.
* * *
…А волки так и не смогли понять, почему добычу нельзя есть, а надо зарывать в землю, да еще так глубоко, что это никак нельзя было считать запасами.
За входом пещеры просыпался ставший неестественно безопасным лес, и Солли казалось, что нечто умерло в нем, - нечто прошлое, щемящее и бесконечно ценное. Что-то умерло и что-то рождалось.
Восходило солнце.
- Горящий Орхасс у столба, - пробормотал Солли.
- Мертвый Ойгла на улицах Калорры, - эхом отозвался Сигурд.
Память звала Уходящих за ответом.
И они нырнули в переход, ведущий к залу живых сталагмитов.
Прошлое ждало их. Прошлое было у них впереди. И они окунулись в каменное море ушедшего времени.
Чтобы настоящее когда-нибудь смогло стать прошлым.
Срез памяти
Битва у Сифских источников
…Калоррианцы быстро и весьма успешно продвигались вперед, не встречая на своем победоносном пути серьезного сопротивления, - полки Согда были поспешно стянуты к столице, вплоть до легкой конницы племен Бану, и границы оказались оголенными. Армады Калорры мгновенно поглотили несколько рудников, казавшихся непривычно и неприятно вымершими, - куда делись бесы-рабы, никто так и не сумел понять, - сожгли с полдюжины горных пограничных селений и, пополнив запасы воды и продовольствия, двинулись дальше - через пески Карх-Руфи, через оазисы Сарз и Уфр, по Большому Масличному перегону… дальше, дальше…
Они рвались на восток, к Согду, - столице империи, колоссу на глиняных ногах; к тучным степным пастбищам и пахотным землям, рассчитывая сбросить противника в ленивые глубокие воды Тессийского моря. Слухи о восстании бессмертных полностью подтвердились, и трусливым согдийцам сейчас, скорее всего, было не до вторжения.
Разве что бесы - восставшие, далекие и неправдоподобно легендарные, - те самые бесы… Ну что ж, кем бы они ни были, они наверняка поддержат завоевателей, ниспровергших столь ненавистный им Согд. И тогда давнишний спор цивилизованного одряхлевшего Согда и юной варварской Калорры закончится раз и навсегда!…
…Пятитысячная армия уверенно шла через пустыню, ведомая купленными проводниками, из которых последний куда-то исчез позапрошлым утром, - шла, оставляя за собой насколько хватало глаз огромную полосу взрытого, разметанного песка, - вот так же горячий ветер разметет скоро прах тех, кто еще недавно грозил восточным рубежам Калорры, каждый раз отшвыривая доблестных каллов через перевалы Ра-Муаз…
Они уже почти дошли до Сифских источников, откуда до Согда оставалось не более четырех дней пути, когда из-за барханов навстречу передовым отрядам вышли люди. Человек пятьдесят, все в одинаковых блестящих плащах и без оружия.
Эта странная процессия на миг замедлила свое неспешное движение и продолжила идти к калоррианцам.
Ехавший впереди отряда телохранителей военачальник Симад Арродхский с презрительной улыбкой взирал на жалкую горстку обреченных. Ради них не стоило даже разворачивать головной полк в боевые порядки. Симад распорядился взять этих олухов живыми, затем допросить с пристрастием и по мере приближения к источникам - повесить на деревьях (что?… ах да, пустыня… ну, в оазисах-то обязаны быть деревья!), повесить всех, кроме тех, кто согласится стать проводниками.
Однако глупые смертники в дурацких плащах не стали интересоваться потребностью Симада в проводниках. Они вообще ничем не интересовались, а им самим проводники были явно не нужны.
Когда до передового отряда каллорианцев оставалось не более тридцати шагов, приближающиеся безумцы перешли на бег, очертания их фигур заколебались, потекли - и дальше началось страшное.
Никто не успел рассмотреть, как выглядели те чудовищные твари, которые с низким громовым ревом буквально вгрызлись в мгновенно смешавшийся строй. А те несчастные, кто все-таки сумел их рассмотреть, уже ничего не могли рассказать - от клыков и когтей чудовищ не спасали даже знаменитые кольчатые нагрудники, а взмахи хилых на вид передних лап отрывали людям головы вместе со шлемами. Ревущий кровавый водоворот смерти стремительно расширялся, поглотив уже весь передовой отряд, и с изумлением и ужасом взирал Симад на разорванные в клочья тела своих личных телохранителей, павших на багровый слипшийся песок.
Пока воины опомнились и в их воспаленном сознании возникло понимание, что твари так же смертны, как и люди, - многие были растерзаны, и страх несся впереди ожившего кошмара, скрежеща чешуей и глядя в глаза самых смелых стоячими омутами бесстрастных змеиных глаз. Симад Арродхский судорожно пришпорил своего жеребца, выхватывая кривой меч, но жеребец взвился на дыбы, подпруга лопнула, и последнее, что успел увидеть в этой жизни гордый военачальник, была ухмыляющаяся пасть с острым частоколом белоснежных клыков…