Генеральный штаб
Когда перед ним одна за другой легли радиограммы из ставки командующего Центральным военным округом, заместитель начальника Генерального штаба впервые за день расправил плечи. А уже через несколько минут во все уголки России полетели радио- и телефонограммы.
"Всем! Всем! Всем! В связи с болезнью Председателя Совета Народных Комиссаров товарища Ульянова (Ленина) В.И., и в соответствии со статьёй 56 Конституции России, обязанности Председателя Совета Народных Комиссаров исполняет зам. пред. Совнаркома товарищ Сталин И. В., вплоть до решения Съезда Советов по данному вопросу…"
"…О кадровых назначениях в руководстве Наркомата государственной безопасности и Всероссийской чрезвычайной комиссии по делам государственной безопасности… В связи с гибелью наркома НГБ и председателя ВЧК товарища Дзержинского назначить исполняющим обязанности наркома НГБ и председателя ВЧК товарища Ежова Н. И…"
"…О кадровых перестановках в руководстве Наркомата обороны и Генерального штаба… Отстраняется от занимаемой должности нарком обороны товарищ Троцкий Л. Д. Исполняющим обязанности наркома обороны назначается генерал армии Абрамов Г. В…
…Отстраняется от занимаемой должности начальник Генерального штаба генерал-полковник Тухачевский М. Н. Исполняющим обязанности начальника Генерального штаба назначается генерал-лейтенант Бонч-Бруевич М. Д…"
Кабинет Ежова
Дискуссия между Ежовым и Тухачевским была в самом разгаре, когда в кабинет вошёл адъютант. Он положил бланки телефонограмм на стол перед начальником, сам встал в стороне на случай возможных указаний. Ежов прочитал, потом перебросил бланки Тухачевскому.
- Вот вам мои последние аргументы! - И продолжил с досадой в голосе: – Эх, Михал Николаевич, Михал Николаевич… а ведь маршалом могли стать! - и адъютанту: – Вызывай конвой!
Штаб Слащёва
Ежов, Слащёв и Абрамова склонились над картой Петрограда, которой мало было столешницы: края чуть обвисали.
- Очаги сопротивления находятся здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. - Слащёв отмечал красными фишками места на карте. - Правда, везде пока только митингуют, а вот тут, - Слащёв поставил рядом с одной из фишек ещё одну, - уже стреляют.
- Здание НГБ? - уточнил Ежов.
- Точно так! Прикажете ввести в дело войска?
- Не прикажу, - отрицательно покачал головой Ежов. - Войска исключительно для блокады. Туда уже отправился Бокий. В его распоряжение поступает весь лояльный нам спецназ, а это трёхкратное превосходство над людьми Лациса – справятся; дело семейное и решать его будем по-семейному!
- Как скажете, - коротко кивнул Слащёв.
В кабинет стремительно вошёл председатель Петроградского Совета и Первый секретарь ЦК РКП Киров.
- Здравствуйте, товарищи! - произнёс он, направляясь к столу.
- Ты как здесь? - спросил Ежов, пожимая Кирову руку.
- С неба свалился, - без улыбки ответил Киров. И тут же пояснил: – Как ЭТО началось, я сразу на аэродром.
- Что в Москве? - спросил Ежов и добавил: – Про Феликса и Машу с Мишей мы знаем.
- А связи разве нет? - удивился Киров. - Я, честно говоря, от вас новости узнать рассчитывал.
- Связи нет уже несколько часов, - вздохнул Ежов. - Телефон молчит, а в эфире сплошные помехи, видно, глушат друг друга.
- Ясно. - Киров взглядом обвёл присутствующих. - Худо в Москве, товарищи. Можно сказать, паршиво! Троцкий и компания прямо с начала утреннего заседания съезда Советов попытались провести резолюцию о передаче им всей полноты власти в стране. Когда не вышло – покинули зал заседаний. Сразу после этого пошёл слух, что в город входят латышские стрелки в помощь московским гэбистам, которые выступили на стороне Троцкого со товарищи. - Киров сокрушённо покачал головой. - А я ведь, как и многие, до конца верил, что леваки (наши и эсеровские) не только не выступят с оружием против своих, но и объединиться-то не сумеют! Э, да что там говорить…
- Кто в Москве противостоит мятежникам? - спросил Ежов.
- Александрович с отрядами милиции.
- А войска? - поинтересовался Слащёв.
- Гарнизон Кремля – однозначно за нас. Про остальных мне ничего неизвестно. Да. Кремль. Как раз перед моим отъездом было принято решение о переносе съезда на территорию Кремля.
- Логично, - одобрил Ежов. - Это, я думаю, позволит продержаться до подхода основных сил. Абрамов, не сомневаюсь, уже идёт к Москве!
- Я тоже так думаю, - кивнул Киров. - А нам надо очистить от мятежников столицу. Доложите обстановку, - попросил он Слащёва.
Тот повторил всё, что недавно доложил Ежову и Абрамовой.
- Митингуют, говорите… - задумчиво произнёс Киров, глядя на фишки на карте. - Вот и славно, а мы к ним своих агитаторов направим, и немедля! Товарищ Слащёв, у вас в штабе найдётся свободное помещение?
