В течение дня мы догоняли редкие разрозненные группки уныло бредущих на юг аскеров - остатки разгромленной вчера дивизии. Сопротивление нам оказали только один раз - кто-то очень смелый шарахнул из кустов, которые тут же накрыли многослойным огнем. Под вечер возле какой-то деревушки с непроизносимым названием нам попыталось противостоять довольно большое подразделение. Судя по активности и организованности, не из вчерашних. Они даже что-то вроде траншей успели выкопать с помощью местного населения. Правда, неглубоких - примерно по пояс. Но даже вырой они окопы для стрельбы стоя с лошади - это бы их не спасло. "Медведи" привычно обошли с флангов, причесывая турок продольным огнем, а "Вепри", дождавшись, когда нестройная стрельба с той стороны утихнет, подошли к позициям противника на полсотни метров и выгрузили десант. Стрелки, в уже привычной манере лупя во все, что шевелилось, быстро зачистили остатки полевых укреплений. Взяли несколько пленных, в том числе и человека в красном мундире. Лейтенанта Королевского Уэльского фузилерного полка.
С ним Александр Михалыч решил поговорить лично. Допрос продолжался полтора часа. Сначала, конечно, офицерик покочевряжился, но после вызова Демки сразу заговорил. Еще бы - я сам через раз пугаюсь, когда рожу Демкину вижу. Так что прапорщику, кавалеру орденов, командиру 2-й роты бронедивизиона Демьяну Ермилову даже кулаки показывать не пришлось. А они у него знатные - размером с голову. Всего-то вошел в палатку и улыбнулся. Однако англичашку от этой улыбки пробрало.
И напел он про все, что знал, что только слышал и о чем догадывался. Всего британцы прислали в Турцию пять тысяч военнослужащих. Большая часть - в составе бригады морской пехоты и пулеметных команд, раскиданных по разным турецким подразделениям. Меньшая - инструкторы и в редких случаях командиры рот или батальонов. Подробно рассказал, где и как размещаются все названные им британские военные. И что все они очень боятся "Единорогов" и "злых русских казаков". Общее настроение - упадническое, воевать не хотят, но все-таки будут - честь заставит.
В общем, раскололся до донышка, как сказал Хозяин. И в самом конце, когда Рукавишников уже конвой вызвал, чтобы офицерика увести, тот стал орать, что русские воюют неправильно: вместо себя посылают на вражьи головы дождь из пуль и осколков, а уж опосля подбирают то, что уцелело.
- Наглы начинают выть! - прокомментировал Рукавишников рассказ лейтенанта, когда того увели. - Это хороший признак! Значит, мы все делаем правильно. Так держать, господа офицеры!
Глава 4
Рассказывает есаул лейб-конвоя
Его Императорского Величества
Егор Шелихов
Вот и сподобили меня Господь да государь Царьград повидать. Ужо второй день, как мы сюда прибыли. Государев личный состав да бронепоезд "Железняк", фыркнув корбутами, в самом лагере и остановились. Хотел было Александр Петрович государя в городе разместить, да батюшка наш не позволил. Так прямо и сказал: "Нечего, Александр Петрович, нечего. Охрану в городе сложнее ставить, чем в лагере". А потом и повелел: пусть, мол, путя проложат, там, стал быть, ставка евойная и будет.
Нам-то с Филей и государевым конвоем чего? Нам оно только к лучшему. В лагере и впрямь государя легче охранить, от беды уберечь. Вот когда к Царьграду отправлялись, оченно государыня-матушка наша убивалась! Вцепилась в государя - не пущу, мол, говорит! Ты - государь то есть - опять в драку самолично полезешь, особливо коли дружок твой первеющий - граф Рукавишников - рядом будет! Он-то, говорит, известный шалопут: где что ни загорись - там его и ищи! А у тебя, говорит, наследник скоро появится - матушка-то наша, Татьяна Федоровна, чижелая ужо, - так ему что, сиротой расти? Не пущу, говорит, и весь разговор!
Государь уж и так ее и эдак уговаривал и на образах клялся, что не полезет сам в бой, и отца своего, светлой памяти Александра Мученика, и деда своего - Александра Освободителя в пример приводил: мол, были ж они под Плевной - и ничего, а государыня все свое гнет. Я, говорит, отца твоего хорошо помню, так он-то разумный был человек, зазря в пекло не лез, а ты, мол, самолично на англичан в атаки сколько раз ходил? Батюшка-то ей, мол, ни разу, а она - что ж тогда в ленте показывают? Короче, отпустила государя только после того, как он при ее духовнике снова на образах поклялся. Да и с нас с Филимоном она - матушка-то наша - такую же клятву взяла. Чтоб, значит, государя ни за что никуда не отпускали. Мол, хоть силою вяжите, а только чтоб ни-ни!
