Я представилась. И когда услышала своё имя, прозвучавшее эхом, тому, в храме, над купелью, почувствовала такую волну блаженства, любви и силы, как будто я находилась не здесь, в механическом нутре автобуса, в центре горда, на краю истерзанной июньской жарой суши, а где-то в глубине океана, нежно прохладного, заботливо несущего, ласково баюкающего.… Всё что я не успела или постеснялась сказать старику, я вложила сейчас в свой рассказ – это был мой гимн любви своему городу, его истории и многому другому, вдруг появившемуся у меня. Я не замечала времени. Мой напарник, умница, был органичен, и мне не приходилось комментировать ему свои намерения – мы оказывались в нужном месте в нужное время. Пару раз он помог мне проиллюстрировать распутинскую знаменитую манеру говорить, как её представляют библиографы, с чем был знаком профессионально. Весьма уместно. И в конце, когда автобус, мурлыкнув, затих перед зданием Думы на Невском, всеобщий выдох: "Wow!" стал самой искренней благодарностью. Пенсионеры ещё позадавали вопросы, попросили поподробнее остановиться на некоторых моментах личной жизни знаменитого русского – я не стала их разочаровывать, – они услышали, что хотели. Студенты воспользовались любопытством пенсионеров и пополнили свои знания нашей истории пикантными подробностями. И все были счастливы и стремились одарить нас с Сергеем Михайловичем какими-то сувенирами, от чего мы вежливо пытались уклониться. И вот всё кончилось. И я повернулась к восторженной группе спиной.
– Простите. Вы потомок господина Распутина?
– Что? С чего вы решили?
– Ваш рассказ был достаточно красочен для этого. – Двое артменов догнали меня.
– Ну, да. Я его дочь.
– Внучка?
– Ну, или внучка.
Ну вот. Я не напрасно беспокоилась. Ну что может быть нужно двум солидным дядькам – варяжским гостям от гида-толмача? Не приключений же они ищут на свои драгоценные европейские задницы – не то место и не тот, в смысле не та, клиент.
– Прошу прощения. Это – шутка. Я не являюсь потомком господина Распутина.
– Но ваш рассказ. Экскурсия была… красочной. Эмоциональной. Так не говорят об исторической личности, если не имеют к ней никакого отношения. Если вы, конечно, не актриса или…?
– Нет, я не актриса. Но… герой нашего сегодняшнего повествования сам был весьма горяч, общителен, с ним случалось множество странных, мистически окрашенных историй, и я подумала, что избрав подобный стиль, смогу лучше отразить тему.
– Ещё кое-что. Мы изучали архивы, поскольку не праздное любопытство… Распутин интересует нас, как персонаж, связанный с нашей работой.
– То есть?
– То есть, как мы поняли, вы знаете даже больше, чем могут предложить документы.
– Не думаю. Возможно, я могла окрасить излишними подробностями свой рассказ, но никто достоверно не знает того, что происходило с ним на самом деле. Например, когда он был в Индии или путешествовал с цыганами.
– И вы говорили то, о чём не знаете достоверно. Где вы брали эти сведения? Не могли бы вы сослаться на источники? Это особенно интересно.
– Нет. Я, действительно не думала о том, чтобы быть документально точной – меня интересовала эмоциональная сторона, поскольку автобусная экскурсия носит больше развлекательный характер, и мало кто реально запоминает слова экскурсовода. Опять же наличие студентов.… Это небольшая, дозволенная, если хотите, шалость…
– Если я правильно понял, вы просто сами придумали некоторые части…
– Да.
– Это же находка! То, что нужно!
– Что нужно?
Они несколько замялись, переглядываясь.
– Мы не знаем насколько это корректно.… Не могли бы вы оставить нам свои координаты? Телефон?
– Все мои координаты, которые корректно получить, можно взять в нашем экскурсионном бюро. Если у вас больше нет вопросов, благодарю за внимание. Успехов.
И я, элегантно, как могла, поклонилась и поторопилась скрыться, затеряться среди автобусов, справедливо полагая, что бежать за мной никто, разумеется, не будет. Ну, кто сомневался в моих способностях создавать себе проблемы? Нужно будет ещё как-то объяснять это всё руководству. Приехали.