- Найдётся, - не совсем понимая, куда клонит Киров, осторожно ответил генерал.
- Отлично! Я, товарищи, хочу разместить свой штаб – и по линии Совета, и по партийной линии – прямо здесь, чтобы оперативно реагировать на изменения в обстановке. Куда идти, товарищ Слащёв?
Генерал вызвал адъютанта и отдал соответствующие распоряжения. Когда Киров и адъютант покинули комнату, Слащёв, Абрамова и Ежов вернулись к карте.
- Вот что меня сейчас беспокоит больше всего. - Слащёв приподнял свесившийся верхний край карты.
- Кронштадт? - спросил Ежов.
- Да…
Ежов кивнул, а Абрамова нахмурилась. Кронштадт, ещё утром передавший воззвание Центробалта за подписью Дыбенко, содержащее призыв поддержать мятежников, молчал. Летом окружённая фортами морская крепость была неприступна.
- Какими силами располагает Кронштадт? - спросил Ежов.
- Помимо гарнизонов фортов ещё только комендантский полк, - сказал Слащёв.
- Добавьте сюда курсантов Морского учебного центра, и всех, кто по той или иной причине оказался на берегу, - вот вам ещё полк! - поправил его Ежов.
- Принимается! - кивнул Слащёв.
- А корабли?
- Почти весь флот сейчас или в море, или на других базах, - доложил Слащёв. - В Кронштадте остались, в основном, те корабли, что стоят на консервации. На ходу несколько эсминцев и крейсер "Аврора", которые находятся на боевом дежурстве.
Зазвонил телефон. Слащёв снял рубку. Выслушав начало доклада, потянул провод к столу, и, изредка бросая в трубку короткие фразы, стал расставлять на карте фишки зелёного цвета. Ежов и Абрамова с тревогой следили за его действиями. Вскоре зелёные фишки со всех сторон окружили центр города. Беспокойство возросло после того, как Слащёв отдал приказ: "Развести мосты!". Кончив говорить, генерал поставил аппарат прямо на карту и опёрся руками на стол.
- Что это? - спросила Абрамова, показывая на зелёные фишки.
- Колонны демонстрантов, - ответил Слащёв. - Идут под лозунгами "Долой соглашателей!" и "Да здравствует Пролетарская революция!"
- Сколько их? - спросил Ежов.
- По приблизительным подсчётам, тысяч тридцать.
- Надо сообщить Кирову, - сказала Абрамова.
- Ему доложат, - кивнул Слащёв. - Что делать будем?
- Ничего, - пожал плечами Ежов. - Те, кто не сможет пройти в центр города, пусть митингуют у мостов.
- А кто сможет?
- А тех, кто сможет, - ответила Слащёву Абрамова, - надо аккуратненько выводить на Марсово поле. Там места много, там и будем гасить пожар.
- Хороший план, - одобрил Слащёв. - На чердаках зданий по периметру площади следует установить пулемёты, а ещё… - генерал осёкся под тяжёлым взглядом Абрамовой.
- Может, мне тебе кой-чего прищемить? - задумчиво спросила Ольга. - Чтобы всякая хренотень в голову не лезла?
Слащёв от растерянности только и вымолвил:
- Однако! - и посмотрел на Ежова, ища у него поддержки, но тот лишь развёл руками.
- Ладно, генерал, не обижайся. Насчёт прищемить я пошутила, - примирительным тоном произнесла Ольга. - Но стрелять в народ и думать забудь!
- Да я, собственно, и не думал, - начал Слащёв. - Имелось в виду…
Телефон зазвонил вновь, и что у генерала "имелось в виду", так и осталось невыясненным.
Слащёв выслушал сообщение молча, шумно выдохнул и положил трубку на аппарат медленно и осторожно, словно была она из хрусталя.
- Что ещё? - забеспокоился Ежов.
- Звонили из Зимнего. К Дворцовому мосту подошёл эсминец. Требуют свести мост.
- Едем! - Ежов кинулся к двери, Ольга за ним.
Возле Дворцового моста
Воспарившая над Невой чайка раскрыла клюв от удивления. Вот те нате! То, что творилось по обе стороны Дворцового моста, вполне могло служить иллюстрацией к учебнику "Новейшей истории России", когда бы речь шла о годе 1917, но для года 1920…
Так что там увидела наша чайка?
Стрелка Васильевского острова радушно предоставила себя демонстрантам и почти вся скрылась под колышущимися знамёнами и транспарантами. По другую сторону Невы Дворцовая и Адмиралтейская набережные предпочли военных, которые многократно уступали демонстрантам по численности, но, понятное дело, значительно превосходили их организованностью и дисциплиной. Дворцовому мосту всё это, очевидно, сильно не нравилось. Иначе зачем бы он отгородился от супротивников поднятыми "ладонями" разводного пролёта? Он бы так и дальше стоял, ему было нетрудно, но такую позицию не одобрил недавно подошедший из Кронштадта эсминец "Справедливый", который настоятельно советовал мосту: "Ты ладошки-то опусти, опусти!"
Именно это и видела глупая птица чайка. Давайте оставим её в покое, спустимся с небес на землю и посмотрим на события глазами полковника Абрамовой.