Ну, про то, чтоб государя силой повязать, - это государыня погорячилась. Поди-ка свяжи его, когда он сам кого хошь повяжет, но поклялись. И с япончиков этих, которые теперь при государе состоят, тоже клятву взяла. А тем что? Поклонились, ровно аршин проглотили, рявкнули свое "хай!", опять стоят, словно и неживые.
И ехали мы ажно целую неделю. Сперва - до Киева, посля - до Румынии, потом - по Болгарии, а там уж и до Царьграда рукой подать. В Румынии государя ихний король принимал - Король Первый. Чтоб все, значит, знали, что у них он - первый. Так этот Король - родственник нашей государыни. Не то он ей двоюродный дядя, не то она ему троюродная внучка. Я, честно, так и не разобрал, да оно мне и не надобно. Главное, что этот "король Король" нашему государю - союзник. И армия его сейчас под командой Павла Карловича через Болгарию в Турцию ужо вошла и вроде даже воюет… Хотя ежели армия этого короля Короля такая же, как то, что перед нами парадом прошло, - Павлу Карловичу не позавидуешь! Или, вернее сказать, румынам этим не позавидуешь! Пал Карлыч, он - ого! Он в Оренбурге казачков в чувство приводил, а уж наши-то - всяко-разно посурьезнее румынов будут…
В Букуреште мы всего день пробыли и дальше поехали. В страну Болгарию. Про энту Болгарию мне дядька мой рассказывал. Они со старшим братом моим, Степаном, в той Болгарии турка в семьдесят седьмом воевали. Степка-то у нас - молчун, а дядька мой, Тимофей, - говорун, каких поискать. И про Плевну нам рассказал, и про башибузуков, и про всякое разное. Вина, помню, они тогда привезли. Лудогорского, что ли? Слабоватенькое такое, кисленькое…
В Болгарии нам вроде бы и рады были, а вроде и не очень. Народ простой радуется. Цветы в поезд бросают, священники на каждой станции, мимо которой проезжаем, молебен благодарственный служат, где остановимся - хлебом-солью встречают. И во стольном городе Софье встречали - ну почти как в Москве, после того как Володьку-иуду да его аглицких прихвостней разгромили. Флаги повсюду, штандарты государевы. Из роз агромадный вензель его выложили, цветами всю дорогу нам засыпали. И князь болгарский, Фердинанд, вроде радовался. Кинулся к государю, обнять-облобызать норовит…
А только государь вроде как не радуется. Посмотрели мы с Филей на него, посмотрели, перемигнулись и прикидывать начали: как нам на случай чего Фердинанда этого скрутить да присных его, как государь говорит, ликвидировать. Как класс. И Александр Петрович Гревс тем же часом велел нам за княжьими людишками в оба глаза приглядывать. Ну да это мы уж ученые. Сами знаем, что к чему…
Ввечеру и Павел Карлович Ренненкампф со своими к государю прискакал. Весь штаб свой на конь посадил да наметом-то двенадцать верст и летел, торопился батюшке нашему доложиться. Государь его обнял да в кабинет, да вдвоем они много о чем говорили. Всю-то ночь напролет судили-рядили, а о чем говорили - о том только мы с Филей и знаем, потому как никого кроме в кабинете том не было, да казаки со стрелками вокруг - в три кольца стояли. Только мы про то, о чем государь с Пал Карлычем говорили, до самого своего смертного часа никому не расскажем. Потому как тайна государева…
На другой день Пал Карлыч с штабными ихними ускакали, а к государю - вот чудеса - Сергей Илларионович прибыли. И опять три часа совещались, а потом - раз! - и точно не было никого. И пошел государь к князю Фердинанду на обед.
За обедом ничего вроде и не было. Разве что…
Князь все за государя пил, а тот - за дружественную Болгарию да за братский болгарский народ, за героев Шипки, за героев Плевны… А вот за князя только один бокал и поднял, и так, вроде как нехотя… А вечером велел лейб-конвой и лейб-стрелков в ружье поднять и быть наготове. И ведь как знал… хотя, конечно, знал. Незачем болгарскому князю имя Фердинанд носить. Уж на что я невеликого образования человек, а и то понимаю: Фердинанд - имя не болгарское. А немцы пущай у себя, в немецкой земле правят…
Ночью шум, пальба, суматоха… К нам, правда, никто сунуться не посмел, да и правильно: и мы-то сами почитай дивизию остановим, а к нам еще из гарнизона три пехотных да казачий полки подошли, государя охранять. А поутру - с добрым утром! Являются к нам выборные от болгар, государя просят дать им князя из матушки России. Фердинашку-то они ночью свергли и под арест посадили. Вот теперь, мол, и просят, чтобы из России у них князь был.