– Да, Ваше Величество. Соединенные Штаты – исторический союзник России; что, в общем, неудивительно при отсутствии общей границы и наличии общей застарелой нелюбви к "англичанке, что гадит". Американцы, уж поверьте, не забыли, как Екатерина отказала в русских рекрутах для британского экспедиционного корпуса в Колониях в обмен на Менорку, а объявила, вместо того, "Вооруженный нейтралитет". В Крымскую войну Штаты остались единственным – понимаете, единственным! – нашим союзником на весь "цивилизованный мир": "Американский народ не осведомлен о спорных вопросах и разногласиях, ставших причиной этого конфликта, но он почти инстинктивно принимает сторону России" – цитирую ноту по памяти… И когда американский посол Нейл Браун восторженно писал тогда о "крепком, истинно республиканском, рукопожатии" Николая Павловича – он, похоже, ничуть не кривил душой.
Но именно потому, что американцы числят нас за "своих" – любое неосторожное прикосновение к их Гражданской войне может иметь катастрофические последствия. Во что нас, собственно, и втягивают петроградские компаньерос…
– То есть они готовы, ради своих барышей от торговли с пребывающим в блокаде Югом, столкнуть лбами Россию… Метрополию, как они изволят выражаться… с Америкой и Британией одновременно? Не находя нужным хотя бы поставить нас в известность о своих планах?
– Не совсем так, Ваше Величество, – отважился возразить министр иностранных дел. – Формально ведь война так и не объявлена, и Петроград мастерски использует сейчас созданный самими янки "прецедент Гудвина": делает вид, будто всё происходящее в Новом Гамбурге и вокруг него – самодеятельность адмиралов компанейского Нэйви и секретных служб некоторых Домов, которую Центральное командование никак не контролирует, и за которую виновные – о да, разумеется! – понесут строжайшую ответственность; когда-нибудь – если проиграют… Россию же происходящие события вроде как и не затрагивают вовсе – как это, собственно, бывало всегда прежде, от Меншиковской войны за новооткрытое калифорнийское золото до постпарижской обороны Жемчужного.
– Так! – длань Государя тяжко припечатала стол, и вид той длани как-то сразу напомнил прочим участникам совещания об Александровом hobby – хаживать на медведя с рогатиной. – Картина ясна, какие будут предложения?
Устье Миссисипи близ Нового Орлеана, фрегат Королевского флота "Инвинсибл", 17 октября 1861.
– Как ваше самочувствие, господин капитан?
– В норме. Весьма признателен вам, господин адмирал: у вас превосходный хирург, ампутация продлилась немногим больше рекордных шести минут. А наши раненые выжили почти все.
– Да, у него богатая практика… А у меня вот для вас новости, срочные и скверные – как уж водится.
– Я весь внимание, господин адмирал.
– Ваш Нэйви традиционно поднимает два флага сразу: имперский Андреевский и ваш компанейский вымпел. Именно так и действовал Максудов: сперва в Новогамбургском заливе, а после – тут.
– Да, такова традиция.
– Так вот, немедленно после Новогамбургского залива правительство Ее Величества и правительство… э-ээ… янки в Вашингтоне потребовали от Петербурга "убрать Андреевский флаг из Атлантики". Англия считает это нарушением "русскими" Парижских соглашений 56-го, а Вашингтон пошел еще дальше: отныне любой корабль под Андреевским флагом в зоне конфликта будет рассматриваться флотом Федерации как "законная цель". Поскольку у России никакого собственного флота в Атлантике нет заведомо – ясно, в чей огород эти камешки…
– Да, разумеется. И что Петербург?
– Петербург нашел Соломоново, как ему кажется решение: аннулировал дарованное Русско-Американской компании царицей Кэтрин право поднимать над своими судами Андреевский флаг. Дескать, Российская империя не отвечает за авантюры калифорнийских compañeros …
– Право сие было даровано нам не Екатериной, а еще Елизаветой – но это неважно. Ладно, проживем как-нибудь и без ихнего Андреевского, под своим "омлетом с луком"… И что дальше?
– Собственно, всё.
– Всё?! А в чем тогда такая уж "срочность и скверность"?
– Всё-то всё, господин капитан – но есть нюанс, и касается он именно вас с вашими людьми. Трансатлантическая телеграфная связь – благо не всегда и не для всех…
– Вы говорите загадками, господин адмирал.
