– Отныне у Дорлифа есть ключ от двери, открывающей Путь. Я прошёл Путь и могу судить о нём. Идя по Пути, нельзя останавливаться. Если остановишься, Мир Духов откроется душе твоей, и она возжелает покинуть тело, и не хватит сил удержать её. Если пройдёшь Путь до конца, не останавливаясь, Нет-Мир примет тебя. И тогда опасность нависнет не только над тобой, но и над народом Дорлифа и других селений. И теперь я утверждаю (и делаю это без колебаний), что Дорлифу нужен закон о запрете выхода на Путь, чтобы свести опасность к редкой случайности. Нести бремя охраны Пути должны люди, входящие в Управляющий Совет, те из них, на которых это бремя возложит сама судьба или на которых это бремя возложат дорлифяне, временно отягощённые этой ношей по воле той же судьбы. Каждый такой дорлифянин передаст свою ношу тому члену Совета, которого выберут его разум и сердце. Вы видите перед собой ключ точно так же, как вижу его я, и понимаете, что ключ может быть не один. Поэтому я говорю: люди, а не один человек. Предлагаю называть их Хранителями. Это слово, Хранитель, для меня триедино: хранитель ключа, хранитель мира и покоя Дорлифа и хранитель чести Хранителя.
Через три дня после того как дорлифяне на общем сходе сказали Фэдэфу "да", Управляющий Совет принял два закона: "О запрете выхода на Путь" и "О Хранителях". Фэдэф стал первым Хранителем.
Глава десятая
Морковный человечек радуется и печалится
Фэдэф вернулся с охоты ночью. Он снял пояс и повесил его на стену.
– Спасибо, друзья, – поблагодарил он свои мечи.
Вдруг он услышал прерывистый голос Саваса. Потом – голос Лелеан. "Уж не заболел ли Савас?" – подумал он и поторопился в спальню сына.
Лелеан сидела на постели рядом с Савасом и успокаивала его.
– Савасу приснился страшный сон, Фэдэф, – ответила она с укором во взгляде на немой вопрос мужа.
– Папа, мне приснился страшный сон.
Фэдэф подошёл к сыну и погладил его по голове.
– Ничего. Мне тоже снились страшные сны. И маме снились.
– Нет, папа. Это очень страшный сон. Мне никогда не было так страшно.
Савас прижался к Лелеан, одновременно отвернув лицо от отца. Фэдэф понял, что сказал сыну первые попавшие ему в голову слова, но это были не те слова, которые надо было сказать, – лучше бы он ничего не говорил.
– Савас, ты хочешь рассказать папе и мне сон?
– Хочу. Только завтра. А сейчас я хочу спать, но боюсь. Если я останусь в комнате один, мне снова приснится этот сон, и тогда я больше никогда не смогу спать.
– Я посижу с тобой до утра, – сказала Лелеан. – Спи, Савас. И ничего не бойся. Тебе приснится другой сон, хороший.
– Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи, Савас, – Фэдэф направился к двери.
– Папа, ты завтра дома будешь или на войну с горбунами пойдёшь?
Фэдэфа удивило то, что Савас сказал "на войну". Он бросил взгляд на Лелеан.
– Ответь сыну.
– Завтра я останусь дома.
– И я расскажу тебе и маме сон?
– Конечно, расскажешь. Спокойной ночи.
Утром Саваса не тревожил страх: за остаток ночи кошмар больше не вторгался в его сон. Но он не ушёл совсем, а лишь спрятался внутри Саваса, и теперь душа мальчика хотела расстаться с ним. Расстаться можно было только одним способом. Пока родители неспешно завтракали, то и дело поглядывая на Саваса, он быстро съел кусок творожного пирога, запивая его руксовым чаем, и стал рассказывать.
– Сначала мне снилось, что ты катаешь меня на тележке, как раньше, когда я был маленький, – Савас посмотрел на отца. – Ты возил меня около дома, а потом спросил: "Хочешь, далеко поедем?" Я сказал, что хочу поехать далеко-далеко, потому что мне нравится долго и быстро ехать. Ты вёз меня по Дорлифу. Потом появились Верев и Гарураг. Они побежали за нашей тележкой, они хотели догнать меня. А я поддразнивал их и кричал тебе: "Быстрее! Быстрее!", и ты бежал так быстро, что они отставали. Потом ты нарочно замедлял бег, и они почти догоняли нас и пытались ухватить меня за рубашку. Тогда я снова кричал тебе, и ты припускал. Было весело, и я смеялся. Потом Верев и Гарураг отстали, а ты всё бежал и бежал. Я оглянулся и не увидел Дорлифа. Тогда я попросил тебя повернуть назад. Место было незнакомо и пустынно, и, наверно, я испугался. Но пока я испугался не очень сильно. Но всё равно испугался. А ты даже не посмотрел на меня и продолжал бежать. И я закричал громко-громко: "Папа! Папа! Поедем домой!" Ты услышал и повернул голову в мою сторону, но это был уже не ты. Это был твой брат – Савас.
