- К-копье Ненависти, - перевел Хохлов.
- Совершенно точно. И судя по тому, как описывал действие этого копья Штейнглиц, с таким типом вооружения мы еще не стыкались. Кто-то читал книгу Алексея Толстого "Гиперболоид инженера Гарина"?
- Я… - отозвалась Оля Гордеева. - Вы говорите о тепловом луче?
- Не я… - пожал плечами капитан. - Пленный фриц. Причем, он утверждает, что это не изобретение их ученых, а какая-то древняя штука, найденная при археологических раскопках еще пару лет тому. То ли в Азии, то ли в Африке. Поэтому ее так долго изучали. Да и не торопились, сначала… Были уверены, что смогут нас победить и без "наследия предков". Но теперь, вроде, все секреты наконец-то этим Аненербе раскрыты. И в ближайшее полнолуние, то есть через восемь дней…
- Через пять… - поправил командира Семеняк.
- Что?
- Полнолуние будет через пять дней. Я точно знаю.
- Не понял, Степаныч, ты что - астроном? Откуда такие познания?
- Коля в госпитале лежал… - отчего-то смущаясь, а потому сумбурно стал объяснять Степаныч. - Вот я в этом месяце и забыл монетку показать… Теперь, каждую ночь поглядываю. Понимаю, что раньше не будет, а поглядываю…
- Ничего не понял… - мотнул головой Малышев. - При чем тут монетка? И с какого боку к ней полнолуние?
- Полнолуние ни при чем. Мне растущий месяц нужен. Примета такая есть. Если молодой Луне серебряную денежку показать, она подсобит в этом месяце с прибытком… На деньги мне, пока война, плевать. Но вот какая хитрость… Рассуждая здраво, мертвому прибыток ни к чему. Значит, чтобы примета исполнилась, человек жить должен. Вот я Луне, от имени всех, кого знаю, и показываю денежку…
Семеняк порылся в кармане, а когда показал ладонь, на ней поблескивал серебряный диск с обнимающимися крестьянами.
- И вам не стыдно! - возмутилась Оля. - Вы же советский человек! А всякое суеверие - опиум хуже религии.
- Возможно, - не стал спорить Семеняк. - Но, кому от этого вред? Да и с религией, похоже, погорячились в революцию. А теперь сам Иосиф Виссарионович разрешил в церквях молебен служить. Во славу русского оружия и на погибель супостату. Так-то, девонька…
- Отставить диспут, - капитан Малышев чуть повысил голос. - Не место и не время. Ефрейтор Семеняк, доложите, четко и внятно, почему вы сказали, что полнолуние наступит через пять дней, тогда как пленный говорил о восьми?
- Я не знаю, может, у немцев другой отсчет. Но первая четверть была позавчера. Когда мы только линию фронта переползали. А это середка между полнолунием и новолунием. Ровно неделя в обе стороны…
- Понятно. Спасибо, Степаныч… - кивнул капитан. - Значит, будем исходить из этой вводной. Лучше пару дней подождать, чем опоздать хоть на час.
- А далеко бежать, командир? - поинтересовался Петров, многозначительно приподнимая брови и незаметно для девушек, косясь на радисток.
- Не очень. Фриц сказал: чуть больше двухсот километров.
- Действительно, - хмыкнул Хохлов. - Как в соседнюю деревню на танцы сходить.
- Даже ближе, - не оценил шутки старшина Телегин. Для таежного охотника полтора или две сотни километров в самом деле не расстояние. - Было бы ради чего заседание устраивать. Или я что-то не понял, Андрей?
- Объясняю еще раз… - Малышев, взмахом ладони остановил зарождающийся смешок. - Немец мог и солгать, чтобы смерть свою отстрочить. Приказа на поиск мы не получали. Поэтому, если сходим зря, спросят по полной. Мне лично терять нечего. Хуже не будет. А вот ломать судьбы тех, у кого биография не замарана, не хочу…
- А рация зачем? - Гордеева оглянулась на Пивоваренка, рядом с которым стоял вещмешок с передатчиком. - Можно же послать запрос.
- Нельзя, Оля. В том что нас с вами как бы нет - самый главный козырь группы. Поэтому, работаем только на прием. Каждый четвертый час, считая от двадцати ноль-ноль сегодняшнего дня. Майор Корнеев очень рассчитывал на то, что к этому времени он уже успеет обо всем доложить в Управлении и получить добро на поиск.
* * *
- Тогда я вообще не понимаю, чего мы головы ломаем? - пожал плечами Иван Гусев. - Дождемся сеанса связи и все будет ясно. Вперед - значит, вперед и с песней. Ну а прикажут возвращаться - вернемся. Начальству виднее, где и как нас использовать.
- Оно, как бы именно так и надо, - согласился с замечанием старшего лейтенанта Малышев. - И нужно… Но расстояние до цели все же приличное. Даже в глубоком немецком тылу на попутках не подскочишь. Значит, запас времени не такой и большой. А теперь, когда Степаныч такую существенную поправку внес, его еще меньше стало. И заведомо терять почти сутки - непозволительная роскошь. Поэтому, считаю - выступать надо немедленно…
Капитан сделал паузу, как бы подчеркивая особую важность следующих слов.
