Генеральный штаб
Начальник Генерального штаба, генерал-лейтенант Бонч-Бруевич, пребывал в недоумении. Он только что ознакомился с заявлением Советского правительства и теперь усиленно морщил лоб, пытаясь вникнуть в суть документа. За этим занятием и застал его нарком обороны Абрамов.
- Что, Михаил Дмитриевич, - весело спросил он, после того, как они поздоровались, - не по зубам орешек?
- Скорее, не по уму, Глеб Васильевич, - вздохнул Бонч-Бруевич. - Никак не возьму в толк: война это, или как?
Текст, внёсший сумятицу в ум бравого генерала, гласил: "Несмотря на все усилия, предпринятые СФРР и рядом других государств, членов Лиги Наций, разрешить так называемый "Польский вопрос" путём дипломатических переговоров не удалось. В ночь с 8 на 9 октября 1920 года польские войска вторглись на территорию Западной Пруссии (ныне подмандатной территории СФРР) и в настоящее время продвигаются по обоим берегам Вислы в направлении Данцига. В связи со сложившейся обстановкой Советское правительство приняло решении о введении военного положения в некоторых западных областях (перечень прилагается), где с нынешнего дня объявляется частичная мобилизация, а также на Балтийском флоте. Для восстановления утраченного по вине польской стороны статуса-кво войскам ныне образованного Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Егорова отдан приказ: при поддержке Балтийского флота провести на территории Польши ограниченную военную операцию по принуждению к миру. В целях недопущения потерь среди мирного польского населения, войскам Западного фронта предложено воздержаться от применения осадной артиллерии и авиации при ведении боевых действий в непосредственной близости от городов и других крупных населённых пунктов, при условии, что польская сторона также будет придерживаться этих правил".
- Дорогой Михаил Дмитриевич! - дружески произнёс Абрамов. - Не мне вам говорить, что войны бывают разные. А новые времена требуют и новых подходов к ведению боевых действий. Ограниченная военная операция отличается от полномасштабной войны, во-первых, сроками: на всё про всё не больше месяца; во-вторых, тем, что в ней мы не стремимся завладеть ни пядью чужой земли даже на время, то есть на временно занятых нашими войсками территориях не будет вводиться даже оккупационный режим – власть, если это, конечно, мирная власть, какой была, такой и останется, а контакт военных с населением будет предельно ограничен. Для этого мы и направили в войска специально подготовленные отряды милиции. Контакт с населением – их задача. Они же совместно с воинскими патрулями будут пресекать любые поползновения со стороны наших солдат к мародёрству, насилию и прочей уголовщине. А в будущем в армии появится специальная военная милиция. Да вы же соответствующие директивы сами подписывали!
- Подписывал, - согласился Бонч-Бруевич, - не сильно, честно говоря, вникая в их смысл. Мне было достаточно того, что под ними уже стояла ваша подпись.
- А вот это вы зря, - пожурил начальника Генерального штаба нарком обороны. - Вникли бы тогда, не было бы вопросов теперь.
- Разумеется, вы правы, - вздохнул Бонч-Бруевич. - Но сроки, сроки. Ведь едва успели подготовить военную часть операции.
- И справились с этой задачей отменно! - подтвердил Абрамов. Потом посмотрел на откровенно огорчённое лицо Бонч-Бруевича, и сказал вроде как примирительно: – Не огорчайтесь, Михаил Дмитриевич. Главное вы сделали, а политесам будем учиться на ходу.
Гродно
Штаб Западного фронта
Как и большинство военных, генерал-лейтенант Егоров "голубые мундиры" не жаловал, пусть они нынче и иного цвета, и обладатели их называется иначе, чем в прежние времена. Потому присутствие возле себя генерала НГБ терпел с трудом. Мало что сатрап, так ещё в одном с ним звании! Члену Военного совета Западного фронта генерал-лейтенанту Бокию сносить такое стало невтерпёж, и он вызвал командующего фронтом на откровенный разговор.
- Вот что, Александр Ильич, - сказал Бокий, глядя прямо в глаза Егорову. - Предлагаю поговорить не как генерал с генералом, а как коммунист с эсером.
- Давай попробуем, - с лёгкой усмешкой согласился Егоров.
- Тогда не скалься, товарищ, а слушай. Мне на твою спесь золотопогонную плевать с высокой берёзы, понял?! Меня сюда направили дело делать, и я его, будь спокоен, сделаю, а ты, будь добр, сделай своё!
- Так я ж разве против? - слегка смутился такого напора Егоров.
- А мне как раз показалось, что против! - продолжил наседать Бокий. Но увидев, что Егоров опять набычился, перешёл на другой тон.
- Да пойми ты, дурья башка, я твоему единоначалию не помеха. Как начнёшь наступать, так и вовсе меня не увидишь. Твой фронт – мой тыл, лады?
