Сначала доносился только низкий рокот двигателя, немного позже к нему прибавился равномерный топот. Перекресток двух улиц дачного поселка осветился ярким светом, потом луч света запрыгал по домикам. На перекресток вышел его источник, высотой чуть ниже фонарных столбов. Крутнулся вокруг своей оси.
По глазам ударил яркий, слепящий свет. Владик прикрыл глаза рукой. Судя по хлопнувшей двери, Максимыч поспешил убраться в дом.
Слепя прожектором, шагоход приблизился к Владикову участку, встал у забора. С высоким шипящим звуком поднялась верхняя часть капсулы, как будто открылась раковина моллюска.
- Доброй ночи! - поприветствовал Владика мужской голос. - Командир второго отделения младший лейтенант Семенов Андрей Петрович, Тульская Бронемашинная.
- Лампочку притушите, Андрей Петрович, разговаривать невозможно! - нервно ответил Владик, прикрывая глаза рукой.
Прожектор погас. Владик часто заморгал, потом потер глаза. Перед глазами прыгали разноцветные "зайчики".
- Ослепили напрочь! Вон же, фонарь висит. - Владик ткнул пальцем вверх, указывая на тусклую лампочку на столбе.
Зрение потихоньку стало возвращаться. Он уже мог различить красную звезду с белой полосой по краям на оливковом борту шагохода, и цифры "26" рядом с ней. По бокам кабины торчали два расчехленных ТГ, один в один как у него на чердаке. Так вот на что эти зверюги устанавливались!
- Товарищ дачник, - продолжил разговор Семенов. Он сидел повыше, на месте стрелка, - вы как давно здесь находитесь?
- Со вчерашнего… Ну, то есть, уже с позавчерашнего вечера, - соврал Владик. По-хорошему, стоило выяснить, на каком основании этот младший лейтенант вообще вопросы задает, но нацеленные на него гатлинги наводили на мысль, что перегибать палку не стоит. - С пятницы, в общем.
- Ничего подозрительного не замечали? - не унимался любопытный военный.
- Вас, - лаконично ответил Владик. - Здесь такого сроду не было.
- А если серьезно?
- Да блин, тут одни дачи кругом! Пенсионеры, огороды, бани и шашлыки! - психанул Владик. - Тут вообще ничего никогда не происходит! Потому и приезжаем. Местные про вас теперь внукам рассказывать будут.
Семенов хрюкнул.
- Я смотрю, у вас тут просто пастораль какая-то!
- Что у нас? - уточнил Владик. Что такое пастораль он не знал, но уловил иронию в словах младлея.
- Тишь да гладь, говорю, - объяснил Семенов.
- Так бы и сказал.
- А я так и сказал. В общем, не важно, проехали. А теперь к делу, товарищ дачник. Вы новости смотрели?
- Нет, - снова соврал Владик, - а что?
- Такое дело… Город Орел закрывается на карантин, там эпидемия сейчас. Данный дачный поселок находится на границе санитарной зоны. Так что мы патрулировать тут будем. А вы, если заметите каких-то незнакомых лиц, запирайте двери, окна, и сразу связывайтесь с нами. Больные агрессивны, и очень заразны… Или лучше сразу уезжайте еще куда-нибудь. В Орел теперь неизвестно когда можно будет вернуться.
- Ну и как нам с вами связываться? Голубиной почтой? - Владик осекся. - Что значит "неизвестно когда"?
- Значит, что мы сами не знаем, как долго карантин продлится. Официальное объявление распространим завтра, а сейчас просто поосторожнее. А лучше бы вам вообще уехать.
- Блин… - Владик не ожидал от военных такой откровенности, и искренне недоумевал, почему они так настойчиво пытаются его выпроводить из его владений. - Ну, сейчас мы все равно никуда не дернемся, а завтра посмотрим.
- Да, вы уж тут определяйтесь. А мы завтра еще наведаемся. Счастливо оставаться!
Младлей козырнул. С неприятным шипением верхняя часть кабины опустилась, скрывая вояк от глаз Владика. Шагоход повернулся, и потопал дальше по улице, шаря по сторонам ярким лучом прожектора.
- Вот только их не хватало, - буркнул Владик. Он развернулся, и пошел в дом.
В прихожей встретил Максимыча, спускавшегося по лестнице.
- И чего они хотели?
- Странные они какие-то. На полном серьезе говорили, что, мол, уезжать нам отсюда надо. Щасса я прям брошу все, и поеду неизвестно куда.
- Может и правы. Здесь чем жить? Уже ничего не посадишь, сентябрь. Зима наступит, что жрать будем?
- Максимыч, не гунди. Во-первых, тут полон поселок садов-огородов. Если за завтра соседи не появятся, значит ждать нам их, пока карантин не снимут. А здесь по погребам всякой картошки да солений тоннами, будто сам не знаешь. Ну, позаимствуем немного. Весной возместим, если что. В смысле, если будет кому. - Максимыч попытался было что-то сказать, но Владик поднял палец, обозначая, что он еще не закончил. - А во-вторых, куда ехать-то??? Здесь все свое, а больше никто меня нигде не ждет. Ну, кроме Лёхи на его даче. Так у него, наверное, своих ртов достаточно, помимо нас. Так что сидим здесь и смотрим, чем все это закончится. Вообще, завтра надо бы поселок обойти, понять, кто сейчас живет, а какие дома пустуют. На будущее пригодится, да и вообще, с соседями дружить надо.
