Яркие метки кораблей-носителей потерялись за облаком автономных ударных модулей. Затем они запустили ракеты, и облако целей увеличилось в несколько раз. Ответные скопления противоракет, ударных спутников и немногочисленных мобильных лазерных платформ советских космических войск на этом фоне смотрелись куда менее убедительно.
Два боевых построения сближались мучительно долгие минуты, а затем отметки на экране начали стремительно гаснуть.
В штабе Ракова могли только бессильно материться, пока бесстрастный компьютер подсчитывал уничтоженные противокорабельные ракеты и рои прикрытия. Системы управления огнем и активные генераторы помех давали глобалистам возможность не только успешно ликвидировать советские ракеты, но и преодолевать защитные облака противоракет с непозволительно большой эффективностью.
Окажись флот Давыдова у Титана вовремя, численное превосходство ликвидировало бы это преимущество. Но тот плотно завяз в противодействии союзникам глобалистов у Мимаса и в буквальном смысле этого слова боролся за выживание.
К счастью, оборона Титана полагалась не только на ракеты.
– Есть огневой контакт, – буднично прокомментировал пост управления огнем, едва первые отметки целей перешли невидимую линию дистанции эффективного поражения лазерным оружием.
Станция вздрогнула. Из выхлопных отверстий систем охлаждения ударили фонтаны кипящего азота.
Лазер советского производства мог проделать дырку в несколько сантиметров диаметром и десятки сантиметров глубиной даже в щитах Уиппла на кораблях-носителях глобалистов, чего уж говорить о предельно облегченных корпусах ударных модулей.
К этому достоинству прилагалась непомерная цена лазерной батареи, долгое время подготовки новой серии микросекундных импульсов, а также самый главный недостаток – огромное количество избыточного тепла после каждого залпа.
Будь система чуть менее эффективна, лазер так и остался бы забавной игрушкой для физической лаборатории, а на борту вместо него ставили бы дополнительную ракетную батарею – как это делали глобалисты. Но у Титана-Орбитального с отводом тепла проблем не было. Непосредственно под станцией охладитель можно было черпать едва ли не ведрами.
После каждого залпа лазерных батарей в космос устремлялись тонны перегретого азота. Пораженные цели выглядели куда менее эффектно – ослепительные брызги в точке попадания, и всё.
Тем не менее для автономных ударных модулей это значило гарантированное уничтожение. Воевать с набором оплавленных дырок в корпусе и внутреннем оборудовании техника глобалистов не умела даже при всем ее техническом совершенстве.
Но численное превосходство и скорость уравновешивали даже это. Расчет главнокомандующего синих, Роберта Малберри, оказался убийственно точен. Советская оборона захлебнулась уже на первой волне ударного флота.
Раскаленные до тускло-вишневого свечения панели жидкометаллических радиаторов немногих советских автономных модулей с лазерами на борту можно было увидеть даже невооруженным взглядом: если бы, конечно, сыскался кто-то, достаточно безумный, чтобы выйти на внешнюю поверхность Титана-Орбитального лишь затем, чтобы полюбоваться космическим боем.
Всей мощи пока еще боеспособного советского флота обороны Титана хватало только на то, чтобы сохранять безопасность станции – огромной и крайне уязвимой цели.
Ничего большего противнику и не требовалось. К Титану прорвалась главная часть флота, ради которой всё и затевалось.
Десант глобалистов.
Автономные ударные модули несли топливо, оружие, прицельные системы, двигатели, крохотный ядерный реактор – и массу иных тяжелых и безусловно востребованных компонентов.
Десантникам это всё просто не требовалось. Их вообще изначально делали как поезд в один конец для капсул, под завязку набитых роботами-убийцами. Замена двигателей мягкой посадки атмосферным тормозом позволила смонтировать на борту каждого из модулей еще несколько таких капсул.
Вышибные заряды разорвали десантные модули на два с половиной десятка независимых капсул. Ответить на это советская оборона уже не смогла.
Лазеры Титана-Орбитального продолжали исправно выплевывать облака кипящего охладителя из выхлопных отверстий. Каждый новый залп выводил из строя несколько десантных капсул, но поразить все космическая оборона просто не успела. Скорость капсул перед началом торможения не оставила такой возможности.
Атмосфера Титана украсилась тормозными следами. Азотные облака вскипели, проткнутые раскаленными болидами десантных капсул. На станции могли только бессильно следить, как стремительно уменьшается количество целей с приемлемой вероятностью поражения.
Через прицелы зенитных комплексов на поверхности атака воспринималась иначе.
– Четыре ствола, – пробормотал Иван Пономаренко, глядя на метки в прицельной системе, – и всё небо в попугаях.