- Но, в рейд пойдут только добровольцы. Почему - надеюсь, мне не придется повторять? На размышление, обдумывание и принятие решения даю еще десять минут. Разрешаю, кому надо пошушукаться, отойти в сторону. А тех, кто вопреки здравому смыслу, захочет идти со мной, прошу собраться под той березой… - Малышев указал правее. - Остальных, не теряя драгоценное время на какие либо объяснения, прошу встать вон там… - капитан указал другое дерево, левее от себя. Подумал немного и очень серьезно прибавил:
- Товарищи, настоятельно рекомендую, особенно девушкам и бойцам старшего возраста, хорошо взвесить собственные силы. Дорога к цели предстоит не столько опасная - на войне нет безопасных мест, а просто длинная и трудная. И еще: стоит ли рисковать чистой биографией, вполне возможно, что и зря? Так что решайте, по уму, без обид и душевных терзаний. Я мог бы приказать, но считаю: осознанное решение лучше.
- Я с тобой, командир… - буквально сразу же, как только Малышев замолчал, отозвался Олег Пивоваренко, одновременно перемещаясь к березе. - Как говорится: "Либо грудь в крестах, либо голова в кустах". А штрафбат… что ж, не впервой, бывали уже. И там советские люди воюют. Не привыкать… Зато, если выгорит - с таким опытом переведусь в разведку. Нравиться мне здесь.
- И чем же?
- А что в затылок никто не дышит… - усмехнулся парашютист. - Как у нас, после выброски…
- У нас, у вас… - пробормотал Петров, становясь рядом. - А у нас в квартире газ. А у вас? А у нас водопровод. Вот…
Младший сержант Мамедова не удержалась и прыснула, прикрыв лицо ладошкой.
- Это ты, Виктор, к чему? - удивился Малышев
- Стишок детский вспомнил. Дело было вечером, делать было нечего. И заканчивается соответственно: "Дело было вечером - спорить было нечего…"
- Все равно не понял.
- Потому что понимать нечего, - пожал плечами Петров. - Будто ты, командир, не знаешь, что на конкурсе "Всемирной лени" саперы уверенно держат второе место. Сразу после пожарников. Вот и я, Андрей, не хочу туда-сюда мотаться? Drang nach Westen* (*нем., - Путь на запад. В противовес популярному в Германии лозунгу "Drang nach Оsten", "Путь на восток"). В том смысле, если уж трудить ноги, то только в направлении Берлина. Да и несподручно вам будет без сапера. Как-то мало вериться, что на том секретном объекте ничего разминировать или взрывать не понадобится. И потом, я же в штрафбате без году неделю побыл. И даже не ранен. Кто его знает: пересмотрят мое дело или нет? Так что лишний подвиг лишним не будет…
- Правильно. Мы тоже с вами… - не дожидаясь пока Петров закончит, обе радистки, держась за руки, как на прогулке, перешли под березу.
- Я же просил… - начал Малышев.
- А мы не снизошли, - вздернула носик Оля Гордеева. - Приказывайте, если решили нас в тыл отправить, товарищ командир!.. Добровольно мы из группы не уйдем! Сапер, значит, вам понадобится, а связь - нет?
Лейла позволила подруге говорить за обеих, но и сама смотрела твердо.
- Детский сад.
- Точно подмечено, командир. Балагуры… - проворчал Кузьмич, обозначая движение к вновь формирующейся группе, - и детвора сопливая. Взять бы хворостинку, да отстегать, как следует… Как же, отпустишь вас одних.
- Никак нельзя без присмотра оставлять… - согласился Семеняк. - Что я, потом, Коле скажу? Извините, товарищ майор, стар я уже стал, побоялся, что не угнаться мне за ними?..
- А если товарищ майор даст команду "Отбой"? - живо поинтересовался Гусев. Старший лейтенант пока не сделал ни одного движения, но при этом вспотел так, словно воз дров нарубил. - Тогда как?
- Приказы не обсуждают…
- Так чего мы думу думаем? - с видимым облегчением Иван вскочил на ноги, вытер лицо и бодро шагнул в строй. - Поддержат в штабе наше рвение - мы на коне. Завернут обратно - всего и делов-то: десяток-другой километров пробежаться. В первый раз что ли? Это ж не по своей земле отступать. А мозоли не раны… Заживут и даже ныть не будут.
- Угу, - Малышев обвел взглядом разведчиков. - Я вижу, глас разума не нашел пути к вашим светлым головам. Только один Хохлов и внял рассудку…
- Простите, задумался… - услышав свою фамилию, военврач, что-то чертящий на земле, поднял голову. - В-выступаем уже?
Негромкий, но дружный смех стал ответом на его вопрос.
- Чего р-ржете… - Хохлов привычно потянулся к очкам, но передумал и оставил их на носу. - Командир, г-глянь. Я не картограф, но п-память зрительная хорошая. Подсмотрел н-на карте у фрицев, в-в монастыре.
- И что ты там увидел?
- А в-вот… - Хохлов показал кончиком ветки на схему. - К-как я понимаю, нам предстоит путь н-на запад. Примерно с-сюда. А были мы здесь, да?
- Примерно, - капитан заинтересованно склонился над схемой, которую военврач попытался нацарапать на земле.
- Тогда все п-правильно. Тут хутор д-должен быть отмечен. И вот здесь еще один…
Малышев развернул свою карту.