НИКОЛАЙ
Виноградов выглядел уставшим. И ещё он был раздражён. Может, второе вытекало из первого? Пока же он просто поймал меня за рукав и оттащил в сторону.
- Ты когда в Петроград отбываешь?
- Сразу после банкета поеду на аэродром.
- Жаль.
"Жаль" было не только в слове, но и в интонации, и в выражении лица. Поэтому я спросил:
- У тебя что-то случилось?
Павел неопределённо повёл плечами.
- Не то, чтобы… - Посмотрел мне в лицо. - Поговорить бы надо…
- Так за чем дело стало? - Я посмотрел на часы. - До начала банкета ещё час. Давай, поговорим!
- Здесь? - Павел выразительно повёл глазами.
Надо сказать, что разговор наш проходил в Большом Кремлёвском дворце. Только что завершилась инаугурация первого Президента СССР (на этот пост был избран Ленин), и собравшийся по этому поводу элитный муравейник расползся, казалось, по всем помещениям дворца. Но так только казалось. Одно моё распоряжение – и через пару минут я и Павел уже сидели в уютном кабинете, где мы были не только одни, но куда не долетал и дворцовый шум.
- Так о чём ты хотел со мной поговорить? - спросил я у Павла после того, как мы уселись в кресла возле низенького столика. - Причина, верно, серьёзная, поскольку вид у тебя, брат, прямо скажу, неважнецкий.
Виноградов слабо улыбнулся.
- Не трудись, Коля, всё я про свой вид знаю. Держусь, честно говоря, из последних сил. Боюсь, что ноша, которую вы на меня взвалили, мне не по плечу.
Так вот оно в чём дело… Понимающе киваю.
- Заместители достали? И это когда их ещё только шесть. А когда станет два десятка, что ты запоёшь?
- Не станет, Коля, - покачал головой Виноградов.
Так, так… Спрашиваю сурово:
- Всё-таки решили?
- Решили, Коля. На последней коллегии КИД (Государственный комитет по иностранным делам) было принято решение: наркоматов (министерств) по регионам не создавать, ограничиться назначением в федеральный наркомат по заместителю от каждого региона. Сегодня утром Госсовет это наше решение утвердил.
Значит Шеф уже в курсе облома. И ничего мне не сказал. Впрочем, когда ему было, если заседание Госсовета закончилось как раз перед инаугурацией?
- А как решили поступить с заявками в Лигу Наций?
- Тут всё остаётся без изменений, - ответил Павел. - Заявка будет подана от каждой республики, подписавшей Союзный Договор.
Ну хоть так. А с МИД в каждой республике мы, верно, и впрямь погорячились. Спрашиваю у Павла:
- Так что там замы. Заклевали?
- Не то слово, - вздохнул Павел. - Они ведь все искушённые дипломаты, не чета мне. Трудно мне их в ежовых рукавицах держать…
Я усмехнулся.
- А знаешь, почему трудно? Да потому, что тебе мои рукавицы велики, с рук сваливаются.
Подождав, пока до Виноградова дойдёт смысл сказанной мной двусмысленности (Смысл двусмысленности – красиво!), я продолжил:
- Так что изобретай, брат, другие методы воздействия на подчинённых.
- Да были бы они подчинёнными – я б на них управу нашёл! - вырвалось у Павла. Потом он смутился своей горячности и стал оправдываться: – Нет, правда. Это двойное подчинение – сплошная головная боль. У каждого моего зама параллельный начальник в Госсовете сидит.
- Ничего, - стал я успокаивать друга, - Это пока механизм новенький – сплошной скрип да скрежет. А когда притрётесь друг к дружке, то всё у вас пойдёт, как по маслу. Да и, к слову сказать, в других комитетах та же фигня, не один ты страдаешь.
- Во всех, кроме твоего, - заметил Павел.
- Так это понятно. Государственную безопасность дробить никак нельзя. А то мы вместо того, чтобы страну охранять, и будем только в своём ведомстве шпионов отлавливать.
- Кстати, о твоём ведомстве. Хочу тебя, Николай Иванович попросить, ты урезонь Турани-то. А то англичане нам постоянно пеняют на нарушение стокгольмской договорённости.
- Англичане, брат Павел, они ведь не меняются. Им сколько ни уступай – всё мало будет. Они, верно, опять на "Красный ислам" сетуют? Так Турани к нему давно никакого отношения не имеет. По крайней мере, формально. Так им при случае и передай.
- Да я-то передам… - Виноградов махнул рукой. - Ладно, это и в самом деле пустяки по сравнению с мировой революцией.
Однако! Такая шутка имела хождение в ТОМ времени, откуда она взялась теперь? Оказалось, что это вовсе и не шутка. Павла всерьёз беспокоила активность Коминтерна.
- Из-за их неуёмной деятельности мне на заседания Лиги Наций хоть не появляйся, - жаловался Павел. - И откуда в вас, коммунистах, столько классовой ненависти?
- Ты, пожалуйста, не обобщай, - попросил я.
- Ну да, - согласился Павел. - Вы в РКП поспокойнее будете. Хотя, не будь в правящей коалиции нас, эсеров, вы бы делов натворили!
Я промолчал. Не объяснять же непосвящённому в наше попаданство Павлу, насколько он прав? А Виноградов продолжал витийствовать:
- Нас, эсеров, и в Социнтерне уважают. Нет, там, конечно, тоже спорят, но такого ора, как в Коминтерне, нет. И ладно бы на горло брали. А то, чуть чего – сразу за винтовки хватаются. Это я сейчас про Германию. А нам потом отход побитых "спартаковцев" в Пруссию организуй! В итоге, страшная головная боль. С одной стороны, коммунисты у власти в Пруссии вроде как на законных основаниях: избраны всенародным голосованием, с другой стороны, Германия де-факто на две части расколота. Как мне такое в Лиге Наций объяснять?
- Потерпи, - успокаиваю я Павла. - Скоро многие в твоей Лиге Наций станут терпимее к прусскому режиму относиться.
- Это ты опять про фашистов? - небрежно интересуется Павел. - Да не придут они к власти в Германии, никогда не придут! Я тебя наслушался: побывал на одном из их митингов, инкогнито, разумеется. Гитлер, скажу я тебе, оратор классный, но ведь откровенную чушь несёт! Кто за ним пойдёт? Результаты последних выборов мои слова только подтверждают.
- Не зарекайся, - предупреждаю я Павла. - Послушаем, что ты скажешь лет этак через десять.
- Да то же и скажу, - отмахивается Павел.
Ловлю себя на мысли "А хорошо было бы, если бы Виноградов оказался прав!". Вслух же произношу:
- Выходит, всё так плохо?
- Ты имеешь в виду внешнеполитическую ситуацию? - уточняет Павел. - А я разве произнёс слово "плохо"? Сложно, да – но не плохо. Взять наши отношения с США. Курс на сближение с этим динамично развивающимся государством, взятый с самого начала возникновения новой России, даёт положительные результаты. Особенно в сфере бизнеса – это их любимое словечко. Тут наши взаимные интересы проявляются наиболее ярко. Политические же интересы серьёзно рознятся. Поэтому друзьями наши страны назвать трудно, скорее партнёрами. Но и это нам ой как на пользу!
- Согласен, - сказал я, поднимаясь с кресла. - Нам пора. До банкета пять минут.
Петроград