Позиции зенитчиков окутались клубами раскаленного пара. Хищные туши ракет устремились навстречу целям. Перед самой посадкой скорость десантной капсулы не превышала скорости обычного земного вертолета. Советские зенитчики собрали обильную жатву с медленных и неповоротливых целей. Но тех всё еще было слишком много. И они приближались.
Зенитных ракет средней дальности в одноразовых пусковых контейнерах мобкостюму Ивана хватило меньше чем на полминуты боя. Затем первая волна десанта нанесла свой удар.
Вокруг капониров поднялись облака разрывов. Одна за другой замолкали огневые точки. Вытянутые силуэты беспилотников пронеслись над базой, и каждый разгружал свои боеприпасы с убийственной точностью.
Встречный огонь мобильной пехоты и заглубленных универсальных огневых сооружений позволил сбить часть ракет, но лишь часть. Вновь, как и в лунную кампанию, советская ПВО не смогла обеспечить нужную плотность огня.
Наземные войска советского Титана понесли первые боевые потери. Да, врагу самоубийственная воздушная атака стоила большей части авиации, но десантным капсулам хватило этого времени, чтобы совершить мягкую посадку и выгрузить наземные ударные модули.
Внебрачные дети мирных "роверов" и "следопытов" от военно-промышленного комплекса глобалистов открыли защитные шторки прицельной оптики, хищно повели стволами, съехали на мерзлую поверхность Титана и направились к советской базе.
Вторая волна десанта как раз подсветила им достаточно целей, чтобы те могли вести огонь из укрытий, но при этом уверенно поражать защитников базы управляемыми снарядами.
– Четным отделениям – подавить наземные силы противника, – разнеслось по сети вещания.
Иван выругался и двинул свою боевую машину вперед. За спиной мобильного костюма взвыли мощные турбины. Здесь они позволяли даже летать. Впрочем, посреди затопившего позиции шквала снарядов движение на высоте больше метра над поверхностью означало почти мгновенную гибель.
Первого "ровера" Иван заметил почти случайно. Уходя из-под огня, он перемахнул через невысокий завал булыжников и почти упал на приземистую гусеничную тележку с трубой пускача на горбу. Клацнул зажим бронекостюма, за кормой артиллерийского модуля упала граната, и десантник бросил свою машину прочь.
Широкие гусеницы скрежетнули по мерзлому грунту, но времени развернуться к новой цели у робота уже не осталось. Бронекостюм Ивана лишь вздрогнул от мощного толчка в спину под яркую вспышку бескислородного топлива артиллерийских снарядов.
В эфире стоял привычный гвалт из мата, отрывистых приказов и нечленораздельных выкриков. Метки на тактической карте одна за другой меняли цвет и гасли. Над головой с ревом пронеслись ракетные снаряды. Яркое скопление засечек на месте ударной группы противника мигнуло и погасло. Через несколько секунд то же самое произошло и со второй.
Сотни поражающих элементов советских ракет обратили в промерзший насквозь металлолом почти три четверти сил противника за один залп. Но уцелевшая техника глобалистов продолжала бой с непреклонной целеустремленностью.
Удар в бок заставил мобкостюм Ивана вздрогнуть. Град малокалиберных гиперскоростных снарядов будто огромной циркуляркой срезал навесное оборудование и оружие с правого бока мобильного костюма. Полыхнула коротким замыканием и встала пробитая ракетой заспинная турбина. Сломанные лопатки разлетелись не хуже шрапнели. Защитный кожух превратился в лохмотья рваного металла.
Вторая турбина, прежде чем отключиться, развернула МКАД на месте, и теперь Иван видел засечки трех "роверов" перед собой – два универсала с уже пустыми, какое счастье, что пустыми, трубами ракетных установок, и одно хищное жало гиперскоростной пушки на гусеничном шасси.
Похожий на суставчатую железную лапу манипулятор скорострельного орудия торопливо заменял снарядный короб.
– А вот это уже вряд ли, – десантник захватил неподвижную цель в прицел и вдавил гашетку.
По корпусу костюма лупили автоматические гранатометы универсалов, но многослойная броня и активная защита пока что держались. Ответные выстрелы Ивана разнесли платформу с пушкой на куски.
А затем чьи-то снаряды накрыли оба других "ровера", и всё закончилось. Грохот разрывов и рев двигателей стихли. Только шипел и булькал кипящий метан в лужах вокруг подбитой техники.
– Всё? – не поверил Иван.
– Всё, – подтвердил кто-то на канале. – Всё! Отбили!
– Первые номера, снабжение и ремонт, отдых личного состава два часа, – раскатилось по сети оповещения. – Вторые номера, охрана периметра. Группу ремонтников на четвертую батарею.
Иван устало вздохнул и направил свой мобкостюм к ангару. Пока его автопилот вел машину, он подключился к планшету и отправил короткое сообщение: "Витька, мы справились. Как там у вас?"