- Да это раз плюнуть, - выкрикнули сразу несколько звонких голосов.
Вер вспомнил, как какая-то женщина в платье из белого виссона (теперь-то он знал, что то была его настоящая мать) остановила его в темном закутке и всунула в ладони золотой кувшинчик. От нее пахло дорогими духами, мягкие волосы щекотали кожу.
- Это тебе, мой мальчик, мое сокровище, - голос женщины дрожал. - Здесь пища богов. Ты должен ее отведать.
Он испугался и не хотел брать подарок. Попытался даже бросить кувшинчик, но женщина не дала. Он убежал от странной дарительницы и вновь очутился в пиршественном зале. На столе - огромный серебряный кратер, будущие герои Второго Парфянского легиона наливали, из него разбавленное водой вино. И вдруг явилась странная мысль: поделиться таинственным подарком с этими ребятами. Они такие замечательные. Ему для них ничего не жалко. Даже пищи богов. И маленький Юний вылил содержимое кувшинчика в кратер. Молодые легионеры подходили и наполняли кубки. Пили, задумчиво насупив брови. Все реже слышался смех. Уже никто не шутил и не целовался. И родственники, вдруг чего-то испугавшись, заторопились уходить. Корнелий Икел вызвался проводить гостей в ближайшую гостиницу. В замке ночевать они не могли. Родственники ушли. Один Вер остался: старуха заснула, глотнув лишнее, и ее погрузили в авто. О мальчишке забыли.
- Мы завтра уйдем на фронт, А сказал один.
- Мы будем убивать, - добавил второй.
- Кого? Таких же людей… Простых ребят. Жены и матери будут ждать их домой и не дождутся. Сотни сирот будут проклинать нас в далекой Бирке.
- А мы могли бы построить тысячи домов и посадить тысячи деревьев.
- Могли бы…
- Как можно убить человека? Не могу представить. Смотрю на свои руки и не могу этого представить. Во имя чего я должен лишить другого жизни? В детстве мать целовала его, укладывая спать. Потом он учился, мечтал стать моряком. Сейчас девушка ждет его, уже приготовила платье для свадьбы. А я убью его, и свадьбы не будет. Невеста наденет траур вместо свадебного наряда, а его мать сойдет с ума, получив "похоронку". Его дети никогда не родятся. Я оборву бесконечную нить… Но кто я такой, чтобы сделать такое?
- Вики клялись уничтожить. Рим. Мы будем убивать во имя Рима.
- Ложь! Нас столкнут лбами с такими же молодыми ребятами, и мы будем убивать, спасая свою шкуру. Снова и снова.
- Это ужасно.
- Риму будет стыдно.
- Бедный Рим…
- Мы любим Рим…
- Но если любишь, разве можно убивать? Неужели нельзя ничего сделать, не убивая?! Дайте мне еще выпить, или я сойду с ума!
- Говорят, викам нравится убивать… У меня все горит внутри, о боги… боги… Да что ж такое!.. Еще вина!
- Вранье… Мы поедем в Бирку и спросим: зачем воевать? Разве кому-нибудь из вас нравится по-звериному пить человечью кровь и есть человечье мясо? Они не могут сказать "ДА", никто не может ответить "ДА" на такой вопрос.
- Не говори ерунды. Нас не пропустят к викам. Нас отдадут под суд и приговорят к смерти за дезертирство.
- А может, в самом деле бежать? Мы можем бежать…
- Но куда… Куда убежать от Рима?..
- Нас уже приговорили к смерти! К своей, к чужой - все едино. В чем наша вина? В чем мы виноваты?!
Их речи становились все бессвязней, в голосах проступала неизбывная грусть. Они подходили к кратеру и вновь наполняли кубки. Но каждый глоток лишь усиливал отчаяние. Война казалась еще более бессмысленной. Они кричали от непонимания, как от боли, мысли о будущих смертях сводили их с ума.
Кратер с разбавленным вином опустел, и смолк разговор. Один за другим легионеры стали выходить во двор. И вот уже вся когорта стоит вокруг огромного, отделанного мрамором колодца, глядя на неподвижную изумрудную воду. А потом они бросились в колодец. По очереди. Все до одного. Никто не крикнул. Стояла поразительная тишина, слышались только всплески - один за другим. Вода сомкнулась над их головами и на мгновение сделалась густой и пурпурной, как кровь. Но когда взошло солнце, поверхность вновь была покойна и зелена.
Юний Вер открыл этим ребятам на мгновение божественную мудрость, и их человеческие сердца не выдержали.
Когда Корнелий Икел вернулся, старинная крепость была пуста. Лишь маленький мальчик стоял во дворе.
- Где легионеры? - спросил трибун.
- Там, - ответил мальчик и указал на изумрудную поверхность воды. - Они все там. Ушли…
Утром, сквозь сон, Элий услышал, как в дверь кто-то грохочет кулаком.
- Эй, квирит, - рокотал за дверью германец. - Это я, Ганс, хозяин. Спускайся вниз, завтрак готов.
Элий бы предпочел, чтобы хозяин был не так услужлив. Тем более что они с Летти заснули почти перед рассветом.
- Сейчас, - пробормотал Элий в надежде, что хозяин уберется и оставит их в покое.
Но от Ганса было не так-то просто избавиться.
