- Если бы я встретил Гюна, я бы его убил. Зачем он устроил этот нелепый заговор? У нас было все. У каждого человечья душа в подчинении. Целый мир. Я мог гораздо больше, чем любой бог. Мог возвысить человека. Мог втоптать в грязь. А человечек и не знал, отчего так быстро совершалось падение. А теперь я - нищий бродяга, которого в любой момент могут выслать из Рима. Это меня-то - альтер эго самого императора…
- Заставить человека совершить подвиг не так-то просто, - вздохнул молодой. - Требуется слишком много сил. Другое дело - служение Венере. Только на ушко шепнул, и подчиненный уже куролесит.
- …мог постигать душу, мог ее совершенствовать, - продолжал старик, не слыша собеседника.
- Брось. Это никому не нужно.
- Я вчера возле храма целый день простоял, - признался старик. - Вдыхал аромат благовоний. Какой приятный запах. Прежде мы не ценили, когда нам молились и приносили жертвы.
- Прежде нас любили, - согласился молодой и тоже вздохнул.
- А теперь проклинают.
- Потому что мы утратили власть.
- Нас простят? Разве мы больше не нужны? Если не богам, то хотя бы людям.
Молодой с сомнением покачал головой:
- Нам лучше затаиться и не привлекать к себе внимания. Сенат принял решение открыть Сивиллины книги. Может, там указано, что с нами делать. К примеру - всех гениев перебить.
Старик вздрогнул. Слова молодого гения мало походили на шутку.
- Но ведь большинство гениев не виновато. Мы не принимали участия в заговоре. К чему новый мир? Мне и в старом было хорошо.
- Мы виноваты, что не помешали, - отвечал молодой. - Это тяжкая вина. В прежние времена римляне казнили всех рабов в доме, если один из фамилии убивал хозяина. Виноваты все, потому что не защитили, не предупредили, не донесли. Вот и мы - как те рабы. Наши собратья пытались уничтожить Рим. А мы смотрели и ждали, чем все кончится.
- Плохо… - сказал старик и вновь икнул. - Я привык быть гением. Человеком непривычно.
Глава 3
Игры Фрументария Квинта
"На вопрос, кого бы хотели избиратели шестой трибы видеть в сенате, больше половины опрошенных отвечают "Гая Элия Мессия Деция". Хотя известно, что, сделавшись Цезарем, Элий был вынужден оставить место в сенате. Выборы в шестой трибе назначены на Иды декабря". "Пророчество Сивиллиных книг таково: "Жертвоприношение каждого - не первины, но половина. Новую крепостную стену Великого Рима должно возвести в Нисибисе".
"Акта диурна", 9-й день до Календ октября (23 сентября)
Черноволосый парень лет двадцати семи, два дня как не бритый, в грязной тунике и желто-красных брюках, продравшихся на одном колене, расположился прямо на мостовой в тени огромного дуба. Медная табличка говорила, что дуб этот посажен самим императором Адрианом. Дуб был очень стар: кора, наплывая, почти полностью поглотила чужеродную медь. Тень от дерева падала с истинно императорской роскошью, ее лиловый круг давал приют десятку мелких торговцев, да еще умудрялся наползти на ряды Нового Тибурского рынка. Туристы, посетив виллу Адриана и полюбовавшись знаменитым водопадом, непременно заглядывали на рынок, а потом шли обедать в таверну рядом с круглым храмом Сивиллы.
Парень в драной тунике выставил из парусиновой сумки тупоносую сонную морду беспородного щенка и выкрикивал пронзительным голосом уличного зазывалы:
- Родословная самого Цербера. Квириты, не проходите мимо, родословная самого Цербера! Всего сто сестерциев!
Он буквально ухватил за край туники хромающего мимо человека. Тот обернулся и глянул с удивлением, не ожидая подобной фамильярности. Но глянул без злобы, скорее с любопытством.
- Потомок Цербера, - повторил торговец. - Отдаю почти даром.
Хромоногий посмотрел на щенка и улыбнулся половиной рта. Впрочем, такая полуусмешка не портила его лицо. Нос прохожего был необыкновенно тонок, и к тому же крив. Прямые черные волосы начесаны на высокий лоб не по моде, будто человек хотел скрыть вышину лба под низко обрезанной челкой. Светлые глаза он то и дело щурил или вовсе закрывал, будто тяжко было ему глядеть на окружающий мир. В руке прохожий держал два очень древних кодекса, и значит, шел он не на рынок, а в библиотеку при храме Геркулеса. Быть может, еще сам Адриан читал эти книги.
- Если щенок столь благородной крови, то он должен быть трехголов, не так ли? - спросил прохожий.
- Это дед его Цербер трехголовый, а папаша был уже двухголов, а сам он, как видишь, доминус, об одной голове.
- А щенки твоего замечательного пса и вовсе окажутся безголовыми, - предположил прохожий.
Продавец хихикнул, но сбить его было не просто.
- Нет, все не так, доминус. Мамаша у него была одноголовая. И значит, детки у нашего красавца вполне могут быть трехголовы. Вы, верно, слышали про генетику? В Афинской академии очень неплохая кафедра генетики, не говоря уже об Александрийской.
