Глава шестая
Дорлиф
…Путники стояли, устремив взоры вдаль. Впереди были луга и холмы. И на всём зримо ощущалась власть неба. Ощущалась в каждый приходящий момент времени. Зелень лугов и холмов чутко откликалась на спокойную игру зелёных небесных волн. Зелень лугов и холмов волновалась: она наливалась краской, бледнела, переливалась, она то накатывалась на лес, и тогда Дэниелу и Мэтью казалось, что она накроет и их, то отступала до самого горизонта. Небо, словно неуёмный художник, у которого была лишь одна краска, всё мучило и мучило свои холмы и луга, доводя своё творение до призрачного конца, до совершенства…
– Семимес, – обратился Дэниел к проводнику, – посмотри на нас.
Семимес уставился на Дэниела.
– Ничего не потерял, Дэн? – строго спросил он.
– Да нет, нет, я не потерял то, о чём ты подумал. Я о другом. Посмотри на нас. Просто посмотри.
– Вижу, что ты Дэнэд, а ты Мэтэм. В чём же хитрость?
– Ты уже понял, что мы издалека. В этом и хитрость.
– Очень издалека.
– Очень издалека, Семимес, – подтвердил Мэтью.
Дэниел продолжил:
– Мы, похоже, докучаем тебе своими вопросами. Но, понимаешь…
– Остановись, Дэнэд. И ты, Мэтэм, не повторяй глупостей за своим другом.
Наступило молчание. Оно длилось недолго: Семимес не дал ему превратиться в недосказанность.
– Вот что я вам скажу, друзья мои: изводят те вопросы, которые задаёшь себе сам и ответами на которые ни с кем не делишься… если даже находишь их. Задавай смело свой вопрос, Дэн.
Никто не знал, проглотило ли короткое молчание вопрос, который Дэниел предварил осторожным вступлением, или он вернулся именно к нему:
– С приходом Нового Света луга и холмы, что перед нами… они останутся зелёными?
Семимес усмехнулся.
– Вижу беспокойство в твоих глазах: привык ты к зелёной траве. И Мэт привык. И я привык… Это же не Небесная Поляна. И не небоцвет растёт на этих просторах. Никуда не денется зелёная трава. Как была зелёной, так и останется зелёной. А вот небо… Никто не знает, каким оно будет. В прошлом году было синее. В этом – зелёное. Каким оно будет?..
– Семимес, – в голосе Мэтью послышалась тревога. – Там из леса выходят какие-то люди. По-моему, они вооружены.
– Мы в безопасности, друзья мои, – сказал Семимес, бросив взгляд на людей, один за другим выходивших из леса. – Это лесовики. Их отряд. Можешь не считать, Мэт: их, как всегда, двадцать четыре. Они разобьются на тройки и будут всю ночь нести дозор вокруг Дорлифа.
– Огненные головы, да? – с усмешкой спросил Мэтью, кивнув на лесовиков.
– Такое можно услышать, когда говорят про них, но редко. Привычнее – лесовики.
– А сами дорлифяне несут дозор? – спросил Дэниел.
– Сами дорлифяне? Да, я же говорил вам вчера об этом. Некоторые из них присоединяются к лесовикам: известное дело, хочется приключений. С рассветом лесовики возвращаются в лес, а любители приключений отправляются в "Парящий Ферлинг", чтобы там потратить заработанные за ночь ферлинги и за вкусной едой (а еда в "Парящем Ферлинге" всегда вкусная) и кружкой хогливского вина позабавить друг друга байками.
– Ферлинги, – повторил Дэниел тихо, будто сам себе, и в то же мгновение оторопел.
– Бываешь в "Парящем Ферлинге"? – полюбопытствовал Мэтью, не обратив внимания на реакцию друга.
– Мы с отцом заходим туда время от времени. Не так часто, как счастливчик Спапс, но заходим. Семейство трактирщика Фрарфа, надо сказать, немалое семейство, умеет угодить вкусам любого посетителя и постояльца.
– Семимес! – донёсся голос со стороны отряда лесовиков. – Приветствую тебя!
– Приветствую тебя, Эвнар! – ответил Семимес.
– Наша помощь не нужна?
– Благодарю тебя, Эвнар! Нет! – прокричал Семимес и повернулся к ребятам. – Лесовики всегда готовы помочь – запомните… О! Семимес-Семимес! Только что обнаружил, что не захватил парат и грибочки, которые вчера собрал и припрятал. Ну, поздно спохватился – завтра утром сбегаю за ними.
Дэниел ещё не пришёл в себя, и Семимес заметил это, но понял по-своему: он слышал, как Дэниел повторил за ним слово "ферлинги", которое смутило его.
(Он, да и Мэтью не могли догадываться, что в голове Дэниела при упоминании ферлингов, которые любители приключений тратят в "Парящем Ферлинге", блеснул осколок мысли о старинной монете, якобы найденной Феликсом Торнтоном в достопамятной экспедиции и позже очень выгодно проданной им какому-то коллекционеру).
– Понимаю, что озадачило тебя, Дэн. Однако всё очень просто. Ферлинг – это любимая домашняя птица дорлифян. Но это не курица и не утка. И вообще не еда. Когда он ради тебя бросается на разъярённого волка, ты любишь его, как преданного друга, потому что он и есть преданный друг.
