За ней протянулся широкий балкон, с которого открывался вид на засушливую пустыню, а также небо, поделенное на безоблачную синеву и охряные штормовые тучи. На краю балкона, болтая ногами, сидел мальчик, теплый ветерок играл с его волосами. Он подбрасывал камушек и, не глядя, ловил его. Временами мальчик закрывал глаза, и камень зависал в воздухе. Мальчик выглядел не старше десяти лет, но когда он посмотрел на Аримана, в его лице почувствовалась серьезность, которая заставляла его казаться старше. Глаза мальчика были ярко-синими. Он улыбнулся.
- Привет, Азек, - сказал он, и камушек, зависший перед ним, упал в ладонь. Ариман улыбнулся.
- Ормузд, - произнес Ариман и увидел, как воспоминание о его родном брате отвернулось, закрыло глаза и подбросило в воздух еще один камушек. Темный отполированный водой овал завис и начал медленно поворачиваться перед закрытыми глазами Ормузда.
Ариман присел рядом с братом. Он понял, что уже не в доспехах, а в одной светло-синей тунике, вроде той, что носил Ормузд в его воспоминании. Азек посмотрел на своего близнеца. Юное лицо было зеркальным отражением его собственного. Он помнил каждый жест и слово той их встречи. Когда-то он задавался вопросом, почему. Позже, после смерти Ормузда, он думал, что понял причину. Но теперь, снова смотря на брата, Ариман понял, что ошибался.
- Перестань, - сказал Ормузд, не открывая глаз. - Ты отвлекаешь меня.
- Прости, - ответил Ариман и посмотрел на горизонт. Грязная желтая туча становилась все больше, пожирая синеву неба. На ее границе полыхнула молния. Теплый ветерок дохнул на Аримана, и он почуял в воздухе грозовой разряд. Азек нахмурился.
- Шторма ведь не было, - заметил он.
- Что? - переспросил Ормузд с ноткой раздражения в голосе.
- Шторма не должно быть. Это воспоминание о том дне, когда мы были еще послушниками Пятнадцатого легиона. В тот день шторма не было.
Ормузд пожал плечами. Его лицо было гладким, не отмеченным теми шрамами, которые появятся позже. Ариман почувствовал, как его губы скривились в слабом подобии улыбки; в определенном смысле он смотрел на собственное лицо - они ничем не отличались друг от друга, не считая того, что в моменты раздумий или тревоги лоб Аримана морщился. В тот день Азек был обеспокоен, в голову лезли мысли о том, что с ними могло случиться, и невольно он раз за разом возвращался к ним. Ормузд знал это, как знал всегда.
- Все будет хорошо, Аз, - произнес Ормузд. Ариман моргнул, затем посмотрел на брата, как тогда, в воспоминании. Тогда он что-то сказал, какой-то испуганный пустячный вопрос.
- Перестань, - повторил Ормузд. - Ты всегда думаешь о самом плохом исходе.
- Прости, - сказал Ариман и вспомнил, что то же самое произнес и в прошлом.
- И перестань извиняться, - Ормузд закрыл глаза и позволил парящему камушку упасть в ладонь. - Ты не можешь просто порадоваться? Подумай, кем мы можем стать, чему мы можем научиться, что можем сделать, - он бросил на Аримана резкий взгляд. - Ты снова видел сны?
Конечно, он видел. Ариман всегда видел сны, и еще в детстве они, как правило, имели свойство сбываться. Ормузд тяжело вздохнул.
- Ты ведь знаешь, они не обязательно должны становиться явью, - голос брата стал глубоким, как всегда, когда он собирался сказать нечто очень важное. - Говорить о судьбе глупо.
- Ты никогда не мог удержаться от цитирования, - усмехнулся Ариман.
- Выбирать и творить судьбу надлежит нам одним. Если нам предначертано особенное будущее, то только потому, что мы выбрали его, - Ормузд торжественно кивнул, словно ребенок, вещающий истину. Затем он ухмыльнулся. - В любом случае с нами все будет хорошо, - он бросил взгляд на Аримана, и в его взгляде появилось пылкость. - Я прослежу за этим, Аз.
Ариман промолчал. Он отвернулся от брата и посмотрел на шторм, пеленой закрывший небо. Синева исчезла, солнечный свет стал мутным и грязным. Начался дождь, сначала несколько капель, затем больше, пока небеса не разверзлись, и по дюнам хлынули потоки воды. Ариман глубоко вдохнул. Шторма в тот день не было, но он помнил, что в воздухе пахло бурей.
- Хотел бы я, чтобы ты был прав, - сказал Ариман после длинной паузы. Внезапно он понял, что не помнит сказанного его братом. - Я дошел до конца. Лучше было бы, если бы мы даже не начинали… если бы я не начинал. Но теперь все закончится.
- Нет.
Ариман стремительно обернулся. Ормузд смотрел на него, широкие синие глаза брата улыбались, по лицу стекали капли.
- Что ты сказал? - дождь поглотил звук его голоса. На мгновение мир озарился вспышкой молнии.
- Нет, Азек, - Ормузд улыбнулся, а затем расхохотался в бурю. - Еще не конец.
