Жеребец упорно забирал влево, выдергивая уздечку из рук, наконец, устав бороться с неразумным животным, я пошел в выбранном им направлении и тут же чертыхнулся, озадаченно озираясь. Оказалось, что совсем рядом с кустами, сквозь которые я так героически пер, в нужном мне направлении идет вполне удобная дорога, по которой безо всякого труда проедет крестьянская телега или трое всадников в ряд. Я с горечью оглядел куртку и плащ, продранные в нескольких местах, за время блуждания по кустам острые сучья и шипы превратили мою одежду черт знает во что.
- Ну и что ты молчал, будто воды в рот набрал? - спросил я коня, и тот тихонько фыркнул, отвернув морду в сторону. - А вот Лесси на твоем месте нашла бы способ мне подсказать, - укоризненно добавил я. - И Флиппер. И Скиппи. И даже комиссар Рекс!
Я еще долго перечислял бы представителей животного царства, наделенных могучим и дружественным интеллектом, но тут дорога раздвоилась. Некоторое время я вертел головой, гадая, в какую сторону стоит податься, а затем решил положиться на могучий звериный инстинкт жеребца. Уж он-то выведет меня, куда надо.
И инстинкт не подвел, вывел нас к добрым людям!
Вскоре правая дорога, по которой рысью пошел мой конь, вильнула, описав полукруг, и я натянул поводья, с интересом разглядывая открывшуюся картину. Лес раздался в стороны, обтекая высокий холм, вершину которого оседлал самый настоящий баронский замок, построенный не из дерева, как стоило бы ожидать в эдакой глуши, а из камня.
У подножия холма раскинулась небольшая деревня, ветер донес до меня запахи жилья и мычанье коров. Я одобрительно похлопал жеребца по мощной шее, и конь тихонько заржал, требуя полноценного отдыха, теплую конюшню и вдоволь еды. Я пожал плечами - а почему бы и нет - и, уже посылая скакуна вперед, машинально глянул вниз. Невольная дрожь пробежала по телу, когда в числе прочих я разглядел знакомые уже отпечатки громадных конских копыт со знаками в виде полумесяца на подковах.
- Стой, дружок! - просипел я перехваченным голосом, заворачивая упирающегося коня. - Не туда заехали, здесь коллекционируют человеческие головы! Поверь, твой хозяин придется тут не ко двору, я ведь даже марок в детстве не собирал!
Я доехал обратно до развилки и уверенно выбрал левый путь. Конский инстинкт - это круто, кто спорит, но человеческий разум намного лучше. А он подсказывает, что сьеру де Армуазу совершенно нечего делать в том месте, куда направился похититель неизвестной дамы.
До темноты я проехал около пяти миль и с каждым пройденным ярдом чувствовал себя все лучше и лучше. Чем большее расстояние проляжет между мной и затерявшимся в глуши замком, тем спокойнее буду я себя чувствовать. Дело в том, что патологическая манера отрубать головы людям и забирать их с собой меня настораживала. Одно из главных правил выживания в двадцать первом веке гласит: держись подальше от людей со странностями в поведении, не ищи нездоровых приключений. Думаю, что и для пятнадцатого века оно вполне подходит.
Кто-то из древних сказал, что от судьбы не уйдешь, и как ни старался я вести себя незаметнее, следующей же ночью неприятности сами нашли меня. Началось все с того, что меня огрели по голове. Не так сильно, чтобы убить, а слегка, чтобы на время вывести из строя.
Когда я очнулся, пылая жаждой мщения, то обнаружил, что, словно куль, путешествую на спине собственного коня. Вскоре меня привезли на широкую поляну, где возле пылающего костра вовсю хозяйничала целая компания.
Ну а с другой стороны, я ведь мог и вообще не проснуться, не так ли? Мало ли опасностей подстерегает до смерти уставшего одинокого путника в глухом лесу? Волки, медведи, ядовитые змеи, воинственные туземцы…
Я спешно напрягаю мышцы, когда один из аборигенов, здоровенный, как каланча, и волосатый, будто медведь, бесцеремонно спихивает меня с конской спины на землю. Руки и ноги у меня связаны, и я неловко плюхаюсь набок. Повезло, что никакого камня подо мной не оказалось, ребра - вещь хрупкая, частенько ломаются по нескольку штук зараз.
- Кто это, Мак? - лениво тянет чей-то гнусавый голос.
Сифилис из Вест-Индии в Европу пока что не завезли, оттого, даже не поворачивая головы, я заранее знаю, как выглядит эта жертва не удаленных в детстве аденоидов: вытянутое бледное лицо, вечно полуоткрытый рот со слюнявыми губами, маленькая нижняя челюсть, тусклые глаза. Умственное развитие у подобных экземпляров обычно страдает, но это не мешает им находить себя в сравнительно несложный профессиях вроде солдата или разбойника.
- Мы с Питером наткнулись на его следы в паре миль отсюда, неподалеку от Сухой поляны, - гулко отзывается невидимый мне Мак. - Решили проследить, кто это шляется по лесу.
- Ну и что, проследили?
- Да. Я думаю, что он прячется от солдат лорда Беллами.
- Так это из-за него такой переполох по всей округе? - оживляется гнусавый. - Дай-ка я на него полюбуюсь.
