Дорога, которая просто так
Сигурду - двадцать четыре. У него мягкая вьющаяся бородка и прямые волосы цвета палого листа. Жесткие и длинные. Волосы у него в маму… Зачем ты ушла в последний раз, мама?! Ты же знаешь, отец так и не привык жить без тебя, не смог привыкнуть, - зато он привык к горечи настойки Красного корня, и тебе, мама, не пришлось долго ждать его там…
Сигурд хорошо знает, что означает это слово "там". Но он никому не расскажет об этом. Когда обрываются в бездну сумерки салара - приходит ночь, ночь без сновидений, и спустя вечность… А потом ты встаешь, щурясь навстречу восходящему солнцу, и новый браслет, выжженный на твоей руке новой жизнью, зудит и чешется, как новая кожа. Пять таких браслетов успел одеть лес Сигурду Ярроу, от запястья до локтя, и когда на руке Девятикратного не останется больше места…
Рассвет не придет за ним. Он пройдет мимо.
Мать и отец тоже были Девятикратными, они исчерпали до дна запас своих жизней, но они не были саларами. Сигурд давно уже понял, что все салары - потомки богов, но не все потомки богов - салары.
О Вечные Отцы, ушедшие по неизвестной дороге, что это - награда или насмешка?! - тот обрывок вечности, который оставили вы в наследство детям своим?…
- Ярроу!…
Это кричит за забором нетерпеливый Брайан Ойгла, и вся Вайнганга прислушивается к его пронзительному голосу.
Здесь, в Вайнганге, поселке на северо-востоке Калорры, вообще всего четверо саларов. Он, Сигурд Ярроу, потом низкорослый молчун Исхий Гоур, его брат-близнец Линкей и Брайан Ойгла. Брайан с лета отпустил рыжие усы щеточкой и очень обижается, когда Сигурд сравнивает его с травяным жуком-долбунцом. Правда, все они успели выйти на четвертый уровень, а местность вокруг Вайнганги издавна считалась более-менее сносной. Такие поселения кольцом окружают Калорру - город людей, боящихся носа высунуть за крепостные стены, - и из них течет в город пересыхающая река продовольствия, сырца для тканей…
Девятикратные держат лес, и в каждом поселке живет необходимое число Скользящих в сумерках. Так что работы хватает, тем более что жители Вайнганги в основном земледельцы, а не охотники. Многие даже скотину имеют, хотя Перевертышам забор - не преграда, а засов - не помеха. В общем, свое молоко с просяной лепешкой молодые салары отрабатывают честно, и уже три новых семьи сами напросились на переезд в Вайнгангу. Пусть едут - лес выжгут, земля будет, на всех хватит…
Нет. На всех не хватит. Слишком много добычи уходит в город, а Калорре все мало. Вот странно - ведь знающие люди говорят, что населения в Калорре все меньше и меньше, бабы рожать не хотят, а кто помоложе да поприглядней - к Девятикратным бегут, чтоб хоть у сына шанс был пожить подольше…
Шут их, этих людей, знает, темное дело… Боги ушли, теперь люди уходят - кто останется?
Мы да Перевертыши?!
- Ярроу!… Тварец тебя забери! Ты идешь или нет?!
- Иду! - кричит Сигурд, высовываясь в окно и показывая сердитому Ойгле кулак - чтоб не орал зря. Потом оправляет пояс рубахи и берется за плащ. Серый плащ салара.
Изредка в Вайнгангу наезжает наставник Фарамарз - и горе тому нерадивому салару, чей плащ не заштопан, а ловчий удав похудел и осунулся! Сигурд улыбается… Его Зу на аппетит не жалуется, ест за троих, а на учениях они уступили лишь Ойгле с его толстым одноглазым Асуром - да и то последний удар был явно спорным!…
Наставник Фарамарз теперь - Сын Богов. Он стал им совсем недавно и сразу исчез почти на полгода - ходил в Пенаты Вечных на встречу с Отцами. Вернулся наставник хмурый, часто замолкал, подолгу глядя в одну точку, и приходилось ждать, пока Фарамарз закончит неслышный для других разговор.
Сейчас Фарамарз в Вайнганге, и Сигурд договорился с Ойглой, только что вернувшимся с недавнего лесного дежурства, идти к учителю в гости.
Сигурд распахнул дверь и шагнул на улицу.
- Сигри, чтоб ты жил сто лет!… Я уже отупел, как пень стоя у тебя под окнами! В следующий раз я пошлю за тобой Асура, но пять дней перед тем не буду его кормить…
Вся Вайнганга знала Ойглу - болтуна и насмешника, вспыльчивого и влюбчивого, и только Сигурд знал салара Брайана - идущего по следу Перевертыша, в молчании и ярости. Знал и смеялся, видя сочувственные лица соседей, глядящие вслед, когда они с Брайаном шли на совместные дежурства.
Собственно, у Ярроу не было выбора - братья Исхий и Линкей не разлучались даже ночью, отчего оба были холостыми, - но он и не хотел выбора.
- Брось ворчать, Брай… И если я еще раз узнаю, что ты пытался прикармливать Зу…
До дома, где остановился Фарамарз, было не больше получаса ходу - и то не спеша, в охотку. За это время Брайан успел рассказать Ярроу о своей находке за пределами их участка. Отчетливый след завел Ойглу почти к самым предгорьям, и там Брайан нашел дорогу.