Ариман почувствовал, как дрожит земля. Он ничего не видел сквозь пелену дождя. Гром заставил его вздрогнуть.
Азек поднял голову и узрел тьму, когда камера содрогнулась снова. Удерживавшие его цепи залязгали. Сердце бешено колотилось. В ушах раздавался металлический стон. Пол и стены пылали, вившиеся по камню руны и знаки стали слишком яркими, чтобы смотреть на них. Оковы на лодыжках обжигали кожу. Шум становился все сильнее. Ариман начал чувствовать, как внутри и снаружи черепа нарастает давление.
Дверь взорвалась шквалом раскаленного металла. Ариман ощутил, как варп захлестнул его разум, будто приливная волна. Голова закружилась, и он увидел, как в пылающую рану, где прежде была дверь, шагнула фигура. Человек был в красных доспехах, шлем принадлежал Тысяче Сынов, в каждой руке он сжимал по мечу - изогнутый хопеш и прямой клинок, покрытый узором из золотых змей. Ариман узнал его - то, как человек двигался, говорило о нем едва ли не громче, как если бы он кричал свое имя.
+ Ариман, + послал Астреос, шагнув к нему. Позади библиария парил скованный демон, подрагивая из-за оплетавших его темных нитей не-света. В двери появились фигуры еще двух воинов Рубрики, подобных каменным стражникам. Их доспехи были угольно-черного цвета. Внутри Аримана все похолодело. Астреос занес меч и рубанул. Ариман заметил пронесшееся по дуге лезвие, ощутил силу удара и полнейшую сосредоточенность, пылавшую на кромке. Цепи над головой Аримана лопнули, и колдун рухнул на пол. Он увидел, как Астреос снял шлем и посмотрел на него.
Ариман взглянул на парящего демона. Из его пальцев выступали длинные костяные лезвия-иглы, с кончиков которых капала кровь. Лицо скованного демона скривилось в акульей улыбке.
- Что ты наделал? - выдохнул Ариман. Астреос вложил меч в ножны и мрачно улыбнулся.
- Выполнил клятву, - произнес он.
Они бежали по коридорам, покрытым серебром и ляпис-лазурью, исписанным словами на языках давно позабытого человеческого прошлого. Освещение пульсировало. Они бежали то во мраке, то в ярком свете. Босые ноги Аримана шлепали по палубе, цепи, все еще свисавшие с запястий и лодыжек, звенели следом. Из рваной раны в боку сочилась кровь. Астреос двигался впереди него, целясь из болт-пистолета в каждую пульсирующую тень. Демон следовал за ними, от его присутствия по стенам потрескивали дуги темной энергии. Колдун слышал, как тот шипит у него в мыслях. В разум пытались пробраться и другие - он чувствовал, как они тянутся к ним через варп, преследуя их, будто гончие.
"Мои братья, - подумал Ариман. - Я снова бегу".
При их приближении двери и люки отворялись и закрывались у них за спинами. Иногда они не открывались, тогда Астреос что-то бормотал и сворачивал в другом направлении.
Мысли библиария были холодными, полностью сосредоточенными на дороге, но распределенными по десятку умственных процессов, которые работали словно единый механизм. В другое время Ариман бы гордился им. Но сейчас его разум оцепенел.
"Почему я бегу? Что я хочу сохранить? Жизнь, прожитую на задворках, существование без какой-либо цели, ради очередного вдоха?"
Они вбежали в широкий коридор, его скрытый за трубами потолок исчезал над головами. В дальнем конце перехода им навстречу открылась клыкастая дверь. Воздух был разрежен, уровень давления и кислорода оставался низким. Сердца Аримана старались компенсировать нехватку воздуха, но колдун чувствовал, что бежать становится все сложнее. Грудь горела от острой и резкой боли, дыхание было влажным от крови.
Он чувствовал, что охотники уже рядом, стягивают вокруг них петлю.
+ - Ариман, - + крик был как звуковым, так и психическим посланием. Он почувствовал, как бронированная рука сомкнулась у него на локте. Ариман обернулся и встретился взглядом с Астреосом. - Пошли, - прорычал библиарий, таща его за собой, но колдун воспротивился.
"Они мои братья, - Ариман остановился посреди коридора. Астреос оглянулся на него, и скованный демон также замер. Ариман посмотрел на оковы, все еще свисавшие с рук. По металлу спиралью вились символы, наполовину расплавленные и искаженные, но еще различимые. - Я не побегу. Не снова".
Он повернулся.
"Я буду сражаться с судьбой, даже если это уничтожит меня".
В тридцати шагах за ним часть стены стала оранжево-белой. Она вздулась, будто волдырь на обожженной коже, а затем взорвалась брызгами расплавленного металла.
Из пылающей бреши появился десяток воинов Рубрики. Они шагали неспешно, их красные доспехи в тусклом свете казались почти черными. Ариман почувствовал, как стукнуло сердце. Он моргнул и на мгновение увидел их под красным солнцем, выходящими из пылевого облака. Воины Рубрики подняли болтганы, двенадцать черных стволов взирали на него, словно глаза мертвецов, словно…
"…красное солнце в змеином ореоле. Парящий ворон, его крылья - темный силуэт на фоне огня.