8
Почему-то сразу можно было угадать, что это дом одинокой женщины. Все было вычищено, протерто, поставлено и уложено, как надлежит, но в воздухе, что ли, угадывалось некое запустение, или угадывалась тоска в ясных, выпуклых глазах хозяйки… Даже озорная записка, прилепленная на двери холодильника, совсем не выглядела теперь озорной, не веселила - напротив, от нее делалось сухо во рту и палило в уголках глаз, будто там вскипали исчезающе малые капельки кислоты.
"Как я рада, как я рад, что опять настал шабат…" Соня перехватила взгляд Магды и улыбнулась. Улыбка получилась жалкой.
- Это Мотя написал… - объяснила она. - Перед самой той субботой… А субботы уже не увидел… - Помолчала. Опять улыбнулась. - А я не снимаю. Не могу. Наверное, так теперь и будет висеть всегда. Проходи, Магда, проходи… Да не в кухню же! Не на кухне же совершать хавдалу…
- Врачи подтвердили?
Соня кивнула.
- Инсульт? - упрямо уточнила Магда. Она сама не знала, почему спрашивает так настойчиво.
- Да, - сказала Соня. Она неловко встала посреди комнаты, в двух шагах от уже подготовленного к церемонии стола с витыми свечами, с кувшином вина, изящной ореховой коробочкой с бсамим… Будто забыла, что и зачем должна делать. - Вот так вдруг… Все смеялся, подтрунивал. Ох, старый я стал, ох, устал что-то, надо выспаться наконец, ничего, в отпуске отдохнем…
Голос у нее задрожал, и она умолкла.
- Все, Сонечка, все, - ласково проговорила Магда и положила руку ей на плечо. А что еще она могла сделать?
Соня будто очнулась. Встряхнула головой. У нее все еще были великолепные волосы - тяжелые, громадные… Только седые.
- Садись, - сказала она.
Магда присела к столу.
- Сонь, а Сонь, - сказала она нерешительно. - А это удобно?
- Что?
- Ну… - Магда, не зная, как сказать, обвела стол взглядом. - Я у тебя тыщу раз в доме была - но вот так… Я ж не… Разве у вас это не запрещено?
- А! - Соня с облегчением рассмеялась. - В том смысле, что ты не исповедуешь иудаизм? Не бери в голому. Все можно, если по-хорошему… - Она села напротив Магды. - Честно говоря, вчера я первый раз в жизни встречала шабат в одиночестве, и… Ох, нет! Все в порядке. Давай как бы просто выпьем немножко, поболтаем…
- Сеанс связи был? Сыну ты сказала?
- Что я, рехнулась? - искренне удивилась Соня. - Он два года готовился… Чтобы я ему испортила все?
- Он тебе потом…
- Потом мне будет плохо - но это ведь потом, - пропела Соня задорно, почти залихватски. Оставалось только свистнуть в два пальца - и была бы маленькая разбойница из сказки про Снежную Королеву.
Только седая.
- Мне будет плохо, но ему - хорошо.
- Сонь, а Сонь… Прости, но раз уж разговор зашел. Я никогда не могла понять… А он там что, и на орбите цицит носит и блюдет галахические предписания?
Соня усмехнулась.
- Понятия не имею. Мы никогда совсем уж ортодоксами не были, так что маневр всегда возможен… ну а ребята на "Мире" все очень славные подобрались. Если что, пойдут друг другу навстречу. В конце концов, икону туда уж давным-давно забросили.
- Ну, сравнила! Я представляю, как все это ваше хозяйство выглядит в невесомости… Слушай, а еда из тюбика?
- Да хватит тебе! - засмеялась Соня и замахала на подругу обеими руками. - Мальчики в экипаже взрослые, сами разберутся… Скажи лучше - как твой?
- Ну! - У Магды сразу сменился тон. Теперь в нем зазвучали удовлетворение и гордость. - Живет пока по-прежнему у Греты… Это двоюродная тетка, помнишь? Скоро, наверное, сможет снять квартиру… Он у Круппа на самом лучшем счету!
