- С сегодняшнего дня у тебя будет много сестер! Подойди ко мне, не бойся! - она подалась вперед и протянула к Сидонии свои высохшие руки.
Вместе со старухой вперед качнулись огромные янтарные бусы. Они заиграли в свете лучины, и насекомые внутри бусин дружно запрыгали. Веселый комарик забавно шевельнул хоботком и поманил ночную гостью крылышком. Зачарованная девушка потянулась к нему.
- Не сейчас! - старуха перехватила ее руку. - Ты еще с ними наиграешься!
Сидония очнулась и испуганно оглянулась на дверь: "Где мой прекрасный провожатый? Не мог же он оставить меня наедине с этой странной старухой!"
- Не переживай! Он проводит тебя назад! - отшельница потянула ее к себе.
В глазах у старухи мелькнул знакомый огонек. Так светился взор матушки, в покоях которой Сидония частенько пряталась от ежедневной муштры. На душе у девушки потеплело, страхи улетучились, и она улыбнулась.
- Ближе! - притянула ее старуха. - Позволь мне исполнить свой долг и поцеловать тебя на прощанье.
- Какой долг? - хотела спросить она, но вопрос потонул во влажных губах старухи.
Что-то горячее и липкое просочилось в рот и металлическим привкусом стекло под язык. Сидония отдернула голову. Красный ручеек на подбородке отшельницы подтвердил страшную догадку. Из прокушенной губы старухи текла кровь.
- Зачем?! - задохнулась девушка.
- Сама поймешь! - старуха положила на голову девушки трясущуюся руку.
Глаза Сидонии застлал туман. Она часто заморгала, пытаясь разогнать пелену. Туман действительно стал рассеиваться. Она увидела знакомую дельту Одера и приближающийся галеон. Две женщины на корме спускали на воду шлюпку.
- Мама, останься! - звучал в ночи девичий голос. - Нас здесь никто не знает!
- Рано или поздно черные сестры снова выследят меня! И поверь, второй раз они нас не упустят! Я делаю это для вас! Отцу передай, что я решила стать отшельницей, и он волен привести в дом другую женщину. И чем знатнее, тем лучше для нашего дела!
- Нет! Не уходи! Мы будем теперь осмотрительнее! - умоляла дочь.
- Выпей! - не слушала мать и протянула ей темную склянку.
- Что это?
- Затворяющий эликсир.
- От чего он? - девушка колебалась.
- Пей! Только так мы собьем со следа черных сестер! Этот эликсир навсегда закроет в тебе нашу силу!
- Как же я тогда смогу отворить ее в будущей дочери?!
- Никак! Пусть живет, как все! А о правнучке я позабочусь сама!
Видение исчезло, но женские голоса продолжали звучать у Сидонии в голове: "Они так похожи на голос моей бабушки и этой старухи! Неужели?!"
- Волею судеб я не смогла научить тебя нашему искусству! - шептали окровавленные губы отшельницы. - Но я не могла уйти, не отперев спрятанную в тебе силу!
- Так ты моя прабабушка?! - едва слышно пробормотала Сидония.
Словно сквозь сон, она слушала слабеющий голос старухи. А та рассказывала о каком-то викканском сестринстве и многих его представительницах, которые прожили свой век, так и не узнав о скрытых в них колдовских способностях. О том, что сила эта передается из поколения в поколение и дремлет в телах ее обладательниц. И что только кровь тех, в ком эта сила разбужена, может отворить такую же силу, спрятанную в других.
- Через шесть дней ты познаешь свой дар! - Прабабка растормошила Сидонию и надела на нее янтарные бусы. - Теперь они по праву твои! Запомни: став одной из нас, ты теперь не принадлежишь себе. Твоя бабушка не зря хочет видеть тебя герцогиней: это не ее прихоть, это воля сестринства. Ступай же, сестра, и не разочаруй нас!
- А зачем это сестринству?!
- Став герцогиней, ты сможешь защитить своих сестер от гонений невежд и церкви!
- Я постараюсь! - прокричала она, выбегая из лачуги навстречу своему провожатому.
На шестую ночь Сидония проснулась от необъяснимого беспокойства и нехватки воздуха. Она тихо прокралась мимо спящей няньки наружу. Пробежала через двор и поднялась на стену замка. Прямо на нее смотрела полная луна, висевшая над серебристым лесом. Ночное светило неудержимо влекло к себе. Казалось, что оно овладело ею и приподняло над зубчатой стеной замка. Вдруг вихрь эмоций закружил ее в бешеном танце. Радость и печаль, любовь и ненависть сменялись как в калейдоскопе. То она была на небесах безоблачного счастья, то на дне моря слез, то в пожаре всепоглощающей ярости, то под моросящим дождем грусти.