– Савас, постой! – перебил сына Фэдэф. – Как же ты понял, что это был мой брат? Ты никогда не видел его.
– Папа, я не знаю. Но это был Савас. Я уверен: это был Савас.
– Хорошо, сынок.
– Савас закричал. Он почему-то закричал, и я снова испугался. Он бежал, оглядывался и кричал. И я заметил, что он смотрит и кричит не на меня, а на того, кто позади меня. Я боялся посмотреть назад и увидеть того, от кого он убегает. Но всё-таки я взглянул. Это был ты, папа. Савас убегал от тебя и кричал тебе.
– Ты запомнил, что он кричал? – спросила Лелеан.
– Сначала я не понимал его слов, потому что боялся. А потом услышал, потому что он повторял и повторял их.
Савас умолк и опустил голову: он должен был рассказать самое главное и самое страшное, но не знал, как это примет отец.
– Говори, сынок, – мягко сказал Фэдэф, увидев нерешительность Саваса.
– Он кричал: "Фэдэф, ты покончишь со злом!" А ты… ты так и не смог нас догнать. Ты тоже кричал… Ты кричал: "Отдай мне сына!" Я увидел, что Савас бежит прямо к пропасти. Я заплакал и стал просить его остановиться. И я проснулся… Страшный сон?
– Очень страшный, – сказала Лелеан честно, но пытаясь ничем не выдать ощущения какой-то опасности, которое вошло в неё вместе с ожившим перед её глазами сном. – Но ты рассказал нам его, и он больше не твой.
– Савас?
– Что, папа?
– Хочешь поехать со мной на охоту? Мы будем выслеживать каменных горбунов, – сказал Фэдэф, невольно повернув течение дня в неведомую сторону.
– Да! Нет! – выкрикнули Савас и Лелеан одновременно.
– Хочу, папа! Поедем сегодня! – глаза Саваса загорелись от счастья.
– Не сегодня, сынок. Я должна для вас с папой всё подготовить, – сказала Лелеан и бросила взгляд на Фэдэфа, надеясь на то, что он поддержит её хотя бы в этом.
– Мама права, Савас. Подготовка займёт какое-то время. Но обещаю тебе, что очень скоро мы отправимся в горы.
– Папа, можно я скажу Вереву и Гарурагу, что пойду с тобой охотиться на горбунов?
– Конечно, можно.
– Мама, я пойду гулять.
Савас забежал в свою комнату, чтобы взять пояс с двумя деревянными мечами, и через несколько мгновений выскочил на улицу.
– Послушай, Фэдэф, – начала Лелеан, но тут же остановилась.
В дверях стоял Савас.
– Что, сынок? – спросил Фэдэф.
– Можно я возьму на охоту настоящий лук со стрелами?
– Ну а для чего же я учил тебя стрелять?
– Спасибо, папа! – Савас опрометью выбежал на улицу.
– Фэдэф, – в голосе Лелеан слышалась тревога, – ты будто не обратил внимания на этот пугающий сон.
– Лелеан, дорогая, обещаю тебе, что не оставлю сон Саваса неразгаданным. Я чувствую: Повелитель Мира Грёз что-то спрятал на пути от дома к пропасти. Я должен это найти.
– Пообещай мне ещё одно.
– Говори.
– На охоту вы поедете втроём. Ты возьмёшь с собой Лебеарда. Так мне будет спокойнее.
– Согласен, – с усмешкой ответил Фэдэф.
– Но почему ты выбрал для первой охоты Саваса горбунов?! – вспылила Лелеан, до этого момента державшая чувства в себе. – Почему не горного барана, не кабана?! Я знаю, кабан очень опасен. Но это зверь. А горбун… горбун – враг!
– Савас должен научиться смотреть в глаза врагу. Чем раньше, тем лучше. Многие дорлифяне погибли, потому что не умели этого.
– Я прямо сейчас отправляюсь за Лебеардом. Останься сегодня с Савасом… Побудь немного отцом.
– Будем ждать тебя и Лебеарда к вечернему чаю. Савас любит, когда у нас гости.
– Савас любит, когда дома гостишь ты.