Какая-то тень пробежала по лицу Сони, но - мимолетно. Может, тень эта Магде просто померещилась, вроде бы не с чего было Соне так реагировать на ее слова. Конечно, померещилась; Соня снова заулыбалась и подперла щеку кулачком, заинтересованно слушая, неотрывно глядя на подругу.
- Каждый день то звонит, то электронные письма катает… Ему там нравится.
- Чем?
- Ну… Всем. Свободней как-то. Здесь, честно говоря, порой достают: то не соответствует поведению благородного мужа, это не соответствует поведению благородного мужа… Сяо, бу сяо… Вот уж воистину: автократия воспитывает себе подданных, демократия дает своим гражданам жить, как им нравится! Там на благородных и мелких не делят, там всякий человек уважаем и хорош…
- Невоспитанным людям порой хочется ужасного… - задумчиво произнесла Соня.
- Ой, оставь! Помнишь "Лису и виноград"? Как там Эзоп говорит… Любой человек созрел для свободы!
- Вечно ты фрондируешь! Правдолюбица наша!
- Помирать буду - не изменюсь… Ни вот настолечко! Курить у тебя можно?
Соня на миг запнулась.
- Тебе все можно, только… подожди еще немножко, пожалуйста. Вот когда я свечу зажгу, произойдет отделение… А сейчас еще нельзя зажигать огонь.
- Ах, миль пардон! - Магда вскинула обе ладони вверх, как бы сдаваясь. - Забыла, забыла! Совсем на старости лет головой стала слаба…
И обе засмеялись.
- Знаешь, - сказала потом Соня, - сейчас твои жалобы на возраст слышать особенно смешно. Ты помолодела.
- Правда? - переспросила Магда, но в голосе ее снова отчетливо проскользнуло довольство и - никакой вопросительности. Она не сомневалась в том, что так и есть.
- Правда, - бескорыстно сказала Соня. - Лет пять сбросила… У вас с Мордехаем все так хорошо?
Магда не сразу ответила. Лицо ее засветилось. Даром что еще нельзя было зажигать свет. С этим светом не поспоришь - зажигается, когда хочет.
"Наверное, - подумала Соня, - это и есть чудо явленного света".
- Я даже не представляла, что так бывает, Соня… - тихо сказала Магда. - Это… это такое счастье… Когда казалось, что жизнь уже пошла на спад… - Помолчала. Ей стало неловко, что она дала волю чувствам, да еще - таким чувствам, да еще наедине с подругой, которая совсем недавно потеряла мужа. - Ничего! - торопливо попыталась Магда ее утешить. - Может, ты тоже скоро замуж выйдешь!
Получилось еще более неловко. Они помолчали. Молчание вышло неуклюжим. Вдруг стало не о чем говорить. Соня посмотрела на часы.
- Можно, - тихо сказала она, и голос ее дрогнул. Магда смотрела на нее удивленно. Она не могла понять этого вдруг невесть откуда взявшегося детского благоговения, оно казалось ей наигранным. Но - нет. И потому было еще непонятнее.
И на лица подруг упал дрожащий свет свечи.
Губы Сони неторопливо шевелились, и Магда отчетливо слышала ее спокойный, почти шепчущий голос - но шепчущий не от робости, а, похоже, просто от какого-то странного уважения непонятно к чему, наверное - ко всему, что кругом, и в первую очередь к самим словам, которые она произносила; ее словно переполняла тысячелетняя уверенность в том, что эти слова будут услышаны, как бы тихо ни звучали…
- Хине Эль йешуати эвтах…
Только что они говорили с Соней, как ни в чем не бывало, на том же самом языке - но теперь эти первобытные заклинания звучали, словно с Марса. Магде пришлось мимолетно напрячься, чтобы напомнить себе: я знаю все эти слова, я их понимаю, я их понимаю уже много десятилетий…
- Вот он, Бог, Спаситель мой; спокоен я и не страшусь, ибо Бог - сила моя…