Гюльчатай и Баг скорым шагом углубились в торговые ряды, свернули налево, в узкий проход, где лавки были только с одной стороны - с другой же царила глухая кладка древней стены; на стене там и сям висели разнообразные афиши и плакаты, некоторые уж достаточно ветхие, а какие-то и свежие, прилепленные к шероховатым камням недавно. Ланчжуну бросилась в глаза одна из афиш, большая и красивая - взгляд выхватил из середины: "…заседание меджлиса до разрешительного конца, чтобы раз и навсегда положить конец бесконечным спорам…" Продолжения Баг прочесть не успел, поскольку вослед торопливо семенящей девушке свернул налево еще раз - и они сызнова оказались среди лавок под широким навесом, на параллельной улице: здесь царили ковры всех размеров, расцветок и расценок. Развешанные на особых стойках, скатанные в рулоны, подсвеченные особыми лампочками - многое множество ковров. Глаза разбегались от великолепия и буйства красок.
Гюльчатай решительно повернула направо, следом Баг - они сделали, кажется, шагов пятьдесят, как вдруг девушка остановилась так резко, что ланчжун едва не налетел на нее.
- Что случилось, драгоценная преждерожденная? - удивленно и даже несколько недовольно спросил он. - И вообще, не могли бы вы объяснить мне…
Гюльчатай, застыв подобно статуе, не отвечала; и Баг невольно замолк на полуслове. Проследив ее взгляд, ланчжун увидел небольшую лавку древностей - подле входа там сгрудилась довольно плотная толпа, и над ней возвышался, видимо забравшись на стул, какой-то преждерожденный: молодой, плечистый, в полосатом халате и в белой папахе, заросший черной бородой по самые глаза. Он неторопливо говорил что-то, подкрепляя слова экономными, энергичными жестами правой руки, - а собравшиеся внимательно слушали. И Баг прислушался тоже. Чернобородый говорил чисто, почти без акцента.
- …Они живут на нашей земле, и мы их приняли со всем нашим гостеприимством! - Толпа поддержала оратора сдержанным одобрительным гулом: да, да, так и было. - Мы встретили их как любимых друзей, мы сказали: наш кров - ваш кров, наш хлэб - ваш хлэб! - Снова утвердительный рокот голосов: да, да, правда. - А что сделали они? Они приняли наш хлэб, а теперь владеют всеми ссудными конторами Теплиса, управляют обоими нашими заводами и построили еще семь, заседают в меджлисе и вершат судьбы саахов и фузянов, а наши дети вынуждены довольствоваться жалкими крохами с их столов! Разве не так? А?..
На сей раз Баг не услышал единодушного одобрения: видимо, мнения по поводу поведения неизвестных, которых оратор именовал "они", у собравшихся были разные - или не было вовсе никаких.
- Позволено ли мне будет узнать, чьим несообразным поведением столь горячо возмущен этот бородатый преждерожденный? - Ланчжун, напоминая о себе, свободной рукой осторожно коснулся плеча стоявшей впереди Гюльчатай. Другая рука под тяжестью кота затекла, и это начинало раздражать Бага.
- Пойдемте, скорее пойдемте. - Гюльчатай ухватила Бага за рукав и, опустив голову, с неожиданной силой потащила его прочь.
Стараясь не выронить кота, Баг покорно последовал за нею…
- А вы, драгоценный преждерожденный Лобо, простите, - саах? - Гюльчатай-Сусанна указала глазами на папаху Бага.
- Ага. Потомственный, - ухмыльнулся ланчжун и потянул папаху с головы, а потом спрятал ее за пазуху. Покрасовался - и будет, нечего людей путать. - Нет, конечно. Добрые люди подарили в харчевне, куда я по дороге зашел выпить соку.
- У нас много добрых людей… - со странной, непонятной интонацией сказала Гюльчатай.