Сильным пинком меня переворачивают на живот, затем снова на спину, подкатывая поближе к костру. Но действуют разбойники без особой злости и специально ребра не крушат, просто в сельской глубинка принято так обращаться с пленниками.
"Что ж, запомним, - решаю я, охватывая взглядом лица похитителей. - Ведь долг, как известное платежом красен".
- Ну и морда! - сплюнув, выносит вердикт бледный как поганка прыщавый парень, на вид ему леи двадцать. - Да такой зарежет, глазом не моргнет. Не дай бог встретить подобного типа на узкой дорожке. Руку на отсечение даю, он здесь потому, что пронюхал о кладе, который мы ищем!
Я лежу молча, не задираюсь. Жду, пока сами спросят, кто я да откуда.
- Сонным взяли! - гордо хвалился зверообразный Мак. - Мы с Питером к кому хочешь можем незаметно подкрасться. Яйцо из-под птицы вытащим, та и не чирикнет!
Врун несчастный, да ты по лесу идешь, словно слон по посудной лавке, ни один сухой сук не пропустишь. Нечего сказать, велика доблесть - повязать спящего, опаснее только охота за грибами.
Вдоволь налюбовавшись добытым трофеем, прыщавый кидается будить главаря, тот, завернувшись в теплый плащ, безмятежно дрыхнет у костра. Болен? Разве что алкоголизмом, решаю я. От поднятого типа изрядно разит дешевым пойлом, глаза красные, как у вампира, а морда помята так, что ни один утюг здесь не поможет, и пытаться не стоит. То и дело кивая в мою сторону, гнусавый что-то нашептывает главарю на ухо.
Смерив его мрачным взглядом, атаман нечеловеческим усилием встает на ноги. Чтобы окончательно проснуться, он делает пару глотков из глиняного кувшина, а затем начинает командовать. Похожий на медведя Мак и рыжий худощавый Питер накрепко привязывают меня к дереву - как же я их ненавижу, эти дубы! - прыщавую жертву аденоидов отправляют жарить мясо, а сам атаман приступает к расспросам.
Волнует его только один вопрос: какого черта я кручусь возле честных ребят, решивших немного разбогатеть?
- Сам я из Ирландии, странствую в поисках отца, который бросил нас с матерью лет двадцать назад, - обстоятельно отвечаю я. - А в этом лесу очутился случайно, просто сбился с пути. Если вы разбойники, то вам не повезло. Выкупа вы за меня не возьмете никакого, поскольку я сирота, вдобавок у меня нет ни семьи, ни детей. Возьмите то, что у меня в карманах, и отпустите, я немедленно уеду. Если же вы честные люди, то отпустите тем более. Клянусь, больше вы меня не увидите.
- Говоришь, ищешь отца, - тянет вожак похитителей, недоверчиво щурясь. - А для чего тебе таскать с собой столько острого железа?
Он тычет пальцем в снятое с меня оружие. Я меряю взглядом получившуюся кучу и понимаю, что атаман прав, с ножами и кинжалами вышел небольшой перебор. Их вполне хватило бы на то, чтобы скромно вoopyжить сразу троих. Но не мог же я бросить ржаветь добрую французскую сталь, снятую с тела покойного Габриэля де Бушажа, и потом, много - не мало.
- Я человек мирной профессии, лекарь, - начинаю я осторожно. - А потому для меня было естественным немного перестраховаться, в одиночку отправляясь в далекий путь. У нас в Ирландии говорят, что в Англии повсюду водятся волки и даже дикие медведи! Я же человек робкий, и чем больше под рукой оружия, тем спокойнее себя чувствую.
- Ты столько оружия на себе тащил, мой пугливый друг, что у коня ноги подгибались. Сразу видно, что ты очень боялся идти в мой лес, - издевательски замечает вожак. - Но ты свой страх переборол, ирландец, хвалю. Видно, очень было надо.
Помолчав немного, он интересуется:
- А, собственно, зачем?
- Я же сказал, что заблудился, - жалобно блею я. Черт, до чего же неудобно стоять вот так, привязанным!
- А вот ребятам показалось, что ты от кого-то прячешься, - проницательно замечает вожак. - Что же ты, интересно, натворил, если тебя повсюду ищут люди лорда Беллами?
Я пытаюсь пожать плечами, лицо держу испуганным.
- Что ж, парни, - заключает вожак, оглядев присутствующих. - Похоже, мы родились с серебряной ложкой во рту. Если сдадим его властям, получим на только прощение за то маленькое дельце в деревне Бедуэрт. Нам еще и деньжат подкинут.
Окружающие его подонки радостными криками выражают восхищение умственными способностями и деловой хваткой атамана. Звучат слова: "Явно не дурак", "Вот это голова" и даже "А мы-то в тебе сомневались".
- Послушай, Генри! - заявляет вдруг гундосый. - Надо бы разговорить парня. Может, его выгоднее продать не людям лорда Беллами, а кому-нибудь другому?
- И думать забудь, идиот! - рычит вожак. - Займись лучше мясом, пока не подгорело.
Немного успокоившись, он замечает:
- Но прижечь ему шкуру - прекрасная мысль. Вдруг он что-то знает о закопанном кладе?
- Вздор! - кричу я, но меня никто не слушает.