Вместо пяти женщин набралось всего три. Многие отказывались - то ли из страха общаться с египтянами, то ли опасаясь за свое доброе имя. У Тии грудной ребенок, ей нельзя отлучаться надолго. На пир захотела пойти Идела и, к моему изумлению, Лида.
- Меня, поди, не каждый день зовут на царский ужин, - заявила она. - Я не откажусь, даже если заставят идти в чем мать родила.
- Обнажаться все же, думаю, не нужно, - ответила я, хотя совершенно не представляла себе, что надеть.
Поэтому я спросила у Хри.
Его лицо прорезалось морщинками, он улыбнулся.
- О, ты будешь выглядеть великолепно, - сказал он. - И все, кто пойдет на пир. Приходите сюда, в храм, подберем вам подобающие одежды.
Я начала было отказываться, но он меня остановил:
- Считай это моим подарком. Считай, что я лишь отвечаю на гостеприимство и щедрость Приама, проявленные ко мне в Вилусе. И скажи об этом царевичу. Он должен быть особенно прекрасен в этот день. Я все устрою.
Поэтому в полдень шестого дня мы вместе пришли в храм Тота. По виду Ксандра и Аминтера можно было предположить, что их ведут по меньшей мере на казнь.
Лиду, Иделу и меня проводили в длинную купальню под открытым небом. Пространство между колоннами заполняли пальмы и густые растения в огромных кадках, совершенно отделяя нас от мужской купальни по соседству.
Ко мне подошла прислужница с кувшинчиком благовонного масла и бритвой.
- Так, как подобает жрицам? - спросила она.
- Да, - сказала я. - Все как у вас принято. Кроме волос на голове.
Я уже знала, что в Черной Земле знатные женщины бреют голову наголо и их замысловатые косички - всего лишь парик.
Она кивнула и принялась умащать меня, сбривая волоски со всего тела. Окунувшись после этого в бассейн, я с удивлением разглядывала непривычно гладкую, без единого волоска, кожу - и руки, и ноги, и даже треугольник внизу живота, - словно у младенца.
Лида прыгнула в бассейн вслед за мной. Она тоже выглядела непривычно.
- Теперь знаю, почему им не так жарко, - посмеиваясь, сказала она. - Прислужница говорит, египтянки купаются два раза в день. А еще выщипывают волосы насовсем. И мужчины тоже. Представляешь - выдергивают бороду по волоску, как только она начинает расти!
- Вот откуда такие гладкие лица, - сказала я. Внезапно до меня дошло. - Лида, а как ты умудрилась поговорить с прислужницей?
Она фыркнула.
- А как я хожу на торжище каждый день - менять эти вечные бобы на что-нибудь поприличнее? Долго ли набраться слов, чтобы поболтать? Я и в Библе выучилась тамошнему языку.
Я улыбнулась:
- Не то что Аминтер.
- Да уж, Аминтер с чужеземцем и слова не скажет. - Лида проплыла до края бассейна, и я вдруг вспомнила льняную реку. Когда я ребенком училась плавать, Лида держала меня на руках - я совсем об этом забыла. Внезапно мне стало так тоскливо без матери…
Лида, должно быть, увидела мое лицо. А может, ей самой вспомнилась река, у которой мы жили так долго.
- Ничего, детка. Будь твоя мать здесь - она бы тобой гордилась. Я вправляла твою ногу, когда тебя опрокинуло колесницей, но ты выжила только ее заботами. Упорства ей было не занимать, это уж точно.
Ее руки двигались в прозрачной воде, глаза смотрели куда-то вдаль.
- Из Вилусы нас везли на одном корабле. Всех рабынь, кто по жребию угодил к царю Нестору. Она была хорошенькая - ахейцы мимо не прошли, еще и сильно избили. Много рабынь тогда умерло, но она держалась, несгибаемая как не знаю кто. Когда подплывали к Пилосу, уже стало ясно, что будет ребенок. Одна такая, из наших, ночью кинулась в море, и я положила себе не спускать глаз с твоей матери.
Лида посмотрела на меня, двинув бровью.
- Она смекнула, чего я боюсь, глянула на меня эдак пронзительно, ну вот как ты, и говорит: "Лида, я не собираюсь себя убивать. У меня родится сын, он вырастет и отрежет им все, чем делают детей".
Я было засмеялась, но тут же умолкла.
- Вместо сына родилась я…
- Точно. Она и не представляла, сколько ты для нас сделаешь - приведешь к родичам и потом в вольную землю. Уж кто-кто, а она бы точно тобой гордилась.
У меня из глаз хлынули слезы. Я стояла по пояс в воде в храмовом бассейне где-то посреди Египта - и плакала.
Лида, приблизившись, обняла меня:
- Ничего, девочка. Ты ведь никогда не пожалуешься, вечно сама с собой. Как и все, кого коснулись боги. Но даже тебе нужен кто-то близкий.
Я ничего не ответила, лишь продолжала плакать, уткнувшись в ее плечо.
- Ну ладно, ладно, - успокаивающе сказала она. - Пойдем, пускай их прислужницы наведут тебе красоту. Ты, поди, никогда этим и не занималась.
- Нет. - Я чуть всхлипнула. - Какая разница, красива ли Смерть.