- Это да, - согласился с последним утверждением Максимыч. - Ладно, пошли спать что ли?
- Ты иди, - ответил Владик, - а я наверху покараулю. Сигнализацию-то не сделали. Я тебя под утро разбужу.
- Вот ты ж командир стал, - как-то неоднозначно выразился Максимыч.
Владик угукнул, и пошел вверх по лестнице. Командир, так командир. Его дом, его земля, ему и командовать. Пускай все уже поспят, а он спокойно в тишине прикинет, что делать дальше, и как жизнь налаживать.
* * *
Миша слишком резко затормозил, его бросило на руль, в салоне кто-то повалился, раздались недовольные голоса.
- Блин! Только этого не хватало!!! - воскликнул Миша.
- Что там? - услышал он вопрос Витька за спиной.
- Вон… Сам смотри.
В свете фар, выстроившись почти правильным квадратом, закрывшись щитами со всех сторон, стояло под пятьдесят одинаково крупных неподвижных фигур. Глянцево-черные лицевые щитки шлемов отражали падающий свет фонарей, лишая фигуры каких бы то ни было индивидуальных черт. В середине квадрата, закрытые со всех сторон безликой черной массой, выделялись двое людей в белых халатах.
Еще одна черная фигура стояла между строем и автобусом, склонив голову чуть набок. Миша счел это проявлением интереса. Вопрос только в том, ЧТО это за интерес.
Похожи на какой-то специальный милицейский отряд. Вояки так не одевались, да и щитов в жизни не носили, а эти как на разгон демонстрации собрались. К тому же, из оружия в руках черных Миша заметил только дубинки. Ни знаков различия, ни каких-либо других символов на бойцах не было.
Сбоку лязгнуло. Миша повернул голову. Между местом водителя и передней дверью стоял Витек. В руках он держал наведенный на строй черных гатлинг.
- Обожди-ка, - сказал Миша, глядя на переднего черного.
Тот стащил с головы шлем, кинул его назад так, что его поймал один из бойцов внутри строя, и двинулся к автобусу, вытянув руки ладонями вверх. Мол, смотрите, у меня ничего нет.
Витек, пятясь, отошел от двери, но гатлинг не опустил. В глубине автобуса послышалась какая-то возня, тихая ругань, шаги нескольких человек, быстро идущих в конец салона. Машин голос: "Ты в тех вон целься, а одиночного мне оставь", невнятное бурчание Витька.
Переговорщик, тем временем, остановился около двери, пару раз легонько стукнул, и громко, на удивление весело поинтересовался:
- Есть кто дома, добрые люди?
- А то! - ответил Миша, нажимая кнопку открывания двери, и косясь на неподвижный строй перед автобусом. Мало ли какой там у них план.
Мужик легко взлетел по ступенькам, и остановился. На вид лет сорок плюс-минус. Судя по задубелой, неровной морде со старыми шрамами, побывал не в одной драке. И, похоже, из большинства выходил победителем. Вон, сколько оптимизма на лице написано, как будто не в зараженном городе среди злобных мертвецов встретились, а на курорте с девочками.
- И снова здравствуйте! - поприветствовал он всех. - Куда путь держите?
- Здравствуйте! Дела у нас срочные, и весьма важные, - ответил Миша, подхватив манеру речи гостя.
Он никак не мог определиться со своим отношением к милиции. Если с военными и сопротивленцами все было более-менее понятно, то милиция вызывала у него самые противоречивые чувства. Начать с того, что во время диктатуры "черных полковников" одни милиционеры занимались репрессиями наравне с военными, и поднимали неплохие деньги на имуществе репрессированных, другие зарабатывали на мирных гражданах и всяких полулегальных делах, а третьи занимались своим прямым делом - борьбой с преступностью. В заварухе четвертого органы правопорядка разделились ровнехонько напополам: половина поддержала военных, а вторая сражалась на стороне сопротивления. С приходом новых социалистов милицию изрядно прошерстили, личный состав был обновлен наполовину. Были даже показательные процессы над некоторыми приспешниками хунты. Но оставалась еще вторая половина, и кто из них был "оборотнем", а кто честным сотрудником знали лишь они сами.
Поди пойми, что делал конкретно этот "дядька Черномор" до прихода новых социалистов. И что у него на уме - тот еще вопрос.
- Сегодня день такой, наверное, - предположил переговорщик. - Все торопятся, спешат…
Миша снова вспомнил про худший день года.
- Ну да хватит лирики, - приняв серьезный тон, продолжил мужик. - Я командир Подольского отряда милиции специального назначения, лейтенант Гуляев Василий Дмитриевич. А там, - он ткнул пальцем в окно, - мой отряд. Насколько я понимаю, вы тоже из города уезжаете?
- Как видите.