– Решение российского правительства по Андреевскому флагу было немедленно доведено до посольств Великобритании и США – 16-го, в 2 часа пополудни по местному времени. Ваша же атака, в Западном полушарии, началась чуть раньше полудня 16-го – но спустя восемь часов после того, принятого в Восточном полушарии, решения: 19 и 11 часов по Гринвичу, соответственно, из-за 8-часовой разницы в поясном времени. Вот и выходит, что формально вы вступили в бой под чужим флагом. Компанейский же ваш вымпел тут вообще не к делу – Калифорния войны Вашингтону формально не объявляла. В прежние годы вас мог бы спасти каперский патент, выданный Ричмондом – но теперь-то каперство вообще запрещено, теми же Парижскими соглашениями…
– Да, забавная юридическая коллизия… Постойте, постойте!.. – уж не додумались ли янки объявить нас "пиратами"?!
– Уже объявили – и ничего забавного тут, поверьте, нет: правительство Ее Величества получило от Вашингтона ноту с решительным требованием вашей выдачи, господин капитан.
Наступило молчание. Держать удар Елатомцев умел, но тут, признаться, малость "поплыл"…
– Вы уже получили соответствующие инструкции от своего командования, господин адмирал?
– Получил. Они нарочито расплывчаты и оставляют за мной некоторую свободу маневра – ну и всю ответственность, само собой. Мои симпатии на вашей стороне – верьте слову, капитан! – но как снять петлю с вашей шеи, я пока решительно не представляю.
– Благодарю вас, господин адмирал. А можете ли вы просто-напросто потянуть время?
– Сколько?
– Сутки. Двое. Сколько получится.
– Сутки – смогу, двое – постараюсь, дольше – сомневаюсь… Вы надеетесь за это время подготовить побег? – и адмирал понимающе кивнул в сторону теряющегося уже в расплывчатой акварели сумерек берега Луизианы.
– Да нет, какой, к черту, побег! У нас дюжина нетранспортабельных раненых, а бросить их здесь, в нынешних обстоятельствах, никак невозможно.
– На что же вы надеетесь?
– Нас вытащат, – просто ответил Елатомцев.
– Каким это образом?!
– Пока не знаю, – пожал плечами кавторанг, – да и не моя это забота: у нас есть кому об этом подумать и помимо меня, простого флотского служаки. Я знаю одно, господин адмирал: никогда еще такого не бывало, чтоб Калифорния сдала своих – на том и стоим!
– Ну-ну… желаю удачи, конечно… – без особого воодушевления отозвался Пайк. – В общем – двое суток, считайте, за мной.
Петербург, Министерство иностранных дел, 18 октября 1861.
– Ну, что там – встречный ультиматум с Фонтанки? – министр хмуро поднял глаза на своего советника для особых поручений, негласно курирующего Русскую Америку (что в сферу ответственности МИДа, разумеется, категорически не входило).
– К сожалению, нет, – не менее хмуро отвечал тот.
– "К сожалению"? В каком смысле?..
– Ультиматум подразумевает некое требование, которое, в принципе, может быть выполнено – а те просто ставят нас в известность, как оно будет дальше; даже, собственно, и не нас, а – "компаньеро Императора". Разница тут – примерно как между семейным скандалом с битьем посуды и негромким: "Дорогой, нам надо расстаться"… Я полагаю, ваше высокопревосходительство, что мне следует подать в отставку.
– Это еще что за новости, Петр Андреевич?
– А что проку в моей деятельности, если ни одна моя рекомендация за последние полгода не была принята к исполнению?.. Я ведь талдычил все эти дни, ваше высокопревосходительство: Россия обязана вступиться за моряков "Кашалота" – уж русские они там или русскоязычные, какая разница? И не думаю, кстати, чтоб это наше "The cat did it"*
-------------------------------------
* "The cat did it" – английский аналог русского "Я не я и лошадь не моя".
-------------------------------------
добавило нам уважения со стороны Америки – отношениями с которой вы столь озабочены… Ведь всего и дела-то там было – дописать по-быстрому в тот документ об Андреевском флаге уточняющую формулировку о порядке его вступления в силу, чтоб убрать ту дурацкую коллизию с часовыми поясами…
– Хорошо вам давать советы, Петр Андреевич, с вашего-то уровня ответственности… Вы хоть понимаете, с какой потерей лица сопряжено внесение такого рода "уточняющих формулировок" в международные документы?
– Отлично понимаю, ваше высокопревосходительство. А вот понимает ли кто, что мы сейчас выбираем – между "потерей лица" и потерей Русской Америки?
– Неужто там и вправду всё так плохо?
– Или еще хуже.
– Еще хуже – это как?
– Ну, возможно, мы ее уже потеряли.
– Гм… – министр знал, что его советник, будучи рекрутирован из университетской среды, невоздержан на язык и имеет неустранимые проблемы по части чинопочитания, но слов на ветер не бросает и к паникерству никак не склонен.
– И кстати: последнюю соломинку на ту хрустнувшую таки верблюжью спину, может статься, возложили как раз вы, ваше высокопревосходительство, – собственноручно.
– А это, позвольте полюбопытствовать – как?