Они сидели в уютной маленькой чайной в глубине "Картлияху": чтобы добраться сюда, Багу вослед Гюльчатай пришлось изрядно поплутать между лавками; зато когда они наконец дошли, ланчжун оценил выбор спутницы по достоинству: чайная располагалась в относительно тихом месте - видимо, здесь торговые ряды уже заканчивались, в чайной были столики, надежно отгороженные от общего зала высокими плотными ширмами, и еще - чайная принадлежала ютаям. Так и было написано над входом: "Приют горного ютая". И - что интересно: ни слова про гостеприимство. Нет, Баг не сказал бы, что саахи или, там, фузяны проявляли гостеприимство только на словах - напротив; но лишь только Баг и Гюльчатай вошли в "Приют горного ютая", как необъявленное гостеприимство ютаев тут же ненавязчиво приняло их в свои объятия. Багу и его спутнице было с поклоном сказано "шалом" (и Баг столь искренне удивился тому, что черноволосый прислужник в расшитой бисером кипе поклонился им при том истинно по-ханьски, со сложенными на уровне груди руками, что тут же машинально брякнул "шалом" в ответ), после чего их без лишних разговоров, но со всем почтением проводили за дальний столик за ширмой с надписью "некошер", и тут Гюльчатай-Сусанна взяла дело в свои руки, извинившись перед не говорившим на иврите Багом: быстро сказала что-то прислужнику - видимо, сделала заказ. Прислужник внятно и четко отвечал: "Значит, чайник чая "Вифлеемская звезда", две чарки сливовой араки, две пахлавы, так? А что коту?" - "Э-э-э… Чего тебе, Судья Ди? Может, пива? Принесите, пожалуйста, миску лучшего пива". Прислужник, неуловимо быстро подмигнув Багу, скрылся за ширмой. "Ловко он меня, - засмеялась Гюльчатай. - Это и правда выглядело не очень сообразно!" - "Да что вы, какая ерунда!" - запротестовал ланчжун, вовсе не посчитавший несообразным то, что девушка для быстроты и пользы дела заговорила на непонятном ему, зато родном для прислужника наречии ютаев, а тактичный прислужник исправил ее оплошность. "Нет-нет, - не соглашалась девушка. - Я ведь не подумала о вашем драгоценном коте". - "Ах вот она о чем… - с некоторым недоумением хмыкнул про себя ланчжун. - А я-то…" Драгоценный кот между тем с удивительно меланхолическим выражением на морде спокойно сидел на стуле и, кажется, дремал. "О, он уже столько сегодня съел и выпил, этот драгоценный кот! Вы не представляете, сколько может влезть в это в сущности некрупное животное". Вот на "некрупное животное" Судья Ди уже отреагировал: приоткрыл глаза и осуждающе посмотрел на хозяина. "Ладно-ладно, крупный ты, крупный", - успокоил его Баг. Между тем из полумрака чайной вынырнул прислужник с широким подносом…
К араке Баг не прикоснулся, хоть и было любопытно, а вот чаю отведал с удовольствием - чай оказался отменный, ровня любимому им пуэру. Пахлава тоже была ничего: почти не сладкая.
- Хороший у вас город, - сказал Баг, покончив с первой чашкой, маленькой и удобной. Очень правильной чашкой. Когда ланчжун впервые оказался в Ханбалыке, его, помнится, удивила привычка ханьцев пить чай из маленьких чашек, а кофе - из больших. Некоторое время он недоумевал, пока наконец не понял, что кофе - это, в сущности, бурда, которая и в сравнение не идет с хорошим чаем, а хороший чай надобно пить именно так: из маленьких чашек крохотными глоточками. И уж вовсе нелепым в глазах ланчжуна выглядел обычай Богдана пить чай с сахаром. Нет, право же, у каждого свои странности, но и странностям есть предел: зачем же чай портить…
- Да, Теплис чудо что за город! - заблестела глазами Гюльчатай-Сусанна, имя которой Баг мысленно уже сократил до "Гюльчатай". Оказавшись в чайной, девушка преобразилась: исчезла ее странная скованность, особенно проявившаяся там, где велись непонятные Багу возмущенные речи; голос Гюльчатай сделался напевен, а ее вроде бы простое, ничем не примечательное лицо - красивым. - Я очень люблю Теплис, драгоценный преждерожденный Лобо.
- Очень вас прошу, - улыбнулся в ответ Баг, - Давайте обойдемся без излишних церемоний. Ведь мы с вами почти… гм… родственники.
Девушка изумленно на него уставилась.
- Ну, я имею в виду по кошачьей линии, - пояснил Баг. - Прер Баг - этого будет вполне достаточно. Или как?.. - Баг поднапрягся: все же кое-что про ютаев он, собравшись сюда, успел подчитать. - Мар Баг?
Гюльчатай улыбнулась.
- Но ведь Беседер еще не дала своего согласия! - воскликнула она. - А вдруг ваш драгоценный кот придется ей не по вкусу… мар Баг?
- Слышишь, мар Ди, - наклонился к коту Баг. - Есть мнение, что ты можешь прийтись не по вкусу.
Кот оторвался от миски с пивом, облизнулся и посмотрел сначала на хозяина, а потом на его спутницу, и такое искреннее недоумение было в его взоре, что расхохотались уж и Гюльчатай и Баг.
- Похоже, Судья Ди не допускает подобной мысли, - заметил Баг.
- Ну раз так… зовите и меня гверет Гюльчатай, - разрешила девушка.
- А вот кстати, гверет… правильно?.. гверет Гюльчатай, скажите мне: что, в Теплисе кошки - редкость? А то пока мы с котом шли по городу, на нас постоянно смотрели будто на парочку фениксов, этак запросто прогуливающихся по рынку.
- Да, мар Лобо, кошек тут мало, - кивнула Гюльчатай, подливая ланчжуну чаю. - И потому эти четвероногие пользуются особой любовью. Вот моя Беседер - вы думаете, отчего ей удалось сохранить столь поразительную чистоту крови? Да потому, что за всеми ее предками был глаз да глаз.