* * *
Полковник Воронцов стоял на мостике флагмана отдельного Липецкого авиаполка, авианесущего дирижабля "Александр Суворов". Все корабли полка, двенадцать дирижаблей, в боевом порядке шли на малой высоте к Орлу с крейсерской скоростью 160 км/ч.
В рубке стоял приглушенный деловитый звук разговоров, туда-сюда сновали члены экипажа, офицеры отдавали распоряжения и уточняли оперативную информацию по наличию личного состава, вооружению, боекомплектам, и прочим деталям. Вся активность была подчинена выполнению боевой, это в мирное-то время, и вне политических перипетий, задачи.
Во фронтальных иллюминаторах была видна проплывающая под ними земля, цепочки огней вдоль автодорог, и чуть более ярко освещенные улицы небольших поселков. Мирная картина резко контрастировала с текстом приказа, и тем делом, которое им предстояло совершить.
Воронцов знал, что со стороны Тулы к Орлу на всех парах несется железо Тульской Бронемашинной, получившей, наверное, даже более жесткий приказ, чем его полк. Но, приказ есть приказ, и его надо выполнять, несмотря на все свои сомнения и переживания.
Умение выполнять приказы было основной чертой профессиональных военных. Обсуждением занимались лишь политиканы и интеллигенты - те люди, которым в армии, а тем более в военно-воздушных силах не место. Впрочем, таким людям вообще непонятно где нужно находиться. К созидательной деятельности они не способны, никакой пользы обществу, и проку от их жизни - ноль.
Воронцов иногда даже жалел, что не поднял свой полк в 2004-м, а лишь отдал приказ о полной боевой готовности. Не факт, конечно, что его полк смог бы изменить ход истории, но если бы военные остались у власти, то страна бы продолжила свое развитие, без этих дурацких изменений курса.
А сейчас, пожалуйста! То, в угоду модернизаторам, вваливают миллиарды в космическую программу, то "зеленая" фракция проталкивает закон об охране лесов, вод и почв, на который уходят не меньшие средства, а то клика технократов вырывает кусок бюджета на развитие тяжпрома. И всё это под мудрым руководством социалистической партии. А в результате, ни одна из заявленных целей не достигнута, но средства, разумеется, освоены.
При военных такого быть не могло. Рациональные решения, адекватные поставленным задачам, и никаких глупых игр в демократию. Воронцов не понимал лишь одного. Как случилось, что народ не принял власть военных. У него было несколько мыслей на этот счет, и он даже обсуждал их с Женькой, предварительно убедившись, что их никто не слушает, но к однозначному выводу они так и не пришли.
Следует, конечно, отдать социалистам должное. При необходимости, они тоже могут принимать жесткие решения. Но адекватность этих решений часто была весьма сомнительной. Вот и сейчас, Воронцов сильно сомневался в необходимости мероприятий, обозначенных в приказе.
Однако он был военным. Его работа - выполнять приказы, какими бы они ни были.
- Товарищ полковник, боевые расчеты укомплектованы на девяносто пять процентов. Комплектность боезапаса - девяносто процентов. Запас топлива на двадцать часов. Ориентировочное время прибытия к месту выполнения задачи - сорок три минуты, - тихо отрапортовал подошедший Левченко.
- Хорошо, - ответил полковник.
Еще сорок три минуты. Сорок три минуты чистой совести.
Глава 7. Автобус
Ночь с 15 на 16 сентября 2012 г.
Вован начал уставать. Последние полчаса он, не останавливаясь, махал дубинкой, отражая атаки зараженных. Атаки, которые шли снаружи и изнутри периметра.
Похоже, доктора где-то недоглядели, и зараза перекинулась и на них, и на обслуживающий персонал из ГОшников.
С полчаса назад, когда хаос в госпитале только-только начинался, на территории приземлилась маленькая, на два человека, черная вертушка. Парни из первого и третьего окружили её, и обеспечили безопасный проход какой-то шишке в костюме. Тот погрузился в геликоптер, прихватив с собой переносной металлический контейнер с красным крестом, и наклейками биологической опасности.
