Тем временем на сцене появился Пролог. Элий понял, что самые худшие опасения сбываются. Пролог так прокомментировал будущее действие, что у зрителей не осталось сомнения - им предлагают весьма острое блюдо. Даже в классическом тексте можно было отыскать некоторые аллюзии. За обладание молоденькой рабыней Касиной борются похотливый старик Лисидама и его сыночек. Чтобы заполучить красотку к себе в койку, Лисидам хочет женить ее на своем управляющем, а сыночек и его мамаша, то бишь супруга Лисидама и хозяйка Касины, сватают девушку за раба-оруженосца, но Касина, разумеется, предназначена не рабу, а молодому господину. С современностью сходство более чем отдаленное. Но драматург Силан исправил этот недостаток. Во-первых молодой господин получил имя Гай, то есть личное имя самого Элия. Во-вторых, был сделан намек на большие деньги, которые достанутся Касине. А когда на сцене появились два прохвоста - управитель Лисидама и оруженосец сыночка Гая и принялись спорить, кому из них жениться на рабыне, и делать постоянные намеки на отсутствующего Гая, зрители в зале принялись недвусмысленно хихикать и поглядывать в сторону императорской ложи.
"А почему Гая здесь нет? Чего он боится?" - произнес вдруг оруженосец отсутствовавшую в классическом тексте фразу.
Зал взорвался смехом и аплодисментами.
- Замечательно! - воскликнула Летиция и зааплодировала. - В самом деле, чего этот парень прячется, если девушка ему симпатична?! Ведь она не рабыня, эта Касина, а свободнорожденная и всем ему равная, мы-то это знаем!
На сцену вышла Юлия Кумекая, исполняющая роль хозяйки Касины и супруги Лисидама. Актриса, загримированная под Сервилию Кар, великолепно имитировала походку Сервилии. Зал вопил от восторга.
- Бедная Летти, так неприятно, когда тебя выставляют в виде рабыни, которую все хотят купить, - с наигранным сочувствием произнесла Криспина.
- Кто такой отсутствующий Гай, догадаться нетрудно, - отвечала Летиция, - так же как нетрудно понять, на кого похожа хозяйка рабыни. Но кто же тогда старик Лисидам, который так хочет заполучить молодую девицу к себе в постель? Это загадка.
По лицу Криспины пошли красные пятна. В этот момент на сцене появился как раз Лисидам - самодовольный, с накладным животиком, с круглой лысиной на макушке. И в венке. Зал ахнул от восторга.
- Мерзавцы! Что они себе позволяют! - прошептал Руфин и поправил на голове венок. - Когда-то актеров и за людей не считали, они прятали лица под масками. А теперь!..
- Даже во времена менее либеральные правители позволяли подданным смеяться. Юлий Цезарь - некоторые считают, что ты на него похож - позволял солдатам распевать во время своего триумфа пошлые стишки, куда обиднее сегодняшних намеков, - улыбнулся Элий.
Руфин позеленел, но ничего не ответил. Однако Элий и сам был задет. Никто прежде не издевался над ним так жестоко. В актерской придумке было много правды и много яду. Но в чем-то главном насмешка была глубоко несправедлива.
- Я, конечно, не так велик, как Юлий Цезарь, - сквозь зубы процедил император, - но смотреть это безобразие больше не собираюсь.
Руфин вышел из ложи. Криспина, шурша пурпурными шелками, устремилась следом.
- А мне пьеса нравится, - заявила Летиция. - Хозяйка в исполнении Юлии Кумской такая стерва. А ты не находишь, что управляющий чем-то напоминает Бенита - такой же коренастый, плотно сбитый? И такой же наглец. И подлец. И трус.
- Прошу тебя, не произноси этого имени при мне.
- Ничего не получится, - покачала головой Летиция. - Это имя в ближайшем будущем мы будем слышать часто. Чего ты надулся, Элий. Смейся! Эта пьеса о нас с тобой. Так нас видят со стороны. Не нравится - внеси свою правку, как это сделал мерзавец Силан. Хлопай же! - Она взяла его руки в свои и изобразила несколько хлопков.
Тем временем на сцене безумство нарастало. Уже мужчины расхаживали в женском платье, а женщины колотили дубинами мужчин, рассыпали финики и кидали их в зрителей вместе с придуманными новым соавтором Плавта фразами.
На сцену вышел молодой актер в тоге и, припадая на правую ногу, заковылял по сцене.
"Придумал я отлично все! Свободная Девица оказалась. У нее Сестерциев не меряно! - произнес двойник Элия придуманную не Плавтом фразу. - Мне надобно жениться непременно!"
Зал визжал от хохота. Летиция смеялась вместе со всеми. Элий улыбнулся.
"Поскорей прошу похлопать представленью нашему", - вопил двойник Цезаря, и зрители хлопали, не жалея ладоней.
"Кто согласен, тот заводит пусть себе любовницу От жены тайком любую; кто ж нам не похлопает, Громко, сколько силы хватит, человеку этому Вместо девочки подложат пусть козла вонючего".
