– Да как сказать… – решил Степан размять шею, которая нещадно затекала от длительного сидения за рулем. – Это длинная история, но если сократить ее до нескольких слов, то жена от меня ушла как раз в то утро, когда началась вся эта хрень.
– Как символично, не правда ли?
– Да уж… – скривился, словно от зубной боли, Рогов.
– И как? Соплепускания и душестрадания уже закончились или еще не начинались?
– Даже и не знаю, были ли они. Просто как-то все навалилось. Мертвяки эти, сосед умерший с дочерьми… Не имелось толком времени, чтобы подумать.
– Ну вот и продолжай в том же ключе. Меньше думай. Тем более что сейчас работы более чем достаточно. А вообще вот что я тебе скажу – перекрестись и скажи спасибо судьбе, что отвела от тебя эту тетку. Вот почему она ушла?
– Да как-то говорить особо и не хочется, – скривил правый уголок рта Степан, действительно не желая вспоминать свою семейную жизнь и тем более обсуждать ее с малознакомым человеком.
– Это тебе сейчас не хочется – стресс, усталость, – продолжил случайный попутчик, глянув на заднее сиденье и убедившись, что с племяшом все нормально. Тот мирно спал со щенком в обнимку и тихо посапывал. – А потом попрет тоска, к горлу подступит, сожмет в тиски, и будешь терзаться. Так что лучше сейчас все разложить по полочкам, чем потом, когда никого рядом не будет. Так чего ушла-то? Бил-пил-изменял?
– Да нет, – пожал плечами водитель и нехотя добавил: – Не изменял. – А потом его как прорвало… – Я и сам толком не очень все понял. Говорила, что ей внимания моего не хватало, и денег было мало, все время повторяла, что надоело на съемной квартире жить, хотя квартира была более чем хорошей, практически в самом центре…
– А-а-а… – кивая, протянул Константин, словно своими собственными глазами увидел все то, о чем сказал Степан. – Ну понятно. Все как всегда и как у всех. Вечные песни про "не уделял внимания". Поверь – тебе свечку нужно поставить в храме за то, что Бог отвел от тебя негодную бабу.
– Почему негодную? – даже слегка обиделся на такие слова парень. – Катя красивая…
– Да разве ж это показатель годности к семейной жизни? – искренне удивился Константин, поправив съехавшие очки. – Понимаешь, Степа, если мужик изначально не задаст рамки своей бабе, жена она ему или… как вы, молодежь, говорите – просто встречаетесь, и не будет контролировать пересечение этих рамок, то считай – каюк браку! Женщины, они что? Они же живут инстинктами и эмоциями. Мужики же – более рациональные существа.
– А разве мы не все в первую очередь люди? – попытался возразить Степа.
– Все, но с разными функциями. Ну чтобы было понятнее – птицы. Вот пингвины не летают, зато плавают, а орлы хоть и не плавают, но отлично летают и ловят дичь. Вот так и люди. Два вида – "Эм" и "Жо". И очень часто ни "Эм", ни "Жо" не понимают друг друга, себя самих и возложенных на них функций.
– Чет вы так все закрутили, Константин Аркадьевич… – почесал затылок Степан.
– Это не я такой, это жизнь такая…
– Ну а какая, по-вашему, должна быть жена? В вашем понимании?
– В моем?
– Ага.
– В первую очередь – надежная.
– Как автомат Калашникова? – усмехнулся Степа.
– Почти. Не зря же говорят, что жена – это тыл. А если тыл ненадежен, то зачем такой тыл? Мы ж, мужики, на передовой. Ну большинство из нас. А женщины… они для чего нам нужны? Чтобы обеспечить нам уют и тепло домашнего очага, как бы это патетически ни звучало.
– Вы так сказали, а у меня картинка перед глазами – пришел пахарь с поля, а женка перед ним крынку молока и краюху хлеба ставит…
– Ну примерно так, – согласно закивал разбитой головой нежданный попутчик. – Но борщ с пампушками я люблю больше. На лактозу у меня аллергия.
– Ну хорошо. А во вторую очередь? После борща с пампушками?
Степана даже немного развлек разговор с этим человеком. Ему просто было интересно услышать, как он смотрит на жизнь… Увидеть ее, так сказать, его глазами.
– Домовитость, – ответил на вопрос Константин после небольшой паузы.
– Это как?
– Это когда дом, семья, дети для женщины на первом месте.
– А как же самореализация там? Учеба? Работа?
– Главная ее работа – дети. И их воспитание, – безапелляционно ответил попутчик.
– А не слишком ли это… Ну не знаю… Прямо как в дореволюционные времена, как при царе Горохе.
– А что до революции? – кивнул Константин и тут же продолжил развивать свою мысль: – Были крепкие семьи, множество детишек. А сейчас? Женщина одного родит и ждет, что ее должны поставить на бронзовый пьедестал и лавровый венок на чело водрузить. Как же! Она же ребенка родила! Непосильное дело сделала. И ладно бы все этим закончилось. Так с этим обычно все начинается… Ребенок занимает место на пьедестале рядом с мамой, а муж и отец, если это, конечно, один и тот же человек, что не всегда совпадает, начинает пахать, как папа Карло.