Становилось довольно душно, солнце снова прогнало все облака и самолично, в одиночестве взирало на город, как на сдобный пирог, пропекая в нём все уголки и закоулки. Жар дрожал в воздухе, приглушая звуки и слегка искажая видимость. Ничего не хотелось. Я очень надеялась, что на вторую экскурсию никто в такую жару не явится. Господа, гости нашего города, воспользуйтесь услугами речных трамвайчиков. Ей-богу, никакие автобусные кондиционеры не сравнятся с ласковым речным ветерком. И экскурсоводам не так напекает голову, что они начинают нести всякую отсебятину-околесицу, вводя вас в заблуждение.
– Маш, ты чего там нарассказывала сегодня, что принцам датским башню снесло, и они требуют тебя, как девушку по вызову, на весь завтрашний день?
– Кому снесло?
– Да вон, торчат, уже час. Ждут вердикта.
– Так. Не поняла.
Мои артмены расположились в тени, упавшей в изнеможении от здания Думы на раскаленный асфальт. Они сидели на ступеньках и уплетали мороженое, поглядывая в нашу сторону. Увидев меня, они закивали нам, заулыбались точно старым приятным знакомым.
– Чёрт!
– Я уже не первый раз сегодня слышу от тебя это слово. И, знаешь, начинаю любопытствовать, к чему бы.
– Ты сказал – принцы датские?
– Один – датчанин. Другой – американец. Кажется. Может, тоже датчанин, но сейчас – американец.
– А принцы почему?
– Так. Ассоциация. Кто-то из них режиссёр, кто-то продюсер. Мотаются по миру за сюжетами. Как я понял, сейчас у них очень в моде тема последней царской семьи. Ну, всё та же белиберда: "wow! Русские своего царя замочили, как уважающее себя европейское государство. Они теперь раскаиваются. Челом бьют, грехи замаливают. Нужно им помочь разобраться в их собственной истории. Какая там фигура позабористей и поскандальней? Распутин? То, что надо. А сексуально как!" Давай, пользуйся.
– Чем пользоваться?
– Чем-чем? Любопытством. Как охотник или рыболов. Рыбы, знаешь, какие любопытные. Особенно крупные и хищные, как эти две. Они и в неводы, в сети большие, попадают не потому, что дуры слепые, а потому что им очень интересно взглянуть, кто там запутался.
– Откуда ты знаешь про рыб?
– Я ж – рыбак. Ты, похоже, тоже. А рыбак рыбака…
– Я, может быть? рыба, как раз.
– Значит, – акула. Я тебя знаю.
Так, – всё – срочно собирать пожитки – и в Будогощь!
Я в третий раз в последние двое суток не узнала собственного дома. Димон исчез надолго, согласно записке его сестры, заботливо оставленной для меня на дверке холодильника. Но какой–то светлошерстый мохнатый уютный пёс поселился здесь и занял собой всё пространство. Это он слизал, как коросту со старой раны вечную пыль и мрак и теперь дремал здесь повсюду, создавая ощущение покоя и защищённости. Или не уезжать ни в какую Будогощь? Принцы датские могут очень даже оживить моё бренное существование. И чего я беспокоюсь? Что такого, чего у меня нет или чего я не имею права отдать, может им пригодиться? Ну, ищут ребята приключений в виде, предположим, информации. Дадим им это в полном объёме. Их не волнует достоверность? Меня тем более. У меня вообще собственные отношения со стариком. Я предупреждала. А что, забавная тема получилась бы – взгляд на душу России, олицетворённую Распутиным, в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, пропущенный через, м-м – душу русской женщины, живущей сейчас, то есть в начале двадцать первого. А то, что я не совсем русская, то, что во мне, наверное, две трети Земного шара, в смысле генов и крови, так это ещё и лучше, поскольку Россия тем и славится, что ассимилирует с лёгкостью всё, что в неё попало. Мне даже есть захотелось от предвкушения новой забавы. И я вспомнила, что не нужно выходить из дома в духоту усталого вечера, чтобы приобрести какой-либо снеди, что мой холодильник набит вкуснейшей едой, приготовленной накануне. И шальная мысль притащить завтра в свою уютную коммуналочку заморских снобов от искусства, чтобы накормить их всеми нашими борщами, селёдочками и котлетками, вдруг подкатила радостно к горлу и перебила мне аппетит. Естественно, нужно оставить угощение нетронутым. И вообще лучше уйти отсюда. Мало ли что придёт мне в голову, и я нарушу всю эту сытость, покой и чистоту, оставшиеся здесь после старика. Не в Будогощь, так хотя бы на Невский уйти по раскалённому асфальту, вразвалочку, как чайка по песку. А там подняться в людском потоке над суетой обыденности и улететь…