- Лады, - чуть поколебавшись, согласился Егоров. - Только ты в моих тылах не сильно-то гайки закручивай.
- А ты придерживай своих орлов от ненужных контактов с мирным населением, так мне, может, гайки и вовсе крутить не придётся.
- Легко сказать, - вздохнул Егоров, - солдат из боя по-разному выходит, иной никак остановиться не может.
- Так на то у тебя комиссары имеются, чтобы горячие головы остужать, - напомнил Бокий.
- А вот тут у тебя ошибочка вышла, - обрадовался чужой промашке Егоров, - нетути больше комиссаров!
- Тьфу, зараза! - ругнулся Бокий. - Совсем я с тобой зарапортовался. Не комиссары, конечно, офицеры по воспитательной работе.
- Другое дело, - улыбнулся Егоров. - Ладно. Напрягу я своего зама по этой самой воспитательной работе, чтобы он подчинённым хвосты накрутил.
- Во-во, - одобрил Бокий, - чем лучше они со своей задачей справятся, тем меньше у нас с тобой будет поводов встречаться.
- Да не так уж и сильно ты мне мешаешь, - соврал Егоров, и тут же перевёл разговор на другую тему. - Ты мне лучше вот что заясни. Меня этим мой зам по тылу озадачил, а я, стало быть, у тебя хочу спросить. По новой моде мы по мере продвижения вглубь польской территории ничего у местного населения реквизировать не будем, так?
- Так, - подтвердил Бокий.
- А как? Неужто всё из России завозить будем?
- Зачем, - улыбнулся Бокий. - Реквизировать не будем, будем покупать.
- У нас что, на это деньги есть? - удивился Егоров.
- А ты об этом у своего начфина спроси, - посоветовал Бокий.
Когда начфин подтвердил, что в его распоряжении имеется достаточное количество польских марок (денежная единица Польши), Егоров только головой покачал.
* * *
За эту операцию командир спецподразделения был представлен к ордену Красной Звезды.
Литерный поезд шёл из Варшавы в сторону границы. В одном из вагонов везли деньги для нужд Центрального фронта. В виду предстоящей военной операции сумма была весьма внушительной. Учитывая обстоятельства, с охраной тоже не поскупились. Мало что в вагоне с деньгами помимо банковских служащих было несколько вооружённых охранников, так ещё рядом был прицеплен вагон с жандармами. После одной из станций, где до конечного пункта следования было уже рукой подать, жандарм, дежуривший в тамбуре последнего вагона, заблокировав дверь, ведущую в вагон, открыл заднюю дверь вагона. Поезд после стоянки ещё не набрал ход, потому те несколько человек, что влезли в вагон через открытую дверь, сделали это быстро и без особого труда. Когда огни станции померкли в ночи, дверь снова открыли, и диверсанты (будем называть их так) перебрались на крышу. Жандарм в тамбуре закрыл дверь наружу и разблокировал дверь в вагон. А диверсанты были уже на крыше вагона с деньгами. Заложили под верхний люк взрывчатку и распластались на крыше. Хлопок – и люк, подскочив на несколько сантиметров, улетает в ночь. Взрыв малой силы услышали только в самом вагоне, но не сразу сообразили, в чём дело. А когда сообразили, стало поздно: в люк полетели баллоны со слезоточивым газом. Трое диверсантов в противогазах спрыгнули в люк, двое остались на крыше.
Жандарм в тамбуре последнего вагона услышал условный стук и открыл заднюю дверь, не забыв вновь заблокировать дверь в вагон. Диверсанты сначала спустились в вагон, а потом, дождавшись, когда поезд на очередном опасном участке замедлит ход, по очереди стали спускаться на рельсы, скинув туда же мешки с деньгами. За последним диверсантом жандарм запер дверь, разблокировал дверь в вагон и спокойно продолжил дежурство. Потом его, разумеется, неоднократно допрашивали, но доказать его участие в акции так и не смогли.
Так польское правительство само оплатило будущие расходы русской армии на закупку продовольствия и фуража у польских крестьян.
Осталось добавить, что акции предшествовали упорные тренировки, сначала на стоящем вагоне, а потом на ходу, на безлюдной тупиковой ветке под Петроградом. Курировал операцию сам нарком ГБ Ежов. Он же изготовил взрывчатку.
Западная Украина
- Что, брат, потрепали тебя гайдамаки? - спросил Миронов у своего старого знакомца, полковника Кожина.
- Тю на тебя! - ответил тот. - Чтоб ты знал, не родился ещё тот гайдамак, что победит Кожина!
- А как же тогда прикажешь понимать твой драп нах остен?
- Так то не гайдамаки были, - сплюнул Кожин, - то пшеки.
- ?
- Ну ляхи, - так понятнее?
- Пшеки, ляхи… поляки, что ли? - нахмурился Миронов. Уверен?
- Я что тебе, регулярное войско от гайдамаков не отличу? - обиделся Кожин.