- Ты сегодня не Смерть, - ответила Лида.
Я одевалась уже в сумерках. Хри сказал прислужницам, что я должна выглядеть как верховные жрицы Египта, и мной занялись всерьез. Девушки принесли мне невесомое одеяние из тончайшего белого льна - такого прозрачного, что сквозь него ясно просвечивали все линии тела. Нижняя часть его, заложенная десятками волнистых складок в мизинец шириной, высоко под грудью стягивалась поясом из золоченой кожи. Плечи и грудь - нарумяненную, с темными сосками - прикрывала красиво задрапированная накидка из тонкого льна, спереди и сзади падающая до талии. Поверх нее лежало золотое оплечье, унизанное синими и красными стеклянными бусинами. На обнаженных руках позванивали золотые браслеты, мочки ушей украшала пара золотых колец. Прислужницы долго сомневались, что делать с волосами, но в конце концов заплели их в двенадцать косичек, завязав каждую золотым шнуром. Потом мне накрасили лицо.
Впервые для меня это делал кто-то другой. Пока ты не пифия, нельзя накладывать церемониальную краску, а после у меня не было учениц. Кианна когда-нибудь до этого дорастет, но еще много лет ее крошечные ручки будут слишком слабы, чтобы очертить мне углем глаза.
Прислужницы выкрасили мне веки в цвет лазури и подвели глаза черным. Нарумяненные щеки, губы того же оттенка, что соски… Когда наконец передо мной поставили полированное зеркало, я едва могла себя узнать. Из зеркала на меня смотрела хрупкая египтянка с высокой грудью; в черных глазах притаилось пламя, на губах застыла таинственная улыбка.
- Ты красива, - произнесла одна из прислужниц. - Здесь, в Черной Земле, ценится такая красота. - Она легко провела пальцами по моей щеке. - У тебя хорошие кости. В смерти ты будешь прекрасна.
- Я и есть Смерть, - отрешенно проговорила я. На мгновение мне привиделось другое лицо - увенчанное уреем, священным змеем Египта.
- Но в Черной Земле Смерть прекрасна, - сказала она. - Представая пред троном Осириса, нужно остерегаться: красота Исиды ослепляет нас так же, как красота луны ослепляет всякого, кто долго пробыл под землей.
Я почувствовала Ее шепот рядом с собой. "Мое лицо может быть и таким", - сказала Она.
- Мое лицо может быть и таким, - повторила я, удивленно тронув губы.
Из-за двери послышался голос Хри:
- Пора, дочь Вилусы! Бери остальных женщин и выходи! Носилки ждут, пора в путь!
Мы вышли в освещенный факелами двор. Ней, выбритый и одетый в уложенную складками льняную юбку, ждал у передних носилок, в которых он поедет вместе с Хри. Золотой браслет царевны привычно охватывал его руку выше локтя. Рядом с Неем стоял Ксандр.
Черные волосы, откинутые назад, скрепляла золотая пряжка, льняную юбку стягивал золоченый кожаный пояс. Гладкая смуглая грудь чуть блестела от благовонного масла, в котором смешались запахи мирры, и розы, и чего-то еще. Он увидел меня и, раскрыв рот, потянул Нея за руку.
Ней обернулся и тоже раскрыл рот, но, будучи царевичем, овладел собой быстрее Ксандра.
- Сивилла…
- Царевич Эней, - ответила я с достоинством, подходя и становясь рядом. Если двигаться медленно, то хромота почти незаметна.
- Ты совсем другая… - проговорил Ксандр.
Ней улыбнулся:
- Ты такая красивая! - Его глаза подтверждали, что это правда. Я не привыкла, чтобы мужчины так на меня смотрели, и взгляд Нея вызывал странное смущение.
- Пора, пора! - поторопил Хри. - Нам нельзя опаздывать, давайте рассаживаться в носилки!
Он повел рукой, приглашая Нея сесть вместе с ним, я скользнула во вторые носилки рядом с Ксандром: всю дорогу терпеть на себе презрительный взгляд Анхиса или смятенный взгляд Аминтера было бы выше моих сил. Я не могла скрыть улыбки, когда увидела, что рядом с Анхисом садится Лида. Пусть только он попробует почитать ей нравоучения!
Дворцовые рабы подняли носилки, впереди пошли мальчики-факелоносцы. Ксандр долго молчал, пока наконец не отважился повести глазами в мою сторону.
- Ты такая нарядная… - Он усиленно смотрел выше моей шеи, но я, поворачивая голову, заметила, как взгляд его скользнул по груди и животу - почти обнаженным, прикрытым лишь прозрачной тканью.
- Спасибо, - ответила я. - Ты тоже замечательно выглядишь.
И до самого дворца мы не обменялись больше ни словом.
Обычно египтяне едят, сидя на табуретах вокруг стола или просто на полу. Но на пиршествах ставят длинные низкие столики с разбросанными вокруг них подушками, чтобы гости могли сидеть или полулежать так, как им удобно. В этот раз на возвышении в конце зала стояли еще три отдельных стола - для царя и его приближенных. За центральным в одиночестве восседал сам фараон, увенчанный двойной короной; его черные глаза пристально оглядывали собрание. Левый стол предназначался для царевны.