- Спускайся, - рокотал он за дверью, - у меня есть прекрасное пиво. Варю по собственному рецепту.
- Спустись, - прошептала Летти и повернулась на другой бок. - А то он не отстанет. А я еще часок вздремну.
И она сладко зевнула.
- Ладно, я сейчас выйду, - обреченно пообещал Элий и спустил ноги с кровати.
С тоской глянул на сапоги с высокими голенищами. Шнуровать их нужно как минимум минут пять. Иногда его это так бесило!
Ганс усадил Элия за столик возле стойки и поставил перед гостем высоченный бокал с пивом. Кроме них в зале никого еще было, старик-ветеран сдувал пену с высокого бокала и, предвкушая, жмурил глаза. Завсегдатаи соберутся позднее, чтобы промочить горло да послушать, о чем болтает старинный радиоприемник, укрепленный над дубовой стойкой. Ганс был точно таким, каким Элий его представлял - в красной рубахе, со светлыми, заплетенными в косы волосами, никак не меньше семи футов росту.
- Купил грузовик? - поинтересовался Элий.
- Купил, как же… По дороге какой-то тип меня ограбил. Хиляк, вроде тебя, но в лапе "парабеллум" зажат, с таким не поспоришь.
- Может, я и не здоровяк, - отвечал не слишком любезно Элий. - Но если начнем состязаться в силе рук, я могу тебя побороть.
- Ты - меня? Да ни в жизнь! Старичок-ветеран, который, судя по всему, никогда не покидал таверну, захихикал.
- Именно, - кивнул Элий. - Но у меня нет обыкновения бороться просто так.
- Да изволь. Я бедняк, что ли? Можно подумать, что денежки водятся только в Риме! Что поставишь?
Элий вытащил из кармашка на поясе золотой хронометр.
- Отлично! Эй, Хильга, - хозяин поворотился к своей женушке, - принеси-ка бочонок, в котором мы держим всякие штучки, которые мне гости проиграли. Подберем что-нибудь для заклада.
Хильга принесла бочонок величиной в пол-амфоры и, вытащив пробку, высыпала на стол содержимое. Были тут золотые кулоны, броши, шитые золотом кошели, пара хронометров поплоше, чем у Элия, серебряная статуэтка Марса, и среди всего этого добра - серебряный значок пехотинца на кожаном шнурке. Элий тут же схватил значок.
- Откуда у тебя это? Тоже выиграл? - он сжал фиалу так, что побелели костяшки пальцев. Хозяин кашлянул.
- Не то чтобы выиграл. То есть не выигрывал… А… так получилось. Приехал парень из Рима и сгинул. А вещицу эту оставил вроде как на сохранение.
- Давно он был здесь?
- Да почти что месяц назад. Как ушел к "Колодцу Нереиды", так и не возвращался. Вместе с Магной они и исчезли.
- Магна - это проводник, - пояснила Хильга. - Да я тебе о них говорила.
- Боевая была девица, и сильнющая, как мужик, - добавил Ганс. - А тебе что, этот значок знаком?
- Эта вещь принадлежала моему другу. А, - понимающе кивнул Ганс. - Фиалы Третьей войны ценятся недорого. Но эта - редкость. Это фиала "Нереиды"…
Элий положил значок на стол. Сомнений не было, Юний Вер побывал здесь и сгинул в таинственном колодце.
- Фиала и будет закладом.
- А если твой друг явится? Я сберечь ее должен был, - заерзал на скамье Ганс. - А впрочем… давай. Из колодца никто еще не возвращался.
- А спускались туда? - спросил Элий равнодушным тоном.
- Ха… Бывали всякие. Мало ли тронутых. Они сплели правые руки, ухватившись левыми за край стола. Ганс кряхтел, набычив шею, жилы на лбу его вздулись, но устоять смог лишь три-четыре секунды, не более. Элий положил его руку на стол. Старичок изумленно крякнул, а Хильга завопила, что это ошибка и такого быть не может. Так орала и махала кулаками, будто сама собиралась бороться с Элием. Решили помериться силой вновь. Ганс проиграл еще быстрее. Растерянно моргая, Ганс потрогал руку Элия.
- Ты часом с акробатами прежде не выступал? - поинтересовался он, отдавая выигранный значок и в придачу пару золотых браслетов за второй тур.
- Он бывший гладиатор, - сообщил старичок и хитро подмигнул Элию.
- Так что ж ты молчал, скотина! - Ганс в гневе наградил ветерана изрядным тычком. - И я еще поил этого проходимца пивом! А?! - Неясно, кого он имел в виду под словом "проходимец": старика или самого Элия. - С гладиаторами дела нельзя иметь. Они все что угодно учинить могут. Небось ты желание себе такое загадал, чтобы во всех состязаниях побеждать? А?
Элий отрицательно мотнул головой.
- Нет, такого я не желал.
- Да будет тебе! Знаю я гладиаторов! Один себе такого нажелал - весь Кельн потом от него выл: все бабы, какую ни захочет - его. Ни одна не могла "нет" сказать, невеста на свадьбе ему, если пожелает, тут же давала. Доигрался, однако ж, мерзавец, горло ему муж какой-то перерезал.
- Той истории уже триста лет, если не больше. За подобные штучки из центурии гладиаторов теперь изгоняют мгновенно.