Когда она очнулась, окружающий мир был иным. Он ошеломил ее новыми красками, запахами и звуками. Даже прозрачный воздух вокруг нее стал осязаем. Повинуясь минутному порыву, Сидония спустилась с крепостной стены и через знакомый лаз устремилась в лес. Она пробиралась сквозь густую чащу и безошибочно находила скрытые просеки.
"Как же я раньше не замечала, что природа - это открытая книга, которая всегда укажет путь тому, кто умеет ее читать?"
Она быстро отыскала обветшалую лачугу. Свет догорающей лучины выхватывал из мрака старуху, сидевшую все в том же кресле. Надвигающаяся темнота поглощала остатки света вокруг нее и спешила погасить отблески пламени в ее потухшем взоре. Сидония встала на кучу хвороста, сложенную подле кресла, и крепко обняла прабабушку. Она вбирала остатки родного тепла, готовясь исполнить безмолвную просьбу своей викканской сестры. Прикрыв ей веки, девушка бросила еще тлеющую лучину на сухие ветки и, не оглядываясь, отправилась в обратный путь. От занимающегося зарева пожара отделились две искорки кошачьих глаз и устремились за новоиспеченной ведуньей. А та скользила в лунном свете, едва касаясь земли. Все ее тело было воздушным и невесомым. Она летела навстречу великим свершениям, во имя викканского сестринства!
Нику пристегнули к носилкам широкими ремнями и подняли в воздух. Она безмятежно поплыла по своему дому. Непередаваемая легкость и спокойствие усиливались с каждой минутой.
Пока хозяин дома собирал справки, он не заметил, когда успели вынести его жену. Выскочив на рев сирены отъезжающей скорой, он прыгнул в свой джип и полетел следом за проблесковыми маячками.
- Виронику все еще пытаются спасти, - безрадостно сообщили в приемном покое.
- Все еще что? - онемевший от горя мозг отказывался понимать.
- Она еще в реанимационном блоке! Подождите в коридоре!
Над Вироникой в это время колдовали врачи, а она ничего не видела - ничего, кроме столба яркого света, идущего от операционной лампы.
Сидония смотрела вверх и щурилась от яркого света. Под сводами потолка висела огромная церковная люстра. Ее бронзовые кольца были утыканы несметным количеством свечей, от которых в бальной зале герцога было светло как днем.
- Ну что, красавица моя! Вот и твой выход в свет! - шепнул отец и тоже посмотрел на люстру. - И в прямом и в переносном смысле!
- Не рано ли!? - прошептала ему в спину жена.
- В самый раз! - толкнула ее локтем свекровь. - Спроси у гувернантки!
А гувернантка действительно не переставала удивляться неожиданной перемене юной графини. Из озорной непоседы она за одну ночь превратилась в рассудительную даму. Лишь однажды она сбежала от нее к северной башне, но не смогла найти секретного лаза. На его месте была лишь груда зеленых ото мха валунов. Глубокая печаль наполнила сердце девушки. Но это была не детская грусть о веселых играх с деревенской ребятней. Она думала о б о́ льшей потере: "Где же ты, мой голубоглазый лесной житель? Я ведь так и не узнала твоего имени!"
Долгими теплыми вечерами она теперь часто стояла на крепостной стене, вглядываясь вдаль. Сидония искала своего милого среди листвы, и иногда ей казалось, что там мелькала его тень.
"Как было бы здорово, если бы он вдруг оказался знатным вельможей и был приглашен на этот бал!"
Пока она так мечтала, разглядывая ослепительную люстру, весь двор пожирал глазами юную графиню.
- Эрнест с тебя глаз не сводит! - возбужденно шептал ей отец, кивая на младшего сына герцога.
Графу было известно, что для двоих из своих семи отпрысков хозяин замка никак не может найти невест.
"И немудрено. Где, скажите на милость, найти столько девиц, под стать герцогам, которые первые по благородству после короля? Конечно, мы ступенькой пониже, - размышлял граф, - но мать, хоть и выжила из ума, но тут не ошиблась. Наше богатство и красавица дочь помогут нам сделать шаг наверх!"
Его Сидония сияла не только красотой, но и изобилием дорогих украшений, на которых настоял отец. Особенно цеплял глаз подарок прабабушки. Каждую янтарную бусину населяло какое-нибудь древнее насекомое, что говорило о безмерной цене украшения. Все были в восхищении от драгоценностей и их умопомрачительной хозяйки.
"Вот они, пиратские сокровища!" - шептались слуги и старались лишний раз угодить молодой графине.
Сидония пользовалась этим и не скупилась на подарки. Теперь обо всем, что происходило в замке, она узнавала из первых рук.
- Сегодня Отто сцепился с Эрнестом во время трапезы, и отец выгнал обоих из-за стола! - со смехом докладывала повариха.
"Что же этот "рыбий глаз" никак не уймется?" - злилась Сидония.
Отто был старшим из неженатых сыновей герцога и считал, что красавица графиня должна достаться ему.