- Ты представляешь, Сигри, - дорога! Вся кирпичом вымощена - я такой кирпич в Калорре видел, и стоил он дороже земли под застройку! - только пошире чуток и не красный, а грязно-белый… А по бокам пара столбиков сохранилась, на одном "35" написано, а чего "тридцать пять" - неизвестно!…
- Тридцать пять локтей гречневой лапши, которую ты сейчас вешаешь на мои бедные уши… Помилосердствуй, Брай, какая дорога? Откуда?! Из Вайнганги? Из Калорры? Да эти горожане скорее ноги себе отрежут, чем в лес сунутся! И куда - в горы?!
- Вот и я ж говорю - странная дорога, неправильная… Ни начала, ни конца. Я по ней день почти шел, а у Муаз-Тая оборвалась и все… Снова лес. И Асур шипит, башкой мотает и норовит обратно ползти…
- Ладно, - сказал Сигурд, останавливаясь у дома Фарамарза. - Расскажешь наставнику, пусть у него голова болит…
Сам Ярроу никак не мог понять воображения Брайана. Ну дорога… мало ли… Не Перевертыши же ее строили, в самом деле! Кирпич разве что в Калорру свезти, на продажу?… Так далеко…
…Фарамарз внимательно выслушал сбивчивый рассказ Ойглы про дорогу из ниоткуда в никуда, но Сигурд никак на мог отделаться от ощущения, что мысли наставника сейчас заняты совсем другим, - но каким-то образом имеют отношение и к найденной дороге.
Брайан перевел дух и вопросительно поглядел на наставника.
- Это рудничная дорога, - нехотя сказал Фарамарз, тщательно подбирая каждое слово. - От Калорры до старых штолен и мраморных каменоломен… Вернее, ее остатки… Когда караваны из Согда переваливали через хребет, они тоже по ней ходили.
- Караваны? - заинтересовался Сигурд. - Какие-такие караваны? Долго ходили?…
- Да уж, долго… С той стороны Ра-Муаз пустыня лежит, два-три оазиса и песок, - так через Великий Масличный перегон - на верблюдах, а после уже - на лошадях вьючных… Много лошадей с грузом. И люди. Купцы…
Сигурд расхохотался и с трудом сумел успокоиться и связно объяснить нахмурившемуся Фарамарзу причину столь неуместного веселья.
- Купцы… Глупцы! Это с грузом-то по лесу? Да у них в первую же ночь Перевертыши всех лошадей сожрут!… А во вторую - купцами закусят. Для такого каравана и сорока саларов не хватит - охранять! Караван… Ни один Скользящий в сумерках не возьмется…
- А их и не было тогда, - тихо сказал Фарамарз, отворачиваясь. - Вернее, нас не было…
- Кого - нас?
- Саларов. И вообще Девятикратных.
- А Перевертыши?
- И их не было. Совсем.
- А кто был?
- Люди. Люди и бесы. И…
Фарамарз осекся и закашлялся.
- Я хотел сказать: люди и боги, - сдавлено поправился он. - Отцы…
И тут он взорвался. Он неожиданно оказался совсем близко к Брайану, его костлявые клешни впились в рубаху Ойглы, и тот затрепыхался в руках старика, как свежепойманная рыбешка.
Сигурд вздрогнул. Ему казалось, что он неплохо изучил Фарамарза за годы учения…
Но такого Фарамарза он не знал.
- Что ж ты, подлец, делаешь! - хрипел Сын Богов, и лицо его было багровым, чужим и незнакомым. - Ты зачем ходишь, где не велено?! Участка мало? Мало, да?! Шею сломаешь - плевать, так ведь другие за тобой полезут… Пенаты Вечных искать… Вот они где у меня, Пенаты ваши! Нельзя же так, нельзя, во имя неба!… Мы же люди, мы все люди, и горожане, и салары, и Перевертыши… за что?! За что?! Сколько же можно за чужую вечность расплачиваться?!
Он резко умолк и сразу стал очень старым и совсем нестрашным.
- Простите, мальчики, - прошептал наставник Фарамарз. - Нет, уже не мальчики. Салары… Скользящие в сумерках… Все равно простите… Полубоги, они ведь тоже - полулюди… ни то, ни се…
3
Пробуждение оказалось не из приятных. Все небо было обложено серыми лохматыми тучами, они цеплялись брюхом за макушки деревьев и утробно рычали, негодуя на колючие ветки. Струи ливня хлестали по земле, словно и не замечая отяжелевшей листвы, и измочаленная земля давно уже превратилась в липкое, полужидкое месиво.
Новая жизнь была похожа на старую. Разве что старая последние три дня обходилась без дождя.
Он брел спотыкаясь по краю обрыва, а тот становился все более пологим, и Зу тихо месил грязь рядом и чуть позади, а потом был берег узкой речушки и пена в лицо, и он смазывал рваные раны Зу жеваными листьями ойлоххо, отчего удав шипел и извивался… И снова дождь, грязь, и никакого солнца, и шаги, дающиеся с трудом, и осыпи мелких камней, и корни, цепляющиеся за склоны; и он сам, цепляющийся за корни…
А вокруг было утро, похожее на вечер.
И дождь… дождь, серый, как его промокший плащ.