Спектакль закончился. Из-за пурпурной драпировки ложи выскочил Квинт и подал Элию цветы.
- Для Юлии Кумской, - сообщил Квинт. Элий на мгновение задумался, потом покачал головой и усмехнулся:
- Хорошо, я вручу розы несравненной Юлии. А ты, Летти, не хочешь подняться на сцену? Кажется, ты меч-. тала об этом в течение всего спектакля?
Летиция заколебалась. Смеяться и аплодировать в императорской ложе было куда как забавно. А выйти на сцену, чтобы встать рядом с теми, кто так ловко и порой остроумно высмеивал ее брак с Элием, ей показалось чересчур. Но Элий взял ее за руку и вывел из ложи.
Они шли по широкому проходу, и толпящиеся у сцены зрители расступались. Они шли очень медленно. Летти заметила, что Элий делает отчаянные усилия, чтобы скрыть хромоту. И ему в самом деле удавалось ступать почти ровно. Но когда он стал подниматься на сцену, его так качнуло, что он едва не упал и изо всей силы вцепился пальцами в плечо Летиции. Актеры вновь высыпали на сцену. Актер-пролог воскликнул с показным восторгом:
- Цезарь с супругой! Какая честь! Элий преподнес цветы Юлии Кумской.
- Ты сегодня неподражаема. Как всегда. В ответ она улыбнулась улыбкой царицы и поцеловала Цезаря в губы. Элий повернулся к своему Двойнику:
- Спору нет, изображать хромоту куда приятнее, чем хромать на самом деле.
- Элий! Это правда, что у тебя на правой ноге протез? - спросила стоявшая в первом ряду зрителей Вилда.
- Кажется, им показалось мало представления Плавта с добавками боговдохновенного Силана и игры боголюбимой Юлии, - шепнула Летиция. - Они хотят, чтобы теперь их позабавил сам Цезарь.
- Почему бы и нет? - Элий быстро размотал тогу и бросил драгоценный пурпур на руки Квинта, оставшись в одной тунике. Его сандалии с высокими голенищами напоминали котурны трагиков. Сейчас он снимет и их, обнажит свои шрамы… Зал замер, предвкушая потеху.
- Квириты! - крикнул Цезарь. - Вас не волнует, умен я или глуп, честен или продажен, вас интересует одно - мои шрамы, и насколько они отвратительны. Вас интересует, было ли мне больно тогда, в Колизее! Было ли больно здесь, в театре. Да, очень больно! Но в моем нынешнем обязательстве и в обязательстве прежнем стоят одни и те же слова: "Даю себя жечь, вязать и убивать железом". И сейчас эта клятва мне пригодится больше, чем прежде. Смейтесь! Чего же вы не смеетесь?! - Говорят, Гай Гракх был прекрасным оратором. Элий тоже умел говорить зажигательно.
В зале стояла тишина. Юлия Кумекая обняла Элия. С другой стороны к нему подскочил его двойник и тоже обнял. Вся труппа взялась за руки. Аулеум с шумом поднялся и отгородил их от зала. В фальшивую стену прибоем ударил грохот аплодисментов.
- Ты здорово выступил! - засмеялась Юлия Кумекая. - Может, тебе по совместительству поступить в наш театр, Цезарь? Ты бы мог обеспечить неплохие сборы.
- Когда меня выгонят из наследников, я так и сделаю, - пообещал Элий. - Придержи-ка за мной местечко.
- Всегда пожалуйста. А теперь пойдем ко мне в уборную, - предложила Юлия. - Тебе надо привести себя в порядок.
Почти вся труппа набилась в небольшую комнатку Юлии. Было жарко и душно. Разливали по бокалам неразбавленное вино и пили стоя.
- Я сама уложу ему тогу! - объявила Юлия Кумекая. - Все знают, что в Риме никто лучше меня не укладывает тогу. Учись, Летиция, - повернулась Юлия к юной супруге Цезаря. - Если хочешь знать, как надо уложить складки, чтобы они держались несколько часов, а ткань не повисала хомутом через пятнадцать минут.
Летиция кисло улыбнулась в ответ - она все еще злилась на Юлию за ее выходку на пиру Сервилии. И актриса прекрасно поняла ее улыбку. Она бесцеремонно ухватила Летицию за локоть и прошептала на этот раз так, чтобы слышала только Летти:
- Если ты все еще дуешься на меня, глупышка, то зря. Моя грубая выходка дала тебе повод удрать из триклиния. Неужели ты этого не поняла?
Летти растерянно заморгала. В самом деле, какая же она дура! Юлия отстранилась и ободряюще улыбнулась Летиции.
- Ничего, в твои годы я была еще глупее. Вот Элий меня любит, и ты люби, Летиция, потому что мне постоянно требуется чья-то любовь. Я без этого просто не могу жить.
- Ты смеялся со всеми, Цезарь? - спросил старый актер, игравший Лисидама. И только теперь Элий узнал в нем Марка Габиния.
- Марк! - выдохнул Элий и стиснул локоть знаменитого актера. - Как ты?