– Но ведь женщинам действительно тяжело с детьми. Они устают, а еще и постирай-погладь, еду приготовь… – попытался парень защитить несправедливо обиженных, как ему показалось, женщин, вспомнив, как жаловались на тяжелый быт те немногие подружки его жены, которые родили детишек.
– Степа, ты говоришь, как глупая тетка. Тебе бы пересмотреть некоторые жизненные позиции.
– Ну какой есть, – немного обиделся Рогов.
– Хм. – Константин не сильно обратил внимание на обиду Степы. – Ну каждый сам себе злобный буратино. Так вот… По поводу готовки-уборки. Что сейчас доступно из того, чего не было у наших бабушек-прабабушек?
– Что?
– Блага цивилизации. Ну там, стиральные машинки, центральное отопление, водопровод и прочая ерунда, которую мы, привыкшие к комфорту, не замечаем. Раньше-то как было? Чтобы еду приготовить – печь нужно растопить, воды наносить, тогда и готовь уже. А сейчас? В худшем случае пельмени сварил – и ужин готов. Про уборку вообще молчу. Сколько квадратура в средней двушке? Метров пятьдесят от силы? Ну вот. Сколько времени нужно, чтобы пройтись с пылесосом по двум комнатам, а потом шваброй помахать? А если пылесос моющий? Все делим на два. Стирает стиральная машинка, остается только закинуть все в барабан, нажать пару кнопок, подождать и развесить на балконе.
– Ну да. Это правда. – Степан вдруг вспомнил, как Катя постоянно жаловалась на усталость, хотя с техникой в доме все было более чем нормально.
– Так что при правильном планировании времени домашние хлопоты много сил не отнимут. Бывает, конечно, что дети беспокойные попадаются, но такова уж бабская доля. Для того они и существуют в природе, чтобы потомство выносить, выкормить и в свет выпустить, пока мужики в это время "папонта" добывают, чтобы всю эту ораву прокормить.
– Ну так что? Женщинам учиться не нужно?
– Нужно, конечно. Ей же еще уроки с детьми делать, разговаривать с ними. Да и с мужем тоже чтобы было о чем поговорить. Это только резиновая баба для одного дела годится.
– А как с работой?
– Тут уже сложнее. Если нет материальных проблем, то женщина может в социальной сфере поработать… Для души. Если это, конечно, никак не скажется на ее домашних обязанностях.
– Так что? Киндер-Кюхе-Кирхе? – вспомнил Степа правило "трех К", популярное в Германии сороковых годов.
– А почему бы и нет? Крепкие семьи, счастливые дети, здоровая нация. Что в этом плохого? А теперь что? Ты знаешь, что разводятся восемьдесят процентов пар? При этом около восьмидесяти процентов из всех разводов инициируется женщинами. У них любовь новая или все те же "пил-бил-изменял", или "ниудилялвнимания", а то, что дети без отца остаются, им по барабану.
– Но ведь никто же не запрещает отцу встречаться с детьми, участвовать в их жизни? – возразил на такое заявление Степан.
– А как ты себе это представляешь? Как можно воспитывать ребенка, видя его в лучшем случае два-три часа в неделю? И это в идеале, так сказать.
– Кхм…действительно сложновато, – подтвердил Степа, вспомнив, как перед каждой его встречей с отцом маменька закатывала демонстративную истерику на тему "умираю прямо здесь и сейчас, а ты, неблагодарный, оставляешь меня одну". В общем, сценарий оставался тем же, только причины мгновенной смерти каждый раз менялись – маменька очень любила смотреть передачи про здоровье, нахваталась умных слов и названий страшных болячек и козыряла этим. Она сама по себе была хорошим человеком, добрым и сына любила, но, когда разговор касался Степиного отца, мать будто менялась – ее даже потряхивало от злости. – Особенно если отношения с бывшей женой не очень, – добавил Степан.
– О! Ты начинаешь понимать все тонкости взаимоотношений полов.
– Да уж.
– В общем, нужно спокойнее к женщинам относиться, не зацикливаться на них. Мы им нужны больше, чем они нам, поверь. И с этой установкой жить намно-о-ого проще.
– Так ведь сразу-то не получится перестроиться.
– А не надо сразу. Попытаешься все сделать одним махом, без предварительной подготовки – ничего не получится. Начинать нужно постепенно. Измени себя, и ты изменишь весь мир.
– Ну вы разошлись, Константин Аркадьевич. Философ прямо! – усмехнулся Степан.
– А я и есть философ, – подтвердил его слова попутчик.
– В смысле? – удивился парень.
– В университете психологию читал, профессорскую степень имею. Ну а какой психолог не будет хоть немножечко философом? Вот и получается, что философ.
– Ого! Никогда не любил психологов, – негромко, даже как-то заговорщицки проговорил Степан. – Лезут в душу, копаются там своими ручонками.
– Ты их просто готовить не умеешь, – рассмеялся Константин.
– Я приторможу… Чет в кусты захотелось.