Лейтенант успел перекинуться несколькими словами с пилотом, пока геликоптер ожидал "пиджака". После того, как вертушка взлетела, лейтенант отдал приказ сменить дубинки, и бить по головам, на поражение, до смерти. Боевая задача - удерживать территорию госпиталя.
Вован, поначалу "упаковывавший" зараженных, как и все остальные, достал "телескоп" - раскладывающуюся дубинку из трех вложенных друг в друга стальных пружин с тяжелым шариком на конце - страшное оружие ближнего боя, в умелых руках легко ломающее кости. И вот тут началось. Поперли и спереди, и сзади.
Пока отделение Вована, с пришедшим на помощь третьим, держало вход и периметр от ломящихся больных снаружи, первое ожесточенно дралось на территории против безумных, не чувствующих ни боли, ни страха, бывших врачей и больничного персонала.
По прикидкам Вована, только на площадке перед входом в госпиталь они оставили под сотню трупов. Он сбился со счета на втором десятке, когда поперла особо плотная волна, и стало не до математики - только успевай толкать щитом, да бить в голову. Лейтенант сделал на этом особый упор: или в голову, или ломать шею.
Чуть позже, Вован лично убедился в правоте командира. Невменяемый мужик, которому Вован раздробил колено, и который, по идее, должен был выть от боли, крепко схватил его за лодыжку, и пытался укусить. Естественно, защиту он не прокусил, но успокоился только после удара в голову, от которого мозги разлетелись на метр вокруг.
Вован, конечно, врачом не был, но даже его скудных медицинских познаний хватило, чтобы усомниться в официальной легенде. Что это за бешенство такое, что лечится проломом башни??? А у некоторых из нападавших так вообще, были раны с жизнью никак не совместимые. Ну не станет человек с рваным в клочья горлом лезть в драку. Однако, лезли.
Это напугало бы до усрачки любого, даже самого тренированного человека, но, к счастью, у Вована и его товарищей не было времени на то, чтобы думать, и тем более, пугаться. Нужно было держать оборону снаружи, чтобы парни из первого могли разобраться с угрозой изнутри, и обеспечить безопасную эвакуацию. Понятно же, раз от госпиталя ничего не осталось, значит и им тут делать нечего. Поэтому Вован с минуты на минуту ждал вертушки, которые вывезут отряд из этого бардака назад, в Подмосковье.
Вертушек все не было. Лейтенант, который, казалось, был вездесущим, в моменты своего появления в поле зрения Вована, не переставал переговаривался по рации.
Парни из первого, похоже, зачистили территорию, и тоже подтянулись ко входу с двумя оставшимися в живых медиками. К тому моменту прошла и легла у входа третья волна атакующих, а четвертая, совсем уж редкая, только медленно подтягивалась с выходящих на площадь улиц.
Лейтенант, подошедший с первым отделением, встал на один из ящиков, взял в руки матюгальник, повертел, отбросил. Неожиданную для всех речь он толкнул, используя свой никак не слабый голос.
Плохая новость: их кинули.
Контролирующее площадь второе отделение, чуть не отвлеклось от выполнения боевой задачи, однако окрик командира отделения заставил Вована и его товарищей прекратить вертеть головами и роптать. Слушать - пожалуйста! Но глаз от площади не отводить.
Хорошая новость: потерь нет. План простой: выходим из города в порядке для рассредоточения. Выступаем немедленно. По дороге смотрим по сторонам в поисках подходящего транспорта.
Вопросы взаимоотношения с властями и бывшим руководством решаем после того, как покинем зону предполагаемого карантина.
Держа свое место в строю, Вован смотрел через прозрачный пластик щита на попадающихся зараженных, и чувствовал, что ночь будет намного хуже, чем он предполагал в самом начале.
Успокаивало то, что лейтенант как всегда четко знал, что делать. Вован служил в его взводе уже третий год, и не помнил ни одного раза, чтобы слова лейтенанта расходились с делами. А это значит, что по любому выведет, раз сказал.