– У тебя есть ферлинг? – заинтересовался Мэтью.
– У нас с отцом коза. Но дай мне успокоить Дэна. Ферлинг – это друг. Но ферлинг это ещё и монета… которую тоже все любят, – Семимес лукаво улыбнулся, – потому что на ней изображён ферлинг. Эти ферлинги, Мэт, у нас с отцом водятся. Ну, а про "Парящего Ферлинга" вы уже знаете.
– Спасибо, Семимес, – Дэниел положил руку на плечо проводнику. – Ты меня немного успокоил. Мы с Мэтом запишемся в отряд дозорных и станем друзьями "Парящего Ферлинга".
– Думаю, Эвнар выдаст нам по луку со стрелами, а может, и по мечу, – подхватил "серьёзный" тон Мэтью.
Семимес опустил голову и скорбно проскрипел:
– В прошлом году корявыри убили младшего брата Эвнара. Его звали Лавуан. Он был проводником, как и я… Его кости нашли недалеко от Нэтлифа. Эвнар признал его по амулету. Там же нашли с десяток корявырей, сражённых им.
– Прости нас, Семимес, мы снова невпопад.
Семимес огляделся.
– Лесовики тронулись. И нам пора. Время идёт к середине пересудов – вместе с сумерками в Дорлиф войдём.
Друзья, глотнув рукса, продолжили путь. Лесовики шли по тропинке, лежавшей шагов на триста левее, шли так быстро, что заметно отдалились от ребят.
– На службу торопятся огненные головы, – сказал Мэтью.
– Они не нарочно торопятся – у них поступь такая: лёгкая и скорая. Вам за ними сегодня не поспеть – устали.
– Нам бы такую поступь. Дорлиф хочется увидеть, Семимес… дотемна. Чтобы как на ладони, – в голосе Дэниела слышалась и досада, и надежда.
– Так… Видите вон тот холм? Тот, что правее? Идёмте туда. Самый высокий! Будет вам Дорлиф как на ладони!.. Не беги, Дэн. Это не так близко, как кажется.
– Ты сказал: время идёт к середине пересудов? – на ходу спросил Мэтью.
– Сказал.
– Может, растолкуешь?
– Это значит, скоро четыре часа пересудов, – ответил Семимес и, увидев недоумение на лицах друзей (которое и ожидал увидеть), продолжил: – Есть ночь.
– Факт неоспоримый, – заметил Дэниел.
Проводник строго глянул на него.
– Будете слушать или умничать?
Дэниел ладонью прикрыл себе рот, и Семимес продолжил:
– Есть ночь. На дорлифских часах это с ноля до восьми часов, до утра. Есть день. Это с ноля до восьми часов, до пересудов. Есть пересуды. Это с ноля до восьми часов, до ночи.
– Ничего не понял! И это с ноля до восьми, и то с ноля до восьми! – в полной растерянности Дэниел развёл руками.
Семимес засмеялся, качая головой.
– Про третьи "с ноля до восьми" забыл, умник. День и ночь спорят меж собой из-за этих самых третьих восьми часов: день хочет их себе оттягать, а ночь – себе. Потому-то пересуды вначале светлые, почти как день, а в конце, вечером, – тёмные.
– Кажется, я всё понял, – сказал Мэтью. – На ваших часах…
– Подожди-ка, Мэт! Дэна запутаешь! – вскрикнул Семимес, остановился и быстро вынул свою палку из-за пояса.
– Я просто хотел доказать, что понял… – не сдавался Мэтью.
– Я и так вижу, что ты всё понял. Но Дэна ты запутаешь, потому что… у тебя палки нет.
– При чём же здесь твоя палка, Семимес? Размахался!
– При том, что я сейчас нарисую часы. Смотри, Дэн… Мэт, и ты смотри – ты же не видел дорлифских часов… а я тысячу раз видел.
Мэтью смирился с участью подопечного, а Семимес, найдя и расчистив ногой ровный кусок стоптанной до плешины почвы, принялся рисовать и приговаривать.
– Это часовой круг. Видите?
– Конечно, часовой, какой же ещё, – согласился Дэниел. – Да, Мэт?
– Точно, часовой.
– Снизу ноль. Вот такой ноль. Внутри ноля – цифра восемь. Вот такая у нас цифра восемь, – с наслаждением продолжал Семимес (в эти мгновения он словно переживал свою причастность к дорлифским часам).
Затем Семимес нарисовал стрелу, которая выходила из центра круга и наконечником упиралась в ноль.
– Вместе со стрелой, что указывает на время, от ноля пойдём влево по кругу.
– Со стрелой, – повторил Мэтью за Семимесом, придавая этому какое-то особое значение (о чём говорил поднятый им вверх указательный палец), и посмотрел на Дэниела.
– Со стрелой, – повторил тот, сообразив, что имеет в виду Мэтью: "стрела", а не привычная "стрелка".
– Что не так? – спросил Семимес, на этот раз без нахмуривания бровей.
– Стрела… одна? – нашёлся Мэтью после короткой заминки.
Семимес рассмеялся.