Прохожий уже позабыл, куда шел и зачем. Он вообще о многом позабыл, даже забыл щуриться. Солнце его больше не слепило.
- Пес тебе нужен как никому другому, - продолжал втолковывать пройдоха.
- Это отчего же? - Черноволосый потрепал щенка по мохнатой голове.
Пес приоткрыл слепленный дремотой глаз и через силу лизнул, протянутую руку.
- Оттого, доминус, что тебе нужен собственный соглядатай, - мечтательно глядя на статую Адриана, продолжал продавец собаки. - А я, доминус, лучший соглядатай во всей Империи. И ты никогда не раскаешься, если возьмешь меня на службу.
- В качестве кого?
- Секретарем. У Цезаря должен быть секретарь, доминус. Лучшего соглядатая в Риме тебе не найти. Выигрывает тот, кто лучше подглядывает. Это закон.
- Чей?
- Мой. Спешу заметить, что Руфин, будучи Цезарем, тоже держал под видом секретарей личных фрументариев, и те люди вскоре очень быстро пошли наверх.
- Надеешься сделать карьеру? - Лицо Цезаря посуровело, и он вновь прикрыл глаза, и даже прислонился к колонне из розового мрамора, на вершине которой бронзовый Меркурий мчался по своим делам, но как ни спешил, не мог сдвинуться ни на шаг. При этом Цезарь по-аистиному подогнул правую ногу.
"Искалеченная нога ноет к перемене погоды, - подумал хозяин щенка. - И вправду, ночью обещали дожди".
Какой-то мальчишка лет двенадцати, радостно вопя, протащил мимо них огромную коричнево-красную змею. Туловище убитой гадины волочилось по мостовой, огромная плоская голова была забрызгана чем-то белым, блестящим. Следом за мальчуганом мчались двое друзей, размахивая палками. Вигил, дежуривший у ворот рынка, шагнул им навстречу, и троица разом примолкла.
- Мы поймали ее в саду, - объяснил мальчишка и кинул мертвую змею в пыль. Несколько человек тотчас их окружили.
- Здоровая, никогда таких не видел, - вигил присел на корточки и принялся рассматривать убитую тварь - Верно, какой-то неизвестный, считавшийся вымершим вид. Я вчера в подвале тоже видел огромную, но куда меньше этой.
От зрелища Цезаря оторвал голос хозяина щенка:
- Еще одного гения убили. Прежде его всячески улещивали, оставляли яйца и фрукты на алтаре, а теперь прибили ни за что. Хочешь поговорить о гениях?
- Нет.
- Странно. По-моему, интересная тема. Но о чем-то ты хочешь поговорить? К примеру, о событиях в Персии? Про Экбатаны. - Парень замолчал. Пауза была как омут - в разговор хотелось броситься головой вниз.
- Как тебя зовут?
- Называй меня Квинтом. Потом я, может быть, сообщу тебе другое имя.
- Иди за мной. Квинт, - приказал Элий. И он зашагал назад к воротам императорского поместья, так и не посетив библиотеку. Квинт вскочил, перекинул сумку со щенком через плечо и бодрым, пружинистым шагом двинулся следом, без труда нагнал Цезаря и зашагал рядом. Походка Цезаря была некрасива. И люди, встречавшие Элия на улице, никогда не смотрели на его ноги. Квинт же, напротив, бесцеремонно пялился на голени Цезаря, обтянутые шерстяными носками и зашнурованные в высокие кожаные сандалии. Внешне они напоминали котурны, те, что носят трагики, императоры в них хаживают да сенаторы. Но Элий носил заурядную ортопедическую обувь. Правая нога была несколько короче, но нетрудно было заметить, что изуродованы обе ноги, только правая срослась куда хуже левой.
- И зачем так измываться над собой, когда носильщики домчат за десять минут? - Квинт, казалось, позабыл, с кем разговаривает. - Или ты ищешь популярности плебса? Кандидаты в сенаторы, пока добиваются должности и носят белоснежные тоги, тоже любят прошвырнуться пешочком от курии до Колизея. Но стоит кому-нибудь получить пурпурную полоску, он тут же пересаживается в авто, причем самое шикарное.
- Объяснение гораздо проще. Мне надо постоянно двигаться, иначе я вообще не смогу ходить, - признался Элий.
- Боишься, что сенат лишит тебя права наследовать Руфину, если превратишься в калеку?
Цезарь резко повернулся и глянул в упор на Квинта. Любой другой тут же бы смешался. Но Квинт лишь отступил на шаг и шутливо поднял руки.
- Я понял: ты не калека. У тебя был насморк, но теперь ты выздоравливаешь. И Руфин предоставил в твое распоряжение поместье, пока не перестанешь чихать. Я читал об этом в "Акте диувне". Что ж, придется принять официальную версию.
- "Акта диурна" пишет правду. Как всегда.
- Но тебе непременно нужен пес. Цербер для тебя просто находка. И тысяча сестерциев за такую собаку - смехотворная цена.
- На рынке ты требовал за него всего лишь сотню.
- Не может быть! - неподдельно изумился Квинт.
- Со слухом у меня все в порядке.