* * *
У подножия Кадухара их ждал Рэгогэр, целые дни проводивший здесь и лишь на ночь покидавший свой пост, и Малам, оказавшийся в этот день (то ли случайно, то ли нет) попутчиком Рэгогэра.
– Фэдэф, что случилось? – спросил Рэгогэр. – Савас?.. Что с ним?..
Не дождавшись ответа, он посмотрел в глаза Лебеарду, который нёс мальчика.
– Не знаю, Рэгогэр, – ответил тот. – Он не очнулся после обморока.
– Но он жив? Он ведь жив?
– Жив… Но он не с нами, – наконец ответил Фэдэф.
– Фэдэф, позволь я повезу его, – Рэгогэр, полный решимости, вскочил на коня.
Лебеард вопросительно посмотрел на Фэдэфа – тот одобрительно кивнул ему и направился к Маламу, который молча ожидал его в стороне.
– Не ждите меня – поезжайте в Дорлиф, – сказал он, оглянувшись. – Я догоню.
– Что теперь скажешь, Малам? – как-то сухо обратился он к старику.
– Время скажет – не я скажу.
– Так зачем же ты здесь?
– Судьба Саваса решится на Перекрёстке Дорог.
– Каких ещё дорог, старик? Говори яснее!
– Ты заблудился и устал, Фэдэф. Позже ты поймёшь. Теперь же слушай и запоминай. Скажешь Лелеан…
Взгляд Фэдэфа выразил изумление.
– Скажешь Лелеан, чтобы она отнесла Саваса на Перекрёсток Дорог и оставила его там. Ей поможет её брат – не ты. Она всё поймёт.
– Почему не я?! – возмутился Фэдэф.
– Почему не ты? Найдёшь ответ в себе. А теперь поезжай к Лелеан.
Фэдэф резко повернулся и зашагал к Короку… Он быстро нагнал Рэгогэра и Лебеарда. Поравнявшись с ними, он сказал:
– Я должен увидеть Лелеан прежде, чем вы привезёте Саваса.
Несколько мгновений он не отрывал взгляда от сына. Потом ударил коня в бока и, удаляясь, крикнул:
– Прощайте!
Лелеан встретила Фэдэфа так, будто что-то знала, будто была готова к худшему. Весь её облик говорил о том, что её чувства окаменели.
– Что ты привёз вместо моего сына? С чем ты пришёл на этот раз? С какой болью?
– Лелеан?! – воскликнул Фэдэф, будто спрашивая, она ли это…
Ему стало не по себе от такой холодной, такой далёкой Лелеан, и, не зная, как открыть правду, он сказал:
– Лелеан, Савас жив! Наш сын жив! Ты скоро увидишь его!
– Почему же твои мечи с тобой, но нет Саваса?
Фэдэф ещё никогда не чувствовал себя таким растерянным и обречённым.
– Я должен сказать тебе… Случилось непредвиденное…
– Что ты называешь непредвиденным? Ты же предвестник.
– Не надо, Лелеан. Я сам не понимаю, почему это случилось. Савас упал в обморок… и не очнулся. Но он жив. На теле его ни царапины.
– Не очнулся и жив? Нет. Не очнулся – это ещё не жив. Очнётся ли он, предвестник?
Фэдэф опустил глаза: ему нечего было сказать на это.
– Прости, Лелеан. Я хотел… вернуться по-другому.
– Все последние годы я хотела жить по-другому. Но ты ничего не видел и не слышал. Теперь вышло по-твоему.
Фэдэфа больно задели эти слова.
– Лелеан, я должен передать тебе… Это касается нашего сына. Малам, этот морковный старик из Нэтлифа, сказал, что ты всё поймёшь.
– Говори же!
– Он сказал, чтобы ты с Лебеардом отнесла Саваса на какой-то Перекрёсток Дорог и оставила его там. Он сказал, что судьба нашего сына решится на Перекрёстке Дорог.
– А ты… ты ещё говоришь, что Савас жив, – Лелеан закрыла лицо руками и заплакала.
– Что означают его слова? – спросил Фэдэф.
Лелеан молчала.
– И ты мне ничего не скажешь?
Лелеан не ответила ему.
– Прости, Лелеан. Я ухожу.
– И мы уходим – я и мой сын.
Фэдэфу хотелось сказать что-то ещё… Не сказать – оказаться в прошлом и начать всё сызнова, с того крыльца, где он впервые встретил Лелеан. Но это было невозможно. Всё кончилось. Всё осталось позади. Навсегда.
Фэдэф вышел из дома, попрощался с Короком и направился в Управляющий Совет Дорлифа: ему нужен был Тланалт… Там его не оказалось. Писарь Совета Рэлэр сказал Фэдэфу, что Тланалт недавно ушёл домой. "Так даже лучше: не надо ни с кем объясняться", – подумал Фэдэф…
– Фэдэф, рад видеть тебя! Проходи в дом, – воскликнул Тланалт, увидев всегда желанного здесь гостя.
– Здравствуй, Тланалт. Я спешу. Я пришёл из-за этого. Вот, возьми. Теперь ты Хранитель.
– Как, Фэдэф?! О чём ты? Что случилось?
– Я выхожу из Совета. Я нарушил четвёртое условие.
– Нет. Ты не мог. Я не верю. Дело в чём-то другом. Объясни.
– Я и себе не могу многого объяснить. Я лишь чувствую. И знаю. Прощай.
– Не верю! Стой, Фэдэф! Не уходи! Давай разберёмся во всём вместе!
Фэдэф оглянулся назад.
– Поздно, Тланалт.
…Уже на окраине Дорлифа Фэдэф вспомнил слова брата и повернул обратно.
– Я покончу с этим, Савас. Знаю, что поздно. Для меня поздно. Для Лелеан поздно. Для нашего сына… поздно. Но для тебя… Спасибо тебе: ты пытался спасти меня. И прости меня за то, что слеза моя, ещё не упав на землю, на которой ты лежал, превратилась в камень.
Подходя к своему дому, Фэдэф увидел Нэна. Докода во дворе не было. "Саваса привезли, – подумал он. – Рэгогэр уже уехал". Дверь в дом была открыта – изнутри доносились голоса Лелеан и Лебеарда. В голосе Лелеан слышалось волнение. Фэдэф снял с пояса мечи в ножнах и положил их у крыльца. Вдруг давно забытое им слово потревожило его слух. Его произнесла Лелеан: "Палерард". Это слово зацепило его и едва не заставило вновь переступить порог дома. Но он испугался чего-то, отпрянул назад и побежал прочь, от слов, от мыслей, от чувств… Очнулся Фэдэф на границе Дикого Леса. Перед тем как ступить в него, он прошептал:
– Я твой. Прими меня.
Глава двенадцатая
Пророчество, которое будет забыто
Через семнадцать дней владелец пекарни Дарад привёл в Управляющий Совет своего четырнадцатилетнего сына. На месте были Тланалт и Марурам.
– Здравствуйте, люди добрые. Мой сын, его зовут Плилп, хочет сообщить вам что-то важное.
– Рады видеть тебя и твоего сына, Дарад, – поприветствовал посетителей Тланалт. – Садитесь. С чем же ты пришёл, Плилп? Рассказывай.
Плилп, однако, вместо того чтобы рассказывать, прошептал отцу:
– Я же тебя просил. Скажи им.
– Простите моего сына, но он говорит, что ему велено передать слышанное всем членам Совета.
Марурам вопросительно посмотрел на Тланалта.
– Если наши гости говорят, что дело важное и требует присутствия всех членов Совета, так тому и быть, – сказал Тланалт.
– Тланалт, Марурам, простите меня, но я должен идти в пекарню. Оставляю вам своего сына, – Дарад поднялся с места. – Плилп, расскажи всё, как мне рассказал. Ничего не упусти. Не бойся и не торопись… Вы уж с ним помягче.
– Ступай, Дарад. Плилп уже не маленький – справится. Доброго здоровья тебе, – попрощался с ним Марурам.
– Доброго жара в печах, – провожая его, сказал Тланалт.
Всё время, пока Плилп ожидал прибытия уважаемых людей, губы его не переставали шевелиться, а взгляд, устремлённый в стену, выражал отсутствие в нём этой стены. Когда же наконец все были в сборе, Тланалт сказал:
– Друзья, это Плилп, сын нашего уважаемого Дарада. Он принёс нам важные слова, которые должен услышать каждый из нас.
– Надеюсь, такие же важные, как и хлеб его отца на наших столах, – замечание Трэгэрта, как это часто случалось с его замечаниями, звучало неоднозначно.
– Послушаем – узнаем, – сказал Тланалт.
– Плилп терпеливо ждал нас. Давайте и мы наберёмся терпения и спокойно выслушаем его, – поддержал Тланалта Марурам. – Приступай, Плилп.
Плилп встал.
– Утром я гулял с ферлингом за нашим садом. Вдруг меня кто-то окликнул. Это был седой старик. Он шёл из Дикого Леса. Я немного испугался и решил пойти домой. Я знаю… все знают, что из Дикого Леса выхода нет.
– Это правда, – подтвердил Гордрог. – Ни один смельчак, вступивший в Дикий Лес, не вернулся оттуда. Продолжай, Плилп.
– Подожди-ка, Плилп. Ответь нам: старик вышел из Дикого Леса, или ты так подумал? – спросил Трэгэрт, рот его скривился в ехидной улыбке.
Плилп замялся.
– Совет ждёт – ответствуй, – с нарочитой строгостью настаивал Трэгэрт.
– Я подумал так… потому что он шёл со стороны Дикого Леса.
– Что ты ещё подумал, наш юный друг? – не унимался Трэгэрт.
– Я подумал, что это Фэдэф.
– Прости, что перебиваю тебя, Плилп. Почему же ты так подумал? – осторожно спросил Тланалт. – Фэдэф не похож на старика.
– Мне показалось, что старик говорил его голосом, а ещё все знают, что Фэдэф ушёл в Дикий Лес. Люди видели, как он уходил туда.
– Дальше, – попросил Тланалт.
– Когда мы с ферлингом быстро пошли оттуда, он окликнул меня… по имени. Я не хотел останавливаться, но он позвал меня ещё раз, и тогда я подождал его.
– Это был Фэдэф? – спросил Гордрог.
– Я не знаю. Я был немного напуган. Он был похож на Фэдэфа и назвал моё имя. Но Фэдэф не старик, а этот – седой старик… И из Дикого Леса никто никогда не возвращался.
– Всё? Ты закончил? И теперь мы должны посовещаться и решить, Фэдэф это был или не Фэдэф? – продолжал придираться Трэгэрт.
– Трэгэрт, если ты оставил важные дела и тебе не терпится вернуться к ним, можешь сделать это. Мы не станем настаивать на твоём присутствии. Думаю, и Плилп не станет, – вступился за мальчика Тланалт.
– Прости, Тланалт. Я лишь предположил, что Плилп уже поведал Совету важную весть. Прости и ты меня, юный друг, и, если тебе есть, что добавить к своему занимательному рассказу, будь добр, продолжай.
– Плилп, что сказал тебе человек, которого ты